Вчера, в Корридэйле, когда она не выдержала, сорвалась, а потом горько заплакала, Сэм обнял ее и не отпускал, пока слезы не высохли. Тогда она не чувствовала к нему ни нежности, ни волнения от его близости, только сдержанную благодарность и стыд оттого, что так глупо себя вела.
А сейчас… Наверное, началось возвращение к жизни. Холодность, которая была ее единственной защитой, растоплена. Ей хотелось снова любить. Быть любимой…
— Кэрри.
— Да?
— Мы можем поговорить?
— О чем?
— О вас и обо мне.
Кэрри не ответила. Ободренный ее молчанием, Сэм снова заговорил.
— Мы с вами встретились и узнали друг друга в тяжелое время. Мы оба какие-то неустроенные. Наверное, нам нужно время, чтобы привести в порядок наши домашние дела. Ни вы, ни я не свободны. На вас лежит ответственность за Люси, а я все еще женат на Деборе.
Он смотрел на Кэрри серьезно и внимательно. Ему было очень важно, что она ответит.
— Сэм, что вы хотите сказать?
— Просто мы должны дать друг другу время. Вы вернетесь в Лондон, снова въедете в свой дом, начнете работать на новом месте. А я свяжусь с адвокатом Деборы в Нью-Йорке. Уверен, теперь она согласится начать судебную процедуру. Не знаю, как долго это протянется, но так как детей у нас нет, то ни препятствий, ни серьезных осложнений быть не должно. Всего лишь имущественные дела. Квартира, автомобиль, деньги.
— Вы действительно хотите развода?
— Нет, — с откровенной прямотой ответил он. — Не хочу. Но у меня нет выбора. Прежде чем начать новую жизнь, я должен привести в порядок свое прошлое. Избавиться от множества эмоциональных зависимостей.
— Дебора выдержит?
— Надеюсь. И, надеюсь, она еще будет счастлива. Чем она хуже других? Кроме того, у нее есть поддержка — любящая и преданная ей семья.
— Вам придется лететь в Нью-Йорк?
— Возможно.
— Процедура будет болезненной, да?
— Рвать с прошлым, в котором было что-то хорошее, всегда больно. Но когда дело сделано и все кончено, наступает облегчение.
— Мне понятно, о чем вы говорите, — сказала Кэрри.
— Я буду жить и работать здесь, в Бакли. Вы — в Лондоне. В сотнях миль отсюда. Но, думаю, мне постоянно придется летать в Лондон, буду сновать, вроде челнока, туда-сюда на разные встречи, совещания и прочее. Может быть… мы могли бы снова встретиться. Пойти на концерт, куда-нибудь пообедать. Начать сначала. Заново. Будто этой нашей встречи здесь, в Кригане, не было.
Начать сначала. Заново. Им обоим.
— А мне бы не хотелось, чтобы ее не было.
— Я рад. Эти дни такие необыкновенные, правда? Волшебные. Будто украдены у иной жизни, у иного мира. Когда они кончатся и я уеду, то впаду в ностальгию.
Рука Кэрри лежала на столе. В свете, падающем из камина, ее кольцо с сапфиром и бриллиантами сверкало, и в его гранях вспыхивали разноцветные лучи.
— Откуда у вас это кольцо? — спросил Сэм без всякого любопытства.
— Его подарил Андреас.
— А я думал, завещала старая любящая тетушка.
— Нет. Это Андреас. Мы с ним были в Мюнхене. Он увидел кольцо в витрине антикварного магазина, оно лежало на бархатной подушечке. Андреас пошел и купил его.
— Вы должны носить его всегда, — сказал Сэм. — Оно так мило смотрится на вашей руке. Кэрри, как найти вас в Лондоне?
— Туристическое агентство «Оверсиз» на Брутон-стрит. Номер найдете в телефонной книге. А в феврале я вернусь в свой дом на Рэнферли-роуд.
— С тех пор, как я продал дом в Ил-Парк-Коммон и переехал в Нью-Йорк, я в Фулэме не был. Совершу путешествие в прошлое. И вы мне покажете, где вы живете.
— Договорились. Я приготовлю обед.
— Никаких обещаний. Никаких обязательств.
— Да. Никаких.
— Оставляем все, как есть?
— Оставляем все, как есть.
Сэм сказал:
— Вот и ладно.
И, как бы скрепляя договор печатью, он накрыл ее руку своей, а она повернула ее ладонью кверху и обхватила его запястье. Напитки выпиты, нетронутые орехи так и остались лежать на столе. Пора было идти, но они все медлили. Бармен, рассеянно вытиравший стаканы кухонным полотенцем, снова уставился в телевизор, где шла какая-то юмористическая программа. Два старика сидели, спрятав головы в воротники своих поношенных пальто, древние и молчаливые, как черепахи, погруженные в зимнюю спячку. Сидели и коротали утро, и не было им никакого дела до целого мира, такого огромного и изменчивого.
Вечером, в половине седьмого, Сэм снова очутился в пабе, но на этот раз в Кригане и с Оскаром.
— Не хотите ли пойти куда-нибудь выпить? — предложил Оскар, когда они сидели вдвоем в гостиной.
Остальные обитатели дома были заняты своими делами. Кэрри и Элфрида гремели посудой на кухне, готовясь к завтрашней вечеринке и предстоящему Рождеству. После обеда появился Рори Кеннеди с охапкой остролиста в красных ягодах. Они с Люси начали украшать комнаты и все еще этим занимались. С дальней садовой стены они сорвали зеленые побеги плюща и очень старательно и долго увивали двойной гирляндой перила лестницы от самого холла до чердака.
Атмосфера в криганском пабе была гораздо жизнерадостнее, чем в «Герцогском гербе», хотя Сэм подозревал, что всегда будет вспоминать это унылое место с большой и даже несколько сентиментальной нежностью. Здесь, в Кригане, чувствовалось, что праздники уже начались, и бар был полон незнакомых лиц. В одном углу веселилась шумная компания: молодые люди в элегантно-поношенных твидовых пиджаках и их модные подружки с хорошо поставленной лондонской дикцией — видимо, они приехали провести праздники в фамильном охотничьем домике где-нибудь поблизости. По мнению Сэма, который успел забыть, что некогда шумел и орал так же нахально, молодые люди могли бы вести себя и потише, не причиняя неудобства другим посетителям.
Но в общем обстановка была очень приятная. В очагах ярко горел огонь, стены были украшены остролистом, бумажными гирляндами, картонными фигурками оленят и яркими Санта-Клаусами.
Сэм и Оскар немного постояли в очереди к бару и с трудом завладели вниманием бармена, обезумевшего от наплыва жаждущих выпить, но, в конце концов, Оскар заказал два виски «Феймос граус», для Сэма со льдом, для себя с водой. Потом им пришлось поискать свободные места, и поиски увенчались успехом. Они уселись за маленький столик в темном углу и вдалеке от огня, но это не имело значения. В пабе было достаточно тепло.
— Будьте здоровы, — сказал Оскар, отпил глоток и сразу перешел к делу. — Я решил, что здесь нам будет удобнее разговаривать, чем дома. Там телефон звонит не вовремя или кто-нибудь внезапно влетает в комнату что-нибудь спросить. А я не хочу, чтобы нас прерывали.
— Оскар, ваши слова звучат пугающе.
— Совсем, совсем нет, дорогой мой мальчик, просто у меня затруднения, и я хотел поговорить с вами наедине.
— Что случилось?
— Случилось то, что умер майор Билликлиф. Вы, наверное, слышали… вы знаете, кто такой майор Билликлиф?
— Бывший управляющий, которого вы отвезли в больницу.
— Именно так.
— Сожалею.
— Нам всем его жалко, по разным причинам. Как бы то ни было, он умер. Думаю, что он уже давно был болен, гораздо дольше, чем кто-либо из нас подозревал. Короче говоря, Сэм, он завещал мне свой дом в Корридэйле.
— Но это замечательная новость.
— Я в этом не столь уверен. Дом в довольно запущенном состоянии.
— Мы с Кэрри видели его, когда ездили за елкой. Немного заброшенный и совершенно заваленный снегом, но я бы сказал, что это неплохая, хотя и маленькая, недвижимость. К тому же оттуда открывается замечательный вид.
— Кроме того, — решительно продолжал Оскар, — он оставил мне свою машину и своего Лабрадора, плюс небольшую сумму денег.
Сэм поморщился.
— Ну, я не в восторге от машины. У меня такое впечатление, что мотор больше не заведется. А что касается собаки, так я думаю, это с ней был Чарли Миллер. Может, удастся уговорить его оставить лабрадоршу у себя.
— Хорошо бы.
— Оскар, что вы будете делать с домом майора? Продадите? Или будете использовать его как летний домик, сдавать отдыхающим и зарабатывать на этом деньги?
— Пока не знаю. Мы с Элфридой подумываем, не переехать ли нам туда на постоянное житье. Все зависит от реакции Элфриды, когда она осмотрит дом и окрестности. Понимаете, она еще не видела Корридэйла. До вашего приезда мы вообще мало куда выбирались. Старались не высовываться. И еще она каким-то образом догадывалась, что я боюсь вернуться в те места, где когда-то, давным-давно, был так счастлив.
— Понимаю.
— Мы, конечно, заезжали туда ненадолго, в первый же вечер, потому что нам надо было взять ключ от дома, но было темно и холодно, и мы устали, а старик Билликлиф был не самый чистоплотный хозяин, так что мы еле дождались, когда можно было убраться оттуда. Потом я заходил к нему, когда он был болен и лежал в постели, и все выглядело еще хуже. Так что наши впечатления от того места чрезвычайно безотрадны, и прежде чем на что-либо решиться, надо хорошенько подумать и всесторонне оценить ситуацию.
