— Быстрей, а то она остынет, и все окажется зря.
— У тебя лучше получится, — проговорил Кику, выталкивая вперед Накакура. Тот посмотрел на Хаяси:
— Пусть это сделает тот, кто ее поймал.
— Извините, но я не в счет, — откликнулся Хаяси. — Я в жизни никого не убивал, даже насекомых. .. Не считая того старого парикмахера, которого я кокнул во время ограбления. Но это было в первый и последний раз… Так что на меня не рассчитывайте.
Анэмонэ переводила взгляд с одного на другого, а потом, обернувшись к черепахе, издала вопль. Черепаха ползла по песку к морю. Ее панцирь блестел на солнце. Они бросились за ней, и Хаяси уже почти схватил ее, но тут их накрыло волной. Шипение воды на раскаленном панцире так удивило Хаяси, что он отдернул руку. А черепаха, почувствовав, как прохлада моря облегчает ее боль, медленно поплыла прочь. Никто не двинулся с места.
— Ну и разбойница, — пробормотал Хаяси. — Хочет показать нам, что нельзя сдаваться, даже если тебя наполовину зажарили!
Все мрачно кивнули.
Потом Кику и Анэмонэ лежали на берегу и смотрели, как огромное солнце уходит за горизонт. Многочисленные кокосовые пальмы и манговые деревья приобрели под слепящими оранжевыми лучами темно-зеленую окраску, медленно, пузырь за пузырем, лопалась сверкающая пена на волнах, потемнели силуэты лежащих на песке людей. Закат в разгар субтропического лета проникал под их обожженную солнцем кожу крохотными ледяными кристаллами. Ощущение холода усиливалось по мере того, как садилось солнце.
Анэмонэ засунула язык в ухо Кику и ощутила вкус соли и шершавость попавших туда песчинок. «Это лучше, чем проволочная сетка», — подумала она.
— Я была права, верно? — прошептала она, дунув ему в ухо. — Царство крокодилов находится именно здесь, под моим языком: горячее и гладкое, как растаявшее мороженое. Взгляни: декорации опять белоснежны.
— О чем ты? Я ничего не понял, — рассмеялся Кику, нежно оторвав кусочек шелушащейся кожи с ее бедра. Новый слой розовой, живой, влажной кожи отражал лунный свет и принесенный приливом фосфоресцирующий планктон.
На рассвете они ушли с Огасавара. Оба двигателя были включены, и яхта энергично рассекала волны. Стоя на палубе, Анэмонэ глядела на линию горизонта и думала: «Царство крокодилов!» Вдали показалась черная точка: остров Ио. Приблизившись к острову, они увидели выступающие из моря скалы, а над ними — струйки дыма и поняли, что это вершины подводных вулканов. Скалы были испещрены множеством трещин, из которых сочился сернистый газ, смешиваясь с повисшим над самой водой утренним туманом.
Проходя мимо острова, яхте пришлось замедлить ход и пробираться по лабиринту издали заметных рифов. Кику отдавал команды с носа яхты дрейфовавшей в клубах поднимающегося от скал и от самого моря дыма. На ровной поверхности образовывались, а потом громко лопались наполненные мутным газом пузыри. Оказавшись в воздухе, газ смешивался с водяными испарениями и расстилался слоями, цвет которых менялся в зависимости от угла падения света: под прямыми лучами слои были желтыми, в тени — темно-красными, против света — молочно-белыми. Газ низко нависал над водой, окутывая исходящий снизу жар непроницаемой мембраной.
Чтобы не получить пробоину, они буквально ползли между рифов. Анэмонэ сначала старалась не обращать внимания на невыносимый запах тухлых яиц, но в конце концов не вытерпела и удалилась, зажимая пальцами нос, в каюту. Желтый туман скрыл солнце. Кику из последних сил пытался не закрывать глаза. Он нацепил маску для подводного плавания, но сера все равно проникала в горло, и тогда он попросил Накакура принести акваланговую трубку и детандер. Теперь он мог дышать. Обжигающий, тяжелый воздух казался осязаемым, как горячая грязь.
Внезапно они услышали резкий удар, и яхту тряхнуло. Накакура побледнел и заглушил двигатели.
— Кику! Какого черта ты там делаешь? — закричал он. — Если у яхты пробоина, нам всем хана!
Хаяси, вооружившись крюком на пеньковом тросе, обследовал воду вокруг яхты.
— Рифа нет! — крикнул он.
— Здесь уже не может быть рифов, — сказал Кику.
Слабо покачиваясь, судно дало задний ход. Двигатели не работали, и тишину нарушали лишь звуки бурлящего у поверхности сернистого газа, лопающихся пузырей, падающих сверху струй, а также шипение отвратительно пахнущего дыма, выбивающегося из расселин в скалах.
— Смотрите! — крикнул вдруг Хаяси.
Справа по борту у самой поверхности показалась гигантская серебристая рыбина. Барракуда! Вероятно, ее занесло в эти ядовитые воды, пока она спала. Рыба была еще жива, ее хвост дернулся, когда они ткнули ее в бледный, раздутый живот. Они увидели в ощерившейся пасти два ряда острых зубов.
— Заводи двигатель! — крикнул Кику Накакура. — Бояться нечего, это всего лишь барракуда.
Гребной винт начал вращаться, яхта сдвинулась вправо, и рыбину затянуло в воду. Они услышали с палубы, как лопасти винта перемалывают мясо и кости, и увидели, как на желтую поверхность моря выплыли ошметки рыбы. Сладковатый запах крови смешался с вонью серы. Яхта двинулась дальше, оставляя за собой сверкающее красное пятно.
Архипелаг Мирури, состоящий из сорока крошечных островков и площадью в два квадратных километра, был частной собственностью одного японца, который перед уходом на пенсию возглавлял им же основанную авиалинию на островах Юго-Восточной Азии. Там, где когда-то был лишь пустынный клочок земли, его усилиями возникли опреснительная станция и электрогенератор, который работал на топливе, добываемом на самом маленьком из островков: это был очищенный сорт торфа.
Израсходовав из-за остановки и запуска двигателей больше горючего, чем предполагалось, и не зная, что их ждет в Караги, Кику решил зайти на Мирури. Опять пришлось пробираться по сети узких проливов среди бесчисленных безлюдных островков. На этих островках, зажатых между Ио и Караги, благодаря частому южному бризу и обильным осадкам густо произрастали банановые и кокосовые пальмы и манговые деревья. Эти места не были обозначены в лоциях, поскольку лежали в стороне от магистральных путей, и идти приходилось буквально на ощупь. На горизонте смутно виднелись причудливые очертания островов, поверхность моря была покрыта скользкими водорослями, казалось, что они ползут по тропическому болоту.
Кику вспомнил: когда-то он читал, что у хозяина этого архипелага имеется небольшой личный флот: около десятка судов и моторных лодок, включая катер на подводных крыльях, лодку со стеклянным дном и даже маленькую подводную лодку. Он подумал, что такой флот нуждается в приличном запасе горючего, и проблема была только в том, удастся ли им его купить. Анэмонэ вопрос горючего не занимал: она наслаждалась видом заросших деревьями островов — живого воплощения ее Царства.
После того как они прошли Ио, их некоторое время преследовал патрульный самолет Сил самообороны, затребовавший у них по радио цель следования. Когда они ответили, что направляются в Караги, с самолета спросили, что они собираются там делать, а узнав, что хотят полюбоваться там природой, приказали повернуть назад. Караги не принимал сейчас гостей, все пляжи были закрыты, туристам там делать совершенно нечего. Летчик предельно строго рекомендовал им выбрать для отдыха другое место. Кику не обратил на предупреждение никакого внимания и шел полным ходом, и самолет в конце концов прекратил преследование. Увидев, что он развернулся и полетел назад, Хаяси с Накакура обменялись тревожными взглядами.
Где-то в глубине лабиринта проливов они увидели на берегу маленькой лагуны пирс — внушительное железобетонное сооружение, за которым виднелись небольшой деревянный сарай и покрытая асфальтом дорога, уходящая в лес. Когда яхта подошла к берегу, они увидели на песке разломанное пополам каноэ. Сунув за пояс пистолет, Накакура спрыгнул на пирс и поймал канат, который бросил ему Хаяси. Кику паковал рис и витамины, надеясь обменять их на горючее. Анэмонэ с ног до головы опрыскала себя средством от насекомых, после чего все сошли на берег.
В сарае не было никаких признаков жизни, только старая рухлядь: водные лыжи, жестяные банки, баллоны для акваланга, рыболовные сети, веревки. Все было ржавым, дырявым, гнилым и ветхим. В одном из углов сарая на влажном полу устроили себе гнездо крабы. Глядя вокруг. Кику ощутил ностальгический запах — запах сухой потрескавшейся земли, дерева, ржавого металла, смешанный с запахом плесени на затененном бетоне.
Они вышли на дорогу, по обе стороны которой тянулись пни срубленных манговых и ананасных деревьев, кое-где уже пробивался подлесок. Каблуки при ходьбе увязали в асфальте. Поднявшись на вершину невысокого холма, Кику и его товарищи осмотрели весь остров, имевший овальную форму, и два-три километра береговой линии. Они обнаружили расчищенное место с площадкой для посадки вертолетов, серым ангаром, маленьким генератором и устройством для очистки горючего, а также дом с крышей из пальмовых листьев и террасой, волейбольную площадку. Людей не было видно. И генератор, и устройство бездействовали; слышны были только крики птиц в лесу и шум волн, разбивающихся внизу о берег.
