— Извините, мастер, — потупившись, промямлил доктор, чувствуя, как наливается кровью его новое молодое лицо. — Но вы сами говорили, что материя сквозь время пройти не может. Тогда как же эти очки, линзы … Цафта, кажется?
— Я их с собой из будущего не брал, — невозмутимо продолжил Клойтцер после того, как драгоценное стекло, пусть и в раздробленном виде, с дужками и оправой вернулось в футляр. — Я приобрел их в вашей аптеке. Лишь обработал потом соответственным образом. Но это уже наши эксклюзивные технологии. Не зацикливайся. Кстати, как и со звонком в прошлое, если ты помнишь. Итак, я отомстил Самоделкину лишь за сорванный «Маркиз». Возвратившись тогда к себе, в 2074-й, я понял, что ничего не изменилось. Цепная реакция грозила стать неуправляемой, необратимой. У нас оставалось слишком мало времени. Самое страшное, я рисковал реально погибнуть в этом самом будущем.
— Каким это образом?
— Например, мог «прилететь» в место землетрясения, ядерного взрыва или в магнитное поле бластера могла попасть молния… Да мало ли что может случиться, когда счет идет на минуты!! И тогда — все! Реквием! Короче, я тотчас полетел обратно, на этот раз — непосредственно к самому Ворзонину. И что я обнаружил! Он занимался педофилией с девочкой-подростком. Первое мое желание было — уничтожить его, растереть в порошок. Представляешь: мир рушится, можно сказать, по его вине, а он развратничает! Но без него мы тебя не смогли бы адаптировать к реальности. Он являлся твоими воротами в 2008 год. Как это ни парадоксально звучит. Ты к тому времени исчез из-под электродов. Это означало, что в прошлом случилось необратимое… В прошлом ты фактически погиб.
— Можно поинтересоваться, — «москвич» лукаво взглянул в глаза пришельца. — В кого вы перевоплотились на этот раз?
— Не юродствуй. В саму Марину Гачегову. Я выжал из этого подонка максимум информации. Он изменил сценарий Кедрача, вот в чем все дело. Не зная этой подробности, мы бы тебя никогда не нашли. Сколько бы мы не летали в прошлое, ничего бы не добились. Надо было придумать что-то покруче… Теперь я знал главное: кто писал сценарий, и кто его воплощал в реальность… Остальное было делом техники.
— Лично мне ничего пока непонятно.
— Ты слушай меня внимательно, и все поймешь. После коротких, но очень бурных дискуссий мы решили ударить в исходную точку: в сценариста, в Кедрача, то есть. Господи, — пришелец вскинул кверху руки Ворзонина, — каких нечеловеческих трудов нам стоило понять сию простую истину. Чтобы перечеркнуть все предыдущие варианты развития событий, надо вклиниться накануне, на этапе написания сценария. Вот оно что! Я появился у Егора в одну из ночей, когда он творил… вернее, должен был творить. Мы уже владели к тому времени эрмикт-прототипированием. Я предстал перед ним его стопроцентной копией. У него была полная творческая импотенция. Я написал весь сценарий, он им воспользовался, предложил Ворзонину как свой. И — все выстроилось в цепочку, нами придуманную. Мы предвидели, что может изменить в сценарии Самоделкин, и заложили в него специально подводные камни. Мы с ним сыграли в партию-блиц. И выиграли ее!
— Егорка — плагиатор? — новоявленный Фаревский схватился за голову. — Не верю! Его кредо — всегда петь по-свойски, даже, как лягушка!
— Сейчас это не важно, — морщась, словно ухваченная им мысль могла тотчас улетучиться из головы, замахал руками Клойтцер. — Я им предложил гениальную идею, а Самоделкин… изменил сценарий. Как просто! Ты прыгнул, но виртуально, понарошку.
— Почему я стал призраком? Ну, оставался бы Акулиной в этих Кормилицах. Растил бы двух дочерей, ублажал бы этого Федора…
— То, что ты стал призраком, как и то, что ты … материально … исчез из-под электродов, означало лишь одно: волна коллапса достигла вашего времени, докатилась до 2008-го года, — Ворзонин потянулся к кувшину с клюквенным морсом. — Работал предыдущий вариант, пока не перечеркнутый, не переигранный. Ты умер в той реальности, и эту трагедию пока, на тот момент, — никто не переписал. Ты разбился на лыжной прогулке. Отчасти потому, что Самоделкин думал, что это будет виртуальная смерть, считал, ты напугаешься — и не более. Ну, там, прозреешь, сделаешь выводы. Мы появились в зимнем лесу в далеком январе 1985-го за несколько минут до твоей гибели, как бы перечеркивая ее, пусть и свершившуюся. Мы вклинились, понимаешь. Самоделкин никак не мог предвидеть, что убийцы — обрубки, встретившиеся вам на лыжне, будут запрограммированы на другое. Он не успел в тебя этот эпизод заложить, бластеры сработали еще «до того, как». Но измененная реальность января 1985 года продолжала логически развиваться, и обрубки в предыдущем варианте были настоящими продажными сволочами. Мы аннулировали предыдущие варианты, оставив тебя жить! Тем самым предотвратив гибель планеты.
— Но кто вас надоумил? Как вы догадались?
— Это наш сценарий, алло, дохтур! — Клойтцер щелкнул пальцами перед носом Изместьева. — Мы его написали и через Кедрача подбросили твоему однокласснику Ворзоне. Это не нас надоумили, а мы надоумили его! Но в отличие от него мы еще имели возможность вмешаться непосредственно, так сказать, собственноручно. Мы сделали так, что обрубки после очередного самогонного «возлияния» просто «угорели». И хорошо, что мы появились в том времени за двое суток! Нам потребовалось время, чтобы как-то восстановить испорченные суррогатами организмы.
— Боже, через что я прошел! В это невозможно поверить. Может, хорошо, что я это не помню?
— Я знаю, ты влюблен в Жанну, — улыбнулся пришелец в облике Павла, похлопав «коллегу» по предплечью. — И ты хотел начать новую жизнь. Я решил подарить тебе такую возможность. Сейчас ты молод, у тебя красавицы жена и теща. А с косметологией, своей юношеской мечтой, думаю, ты справишься. Трехкомнатная квартира в Москве — неплохой карт-бланш, по-моему. Завтра в десять, в Культурно-Деловом Центре, начинается конференция, на которую ты, собственно, и приехал из Москвы. Вперед и с песней. Мы увидимся еще не раз и не два.
— А где настоящий Фаревский? — задал доктор «неудобный» вопрос. — Его нет среди троих уцелевших. И откуда взялись вы? Вас не было у гаражей в три ночи.
— Настоящий Фаревский висит сейчас напротив тебя, пытаясь запустить чем-нибудь, но у него не получается. Я видел его только что, именно поэтому не хотел отдавать тебе чудо-окуляры. Среди живых Фаревского нет, поскольку он должен был разбиться в том самом самолете, — пришелец вдруг взял молодого косметолога за руку. — Вот эта самая кисть, оторванная по локтевой сустав, кровавая и обугленная, висела на ветках. Это я видел лично. Так что, здесь моя совесть абсолютно чиста. Фактически я вывел из-под удара его тело. Чтобы отдать тебе. Чтобы не делать несчастными его жену и тещу. Просто воспользовался ситуацией. А сам я добровольно полетел на этом самолете, поскольку знал время катастрофы и то, что эрмикт-бластеры запрограммированы с точностью до секунды. Я знаю такие факты о катастрофе, что за мою голову могут назначить миллионы долларов. Но я никому ничего не скажу. Рисковал страшно. Вы могли опоздать или москвич мог не найти этой точки, и тогда — полный аллес… Мне нужно было тело Ворзонина для дальнейшего продолжения миссии.
— Той самой? — встрепенулся молодой косметолог. — С проституткой, вернее, ее гениальным неродившимся ребенком?
— Ты не поверишь, но эта путана скоро будет снова беременна… И от того же самого человека. Я договорился, и на этот раз проколов быть не должно. Правда, вероятность рождения того, кого мы хотим, чуть поменьше, но я постараюсь довести ее до 99 процентов. Каково нам стоило ее уговорить, ты бы знал!
— А зачем вам тело Ворзонина?
— Он, сам того не ведая, навел нас на мысль о виртуальной транс-микции. Сейчас, контролируя данную сферу, мы действительно можем творить чудеса. Если в прошлое попадает эрмикт, запрограммированный нейро-лингвистическим методом, он начинает его менять в соответствии с заложенной программой. У нас с тобой все вышло случайно. То, чего хотел Ворзонин: кража денег, преступный сговор Аленевской с бандюганами, — все было заложено в твоей подкорке, грубо говоря. С помощью обычных электрошокеров мы вернули ваши с Аленевской психологические параметры «на круги своя». Проще говоря, перезагрузили ваши мозги. Кстати, роль перезагрузки сыграла и авиакатастрофа. Поэтому ты постепенно вспоминаешь все, что так тщательно из твоей памяти стирал этот Самоделкин. Когда коллапс был предотвращен, я доложил свои соображения на эрмикт-конвенкции, и наши ученые ухватились за эту мысль. Надеюсь, общими усилиями произведем на свет гения с альфа-мозгом.
— А кто вселился в мое тело? — продолжал удовлетворять любопытство «косметолог». — Я его видел вчера. Вернее, себя самого…
