– И вовсе не через стенку, – с достоинством ответил Константин Петрович. Он уже несколько минут стоял у Шурика за спиной и бесцеремонно наблюдал за его страданиями.
– Это… я… Ну я же работаю, ты видишь! – Парень прикрыл руками листок, перевернул его, но было уже поздно.
– Вижу. Раз уж шеф назначил меня твоей персональной доброй феей, то рассказывай. Что печалит эти маленькие глазки? – неожиданно противным голосом пропищал господин заместитель.
– Я на минутку выйду, – поднялся со своего места деликатный Денис. – А вы на досуге подумайте о том, что подобные неожиданные голосовые модуляции не соответствуют имиджу, над которым мы с вами тщательно работаем.
– Это была шутка. Я иногда, знаешь ли, шучу. Денис с сомнением повёл бровями и вышел за дверь, ничего не сказав, хотя, по его мнению, шутить Константину Петровичу тоже не стоило.
– Ну, что у тебя опять случилось? – уже нормальным голосом, даже с некоторой долей участия, спросил Цианид, присаживаясь рядом. Шурику только того и надо было – он в момент выпалил всё то, что не мог сформулировать письменно.
– Саша, как же ты наивен! – схватился за голову «персональная добрая фея». – Это же известное мошенничество! В народе именуемое «разводка» или «кидалово»! Тебя развели на бабки, Саня! Нет, тебя кинули! Как последнего лоха кинули!!!
Константин Петрович замолчал, приложил руку к груди и попытался унять сердцебиение. «Негодяи!! Какие негодяи! Скорей бы уже в нашей стране для всех мошенников ввели смертную казнь!»
– Пока что меня никто не кинул, – осторожно сказал Шурик, – пока что я сам… это… Ну, денег типа должен.
– Стандартная схема! Тебе одалживают некоторую сумму, а потом утверждают, что ты взял гораздо больше. Никуда не ходи! Этого ещё не хватало!
– Всё было совсем не так! К тому же я сам пообещал вернуть деньги, – робко попытался возразить Шурик.
– Подобные личности отлично владеют приёмами НЛП и гипнозом. По крайней мере, я на это очень надеюсь. Иначе мне придётся слишком сильно разочароваться в умственных способностях сограждан и даже некоторых коллег. Поэтому – никуда не ходи! И не перебивай меня. Сиди и дозванивайся до Маши, назначь ей свидание, напои её, познакомь с Денисом, чего хочешь сделай. В рамках приличия. Но разберись уже с этим делом! Перед шефом же стыдно. А с вымогателями я сам лучше встречусь и переговорю.
Если ближний предлагает разделить непосильную ношу – отказываются только мазохисты и гордецы, а Шурик не относил себя ни к числу первых, ни тем более – вторых. Поэтому его Честь и Совесть немедленно заключили перемирие и даже проследили за тем, чтобы благодетельный ближний сполна получил сумму, которую, по их мнению, следовало передать мошеннику и гипнотизёру из кафе, в случае, если он всё-таки окажется честным человеком и лишнего не потребует.
Если бы Маша знала о том, как важно Шурику поскорее с ней встретиться, она бы не стала отключать телефон и, может быть, даже сама бы ему позвонила. Но сейчас всё то, что случилось с ней раньше, казалось несущественным, неважным и невзрачным. Она проснулась очень рано и, вместо того чтобы привычно выкурить утреннюю сигарету, глядя на крышу дома напротив, и гадая, какие неприятные сюрпризы подготовила ей сегодня судьба, включила радиоприёмник, накинула когда-то любимый, но отложенный до лучших времён домашний сарафан с подсолнухами и немного потанцевала по комнате. Проклятие, которое преследовало её с детства, оказалось бракованным, и жизнь стала казаться привольной и полной надежд. Мать всё время сулила ей короткий, но яркий роман с жестоким обманщиком и даже пела вместо колыбельной песню про то, что один раз в год сады цветут, весну любви один раз ждут (как же Маша боялась этой песни и старалась найти от неё противоядие!). С самого детства девушка усвоила, что ей суждено ошибиться и оступиться. При этом, чтобы больнее удариться о жестокую реальность, выбрать следовало самого лучшего и неприступного мужчину, потому что девичий век короток и надо урвать вкуснейший кусок пирога, чтобы было о чём вспоминать в старости. Старость должна была наступить сразу же после окончания недолгого, но блестящего романа, обманутой и брошенной полагалось также впасть в печаль, тоску, попрощаться с молодостью и не надеяться больше ни на что.
Маша улыбнулась собственному отражению в зеркале – ага, щас, размечтались, так она и будет прощаться с молодостью.
Мать сидела на кухне, смотрела телевизор и поджидала свою безответную жертву, чтобы хлебнуть на завтрак её сладкой кровушки – вот кто был настоящим вампиром, куда там деликатному Дмитрию Олеговичу, которого интересовала только её душа!
– Ты как-то располнела, – прокомментировала мать появление дочери. – Не забеременела, часом?
– Ты просто меня давно в этом сарафане не видела! – отмахнулась Маша и потянулась к холодильнику.
– А ты туда вчера что-нибудь положила, чтобы сегодня достать? – остановил её окрик родительницы. Это замечание было вполне справедливым, и Маша решила ограничиться чашкой чая (раньше она всегда начинала оправдываться, ввязывалась в бессмысленный спор, который неизменно проигрывала).
– Да ты ешь лучше дома, а то мужик решит, что ты ненасытная! И тут же бросит! – тут же поменяла тактику мать.
Как будто назло ей, день выдался ясный и тёплый, солнечные лучи царапались тонкими коготками в кухонное окно, а некоторые, особо смелые, уже копошились на полу. Настроение у дочери и не думало портиться. Казалось, что отыграна обязательная роль в нелюбимом спектакле, сдан некий необходимый экзамен, сделана неприятная прививка, и теперь можно быть свободной, взрослой и импровизировать в своё удовольствие. Вампир подошел слишком близко к своей жертве, и оказалось, что клыки у него накладные, на голове – парик, драгоценные фамильные кольца – фальшивые, а благородная бледность достигается при помощи толстого слоя грима.
Несмотря на низвержение с пьедестала загадочного Дмитрия Олеговича, Маша твёрдо решила зайти в «Восточный эспрессо», как и было условлено, – теперь, когда спектакль закончен, артисты могут переодеться в привычную повседневную одежду и поговорить как нормальные люди, не используя вычурные тяжеловесные фразы, которые им раньше подсказывал суфлёр.
– Мамуль, я не знаю, когда вернусь, – сказала девушка самым непринуждённым тоном. – Если буду задерживаться – позвоню.
– А… Э… Ты когда на работу думаешь устраиваться, гулёна? – крикнула ей вслед мать.
«Да скоро, скоро устроюсь, только ты же тогда сразу заболеешь, и мне снова придётся брать отпуск по уходу за немощной старухой», – философски подумала Маша, прикрывая за собой дверь в квартиру.
Она вышла на улицу и удивилась тому, как много вокруг радостных людей. Каждый солнечный осенний день горожане воспринимают как последний праздник в своей жизни и стараются получить весь причитающийся им ультрафиолет, даже ценой опоздания на важные встречи, выговоров от начальства и других неприятностей, меркнущих перед угрозой надвигающейся зимы с её сугробами, тусклыми фонарями, ранними сумерками и авитаминозом. В такой день офисные работники предпочитают обедать на свежем воздухе, поэтому в «Восточном эспрессо» не было никого, кроме скучающих официантов, с завистью поглядывающих сквозь витрину на свободных людей, с наслаждением и детским восторгом купающихся в фонтанах солнечных лучей.
Маша выбрала столик в углу – с этого места отлично было видно входную дверь, и при этом оно не было совсем уж на виду. Поэтому Константин Петрович, решительно ворвавшийся в этот притон мошенников и гипнотизёров (по пути он накручивал себя и придумал, что скажет негодяям, вздумавшим облапошить его сотрудника!), не сразу её заметил. А когда заметил – быстро забыл о том, что хотел сказать мерзавцам.
– Поразительно, вы тут, а Александр там пытается до вас дозвониться, – выпалил он.
– Здравствуйте, Константин Петрович, – улыбнулась Маша. Надо же – оказывается, она помнит имя-отчество этого серьёзного дяди. – А вы решили устроить себе маленький праздник живота?
– Нет. Я решил разобраться с одним жуликом. Кстати, будьте бдительны – вы тоже можете попасть в лапы этого вымогателя.
– Что же у меня можно вымогать? Разве я похожа на подпольную миллионершу? – засмеялась девушка. – Присаживайтесь и посвятите меня в подробности этой истории.
Константин Петрович элегантно (с благодарностью вспомнив уроки хороших манер, которыми терзал его Денис) присел на стул и по секрету сообщил Маше особые приметы вымогателя, которого ей надлежит опасаться. Несмотря на то что говорил он со слов Шурика, девушка быстро поняла, о ком идёт речь.
– Боюсь, что в роли вымогателя придётся выступить мне, – печально сказала она. – Не хочется вас разочаровывать, но, судя по всему, именно мне Александр должен передать означенную сумму. Советую не делать резких движений. Здешние официанты – мои подельники и они откроют огонь, если вы вздумаете смыться.
