— А тебе он зачем понадобился?
На лице Барри появилось немного растерянное выражение.
— Ну-у… Мне он был очень нужен, когда я ездил в Италию на Чемпионат мира по футболу, — сказал он. — Нас, болельщиков, там была целая толпа, но я встречал много приятных и интересных итальянцев и чувствовал себя каким-то убогим, неполноценным оттого, что не мог говорить с ними на их языке.
— Но ведь Чемпионат мира в следующий раз состоится уже не в Италии, верно?
— Ну да, но ведь все эти итальянцы, о которых я говорил, там останутся! Мне ужасно хочется вернуться туда и пообщаться с ними, — с мечтательным видом проговорил Барри.
Фиона все еще размышляла, не спросить ли его насчет здоровья матери, но затем решила, что не стоит. Если бы он захотел, то сам бы рассказал. Возможно, Барри считает эту тему слишком личной, чтобы обсуждать ее с малознакомой девушкой.
Фиона думала о том, какой он симпатичный и как хорошо было бы встретиться с ним снова. И как только это удается другим девушкам? Может быть, все дело в умении произносить какие-нибудь умные фразы? Или нужно, наоборот, побольше молчать? Что бы такое сказать, чтобы этот милый парень понял: он ей очень нравится, и она хочет быть его другом, а со временем, возможно, и больше, чем просто другом. Неужели нет никакого способа внушить ему это?
— Пожалуй, нам пора по домам, — сказал Барри.
— О, да, конечно. — Ну вот, она ему уже надоела, в этом нет никаких сомнений.
— Проводить тебя до автобусной остановки?
— Да, спасибо. Очень мило с твоей стороны.
— А хочешь, я отвезу тебя домой на своем мотоцикле?
— О, это было бы просто здорово! — воскликнула Фиона и тут же сообразила, что опять согласилась на оба предложения. Какой же дурой она, наверное, выглядит в его глазах! Девушка решила объясниться: — Когда ты предложил проводить меня до автобуса, я не знала, что у тебя есть мотоцикл. Но, конечно, на мотоцикле лучше.
Она была потрясена собственной смелостью, но Барри, казалось, был польщен.
— Вот и отлично, — сказал он. — Только держись за меня покрепче. Обещаешь?
— Обещаю, — сказала Фиона, и ее глаза улыбнулись ему сквозь толстые линзы очков. Она попросила Барри остановиться в самом начале улицы, на которой стоял их дом. Тут было тихое место, и шум мотоцикла наверняка потревожил бы всех соседей. О Боже, предложит ли он встретиться снова?
— Ну что, увидимся еще? — спросил Барри.
— Ага, с удовольствием! — Хоть бы он не заметил, как она счастлива.
— Ты сможешь найти меня в супермаркете, — сказал он.
— Что? Ах, да, конечно… Обязательно!
— А может, наоборот, я сам навещу тебя в больнице? — предложил Барри.
— Да, это было бы здорово! Если ты окажешься неподалеку..
— Я теперь в вашу больницу каждый день буду приходить, — сказал Барри. — Врачи пока не хотят выписывать маму. Кстати, спасибо, что не стала расспрашивать меня о ней. Мне не хотелось об этом говорить.
— Нет-нет, конечно, нет! — Фиона на несколько секунд задержала дыхание, а потом сделала глубокий выдох облегчения. А ведь в пиццерии она едва не начала приставать к нему с расспросами о матери!
— Спокойной ночи, Фиона!
— Спокойной ночи, Барри! И… спасибо тебе.
В ту ночь Фиона долго лежала без сна. Она все-таки понравилась ему! И еще он оценил ее такт, то, что она не стала задавать неуместных вопросов. Да, конечно, не обошлось без нескольких глупых промашек, но ведь все-таки он сам предложил ей встретиться еще раз!
Утром в кафетерии зазвонил телефон. Это была Бриджит.
— Ты можешь сделать нам одолжение и прийти сегодня вечером?
— Конечно, а зачем?
— Ожидается «Ночь длинных ножей». Грания намерена сообщить предкам о своем старичке. То-то начнется! По всему дому будут летать пух и перья!
— А я-то вам зачем? — неуверенно спросила Фиона.
— На всякий случай. Возможно, они не станут так беситься, если в доме будет посторонний человек. Заметь, я сказала «возможно»…
— А сам старикашка — он будет присутствовать?
— Он будет сидеть в машине возле дома на случай, если понадобится.
— Что значит, «если понадобится»? — испугалась Фиона.
— Ну, может, его попросят в дом, чтобы поцеловать в лобик, как долгожданного зятя. Или, допустим, ему придется спасать Гранию, если вдруг папа вышибет из нее дух бейсбольной битой…
— Но ведь он этого не сделает, правда?
— Конечно, не сделает. Ты воспринимаешь все слишком буквально. У тебя что, нет чувства юмора?
— Нет, — грустно сказала Фиона. — Наверное, нет.
На работе Фиона навела справки у Китти, своей знакомой медсестры, дежурившей в ту смену. Выяснилось, что миссис Хили — так звали мать Барри — уже второй раз делали основательное промывание желудка. Похоже, она твердо решила свести счеты с жизнью. Китти заявила, что у нее нет ни времени, ни желания возиться с такими больными. Если уж им не терпится отправиться на тот свет — скатертью дорожка! Зачем тратить время и деньги, убеждая их в том, что они любимы и нужны? Наверное, это все же не так. Знали бы они, как много по-настоящему хороших, стоящих людей мечтают жить, но обречены на смерть, они бы еще тысячу раз подумали!
Китти призналась, что не испытывает ни малейшей симпатии к потенциальным самоубийцам, и все же просила Фиону никому не передавать ее слова. Она не хотела, чтобы ее считали бессердечной, поэтому давала таким пациентам лекарства и общалась с ними столь же любезно и приветливо, как и со всеми остальными.
— Как ее зовут? — спросила Фиона.
— По-моему, Несса.
— А как она выглядит?
— Да никак! Еле живая, все еще в шоке. И не спускает глаз с двери — ждет, когда та откроется и в палату войдет ее муж.
— А он?
— А он не приходит. Сын ее навещает, да только ей надо другое — увидеть лицо мужа. Из-за него она все это и устроила.
— Откуда ты знаешь?
— Да все они такие, — с досадой бросила Китти.
Члены семейства Даннов и Фиона сидели вокруг кухонного стола. На ланч были приготовлены макароны с тертым сыром. Миссис Данн, как обычно, уткнулась носом в очередную книгу в бумажной обложке. Меньше всего она походила на мать семейства в собственном доме, скорее на человека, коротающего время в аэропорту в ожидании рейса.
Бриджит, разумеется, делала вид, будто ничего не ест. Она лениво ковыряла вилкой в тарелке и катала хлебные шарики, но когда на нее никто не обращал внимания, проворно обмакивала макароны в соус и совала в рот. Если же кто-то из домашних поднимал на нее взгляд, Бриджит подносила к губам бокал с апельсиновым соком и всем своим видом демонстрировала, что не в силах проглотить ни кусочка. Грания была белее мела, а мистер Данн поднялся на ноги, собравшись, судя по всему, уединиться в своем кабинете.
— Папа, подожди минутку, — сказала Грания. Казалось, ее горло сжимает невидимая удавка. — Я хочу кое-что тебе сказать. Да нет, не только тебе… Всем вам.
Мать грании подняла взгляд от своей книги, Бриджит опустила глаза к полу. Фиона залилась краской и почему-то почувствовала себя виноватой. Только отец грании, казалось, ни о чем не догадывался.
— Да, я внимательно тебя слушаю, — сказал он, с готовностью садясь обратно, будто был рад предстоящему разговору.
— Я понимаю, вам будет очень сложно принять и смириться с тем, что вы сейчас услышите. Поэтому не стану попусту тратить слов. Я люблю одного человека и собираюсь выйти за него замуж.
— Но ведь это замечательно! — сказал ее отец.
— Замуж? — переспросила мать, как если бы ей никогда не приходило в голову, что те, кто любит друг друга, могут пожениться.
Бриджит и Фиона ничего не сказали. Они лишь произвели некие звуки, которые должны были обозначать удивление и радость, хотя выглядело это не слишком убедительно.
Мистер Данн уже хотел спросить, кого же любит его дочь, но она опередила его:
— В общем, так… Вам это не понравится, вы скажете, что он слишком стар для меня, и все такое, но… Это Тони О'Брайен.
Тишина, воцарившаяся после этого, была страшнее, чем все, что могла вообразить себе Грания Данн.
— Это шутка? — спросил после некоторого молчания мистер Данн.
— Нет, папа.
— Тони О'Брайен… Твоя дочь будет женой директора! — язвительно фыркнув, сказала мать грании.
— Он — хороший! — не выдержав напряжения, пискнула Фиона.
— И откуда же тебе это известно? — голосом типичного учителя спросил мистер Данн.
— Да так… Говорят… — дрожащим голосом ответила Фиона.
— Он и впрямь не такой уж плохой, папа, — встряла в разговор Бриджит, считая, что помогает сестре. — В конце-то концов, надо же ей за кого-нибудь выйти замуж!
Лицо Эйдана Данна превратилось в жесткую маску.
— Если ты полагаешь, что Тони О'Брайен женится на тебе, то ты очень ошибаешься!
