– А я думал, что СССР развалили Уралов с Холмовым. Или на худой конец мы с тобой, – с непонятной обидой заметил Огнев. – Но если там думают так же, как и мы, ничего плохого не вижу в том, чтобы принять их игру. В конце концов, наша страна уже привыкла жить на деньги Запада. Так что докладывай этим самым своим фондам, что сделка состоялась. И сам Огнев с товарищем Ященко в придачу её акцептовали. Не правда ли, наш дорогой юбиляр?
Юбиляр ничего не ответил, а лишь в очередной раз наполнил стакан виски. Глядя, как он медленно пьёт, Зубр поёжился. Ничего не скажешь, крепкий мужик.
Тропическая гроза разразилась столь же неожиданно, как это случалось не раз под Москвой и в её далеком и любимом Сестрорецке. Только здесь, в тропиках, её мрачные краски были много ярче и эффектней. Сполохи гигантских молний и оглушительные раскаты грома каким-то мистическим образом словно специально раскрасили эти трагические минуты.
«Вот и всё! Моя миссия закончена! Пора домой...» – то ли с облегчением, то ли с затаённой грустью подумала Лилия. Ей хотелось и плакать, и смеяться одновременно.
...Когда в начале третьего ночи в её роскошных апартаментах раздался пронзительный сигнал тревожного вызова, докторша спала глубоким сном и даже видела сны.
Удивительно, что вызов поступил не из спальни Блейка, как бывало уже десятки раз, а из комнаты, в которой она ни разу не была. Наскоро накинув на тело батистовый белый халатик, Лилия поспешила туда.
Старик сидел в кресле за письменным столом в тёмном костюме, тонкой голубой сорочке и сдержанных тонов полосатом галстуке. Отрешённый взгляд Корсара был устремлён на портрет отца. На бледном лице застыла загадочнозловещая улыбка.
Ей показалось, что Блейк даже не заметил её. Непонятно было одно: зачем старик нажал на тревожную кнопку?
Наконец он обратил внимание на Лилию.
– Девочка моя, – каким-то неузнаваемым, скрипучим голосом произнёс он. – Я вызвал тебя, потому что пора прощаться.... С ним, – старик слабым жестом указал на портрет отца, – и с тобой.
– Что ты такое говоришь, Дэйв?! – присела у его колен Лилия.
– У меня мало времени... – Блейк тяжело вздохнул. – Поэтому не надо стенать. Оказывается, даже такие занудливые прагматики, как я, могут предчувствовать близкий конец и испытывать потребность в исповеди.
– Дорогой мой, я ведь не монашка, а всего лишь твоя сиделка... – растерянно промолвила в ответ Лилия, поймав себя на мысли, что невольно произнесла своё агентурное имя.
– Сейчас неважно, кто ты... – загадочно вымолвил Блейк. – По мне лучше исповедаться человеку, которого искренне любишь, нежели лицемерному служителю культа. Ты знаешь, я сделал этой ночью великое открытие! Я вдруг понял, что есть вечный сон, но нет вечного покоя!
– Какой сон? Какой вечный покой? У тебя устойчивый, наполненный пульс. Но хочешь, я сделаю тебе укольчик?
– Уже не надо никаких укольчиков. Спасибо. Ты очень внимательна... Даже, порой мне кажется, слишком внимательна. – На лице Корсара промелькнула ухмылка. – Наверное, так и должно относиться к «объекту».
– К какому объекту? – насторожилась Лилия, догадавшись, что имеет в виду Блейк.
– Оставь, девочка моя, забудь свои шпионские игры. – Блейк устало повёл рукой. – Интересно было бы знать, какое у тебя звание? Капитан? Майор? Или, может, полковник?! Я давно догадался, кто ты! Жизненный опыт, дорогая, – нетленное богатство! Много лет назад ты не случайно попала в мой дом. В поведении человека есть такие нюансы, которые рано или поздно выдают даже таких асов, как ты...
Опустив голову на колени Блейка, Лилия слушала. Возражать не было никакого смысла. Поэтому она мучительно размышляла, к чему же приведёт этот разговор. Сознание грело лишь то, что впервые за последние годы она успела направить письмо в Москву, тогда, на Мадейре, сразу после памятной ночи, проведённой на яхте с иерархами фонда.
– Знаешь, с какого момента я начал подозревать тебя? – словно издалека донесся до Лилии голос Корсара. – Помнишь, как-то я сказал тебе, что готов выполнить любое твоё желание? А ты, не задумываясь, просто и естественно ответила: «Полюбите, пожалуйста, Россию...» Это был твой «прокол». Так мог ответить лишь тот, кто подсознательно предан своей родине. Кстати, девочка моя, почему ты ни разу не поинтересовалась, где моя родина?
– У тебя, наверное, жар! – внезапно приложив ладонь ко лбу магната, невпопад сказала Лилия. Ей отчаянно не хотелось признаваться себе, что старик раскрыл её.
– Да, у меня жар. Даже пожар, девочка моя! Жить мне осталось считаные часы или даже минуты, и я просто хотел тебя предупредить. После моего ухода ты останешься здесь совершенно беззащитной! Остерегайся Пита. Если я догадался, то уж он мог тоже раскусить тебя. И его любовь вряд ли спасёт тебя. Только, умоляю, не делай удивлённое лицо. Пит сам признался, что втрескался в тебя по уши. Никогда б не подумал, что любовные страсти порой оказываются сильнее шпионских страстей! – Блейк закашлялся и стал задыхаться. – Вот и получается, дорогая моя Лилия, что миром правит вовсе не золотой телец, а любовь и страсть. Никогда бы не подумал, что «эмоцио» может возобладать над «рацио»! Иначе говоря, низ над верхом! Ха-ха-ха!
Бледно-жёлтое лицо Корсара, освещаемое светом настольной лампы, производило довольно зловещее впечатление. Неожиданно смех старца стих, и на его лице появилась странная, загадочная гримаса человека, которому открылась неведомая смертным сокровенная тайна...
– Тебе надо выспаться, Дэйв! – Лилия начала терять выдержку, так как, пожалуй, впервые никак не могла увести мысли Корсара в другое русло.
– Пойми, девочка моя, ты перевернула во мне всё! – воскликнул Блейк, не обращая ни малейшего внимания на слова своего врача. – Знаешь, почему я до сих пор не разобрался с тобой? Потому что с тобой мне стало интереснее жить!
Взгляд Корсара остановился на груди женщины, выглядывающей из-под халатика.
– Я собственноручно убил бы тебя, а потом приказал бы бросить твой труп в океан. На съедение акулам. Но дело в том, девочка моя, что я действительно полюбил тебя! Полюбил больше, чем собственные гениальные идеи и мысли! Скажешь, наивно? Скажешь, глупо всё это звучит? Но только не в моём запредельном возрасте! Ваше Писание – сплошная чушь. Видите ли, «Бог есть любовь»! Любовь есть Бог! И не иначе.
Лилия Гордон молчала. Самое простое – немедленно умертвить разоблачившего её магната. Она уже взялась за шприц...
– Неужели ты способна убить меня?! – словно разгадав её замысел, с грустной улыбкой спросил Корсар. – Увы, в тебе лишь говорит агент. Тогда вперёд! В конце концов, мне всё равно, как уйти из жизни. Понимаешь, девочка моя, в этой жизни нет ни абсолютного зла, ни абсолютного добра. Что для одного добро, то для другого зло, и наоборот... Мудрость, я имею в виду истинную мудрость, а не ту, что почерпнута из книжек, приходит, когда уже нет времени воспользоваться её плодами. В этом великий парадокс нашего бытия. В какой-то большой отрезок жизни я был уверен, что главная сила – я сам, наш фонд. И поэтому считал себя вправе творить, как считал необходимым. В итоге натворил...
С суеверным ужасом Лилия слушала отрывистые сентенции Блейка, понимая, что тот, словно впавший в транс шаман, вещает сейчас с чужого голоса, и никакая психическая энергия не способна остановить его странные откровения.
– Только на пороге смерти я понял, что жизнь свою прожил зря. Прожил в погоне за химерическими идеями, далёкими от истины! Я посвятил себя бесплодной борьбе с половиной мира. В том числе и твоей страной! По большому счёту и моей тоже. Мой однополярный мир – полная чушь. Это тупиковый путь для человечества! Ваш Господь сделал непростительную глупость. Чем раньше он забирает человека к себе, тем меньше у того шансов согрешить. Меня он забирает слишком поздно. В итоге я не смог выдержать три главных испытания. Испытание властью! Испытание деньгами! Испытание любовью! Последнее оказалось самым невыносимым. Хотя и самым прекрасным.
Лилия увидела, как зрачки магната вдруг стали абсолютно бесцветными, как у слепца. «Такие, наверное, были у Гомера», – почему-то пришло ей на ум странное сравнение.
– Дэйв, Дэйв! – Лилия стала сильно трясти Корсара за плечи.
Тот внезапно оскалился и, словно очнувшись от гипнотического сна, резко поменял тон и тему своего монолога:
– Зажимая Россию в тиски, покорить её невозможно! Россию нельзя загонять в угол! Именно тогда эта страна удивительным образом начинает рождать новых героев! Единственный путь совладать с Россией – это сажать на её трон бездарных политических лидеров, от природы лишённых масштабности мышления. Таких, как...
– Дэйв! У тебя бред. Нет – у тебя вспышка паранойи.
– Ничего ты не понимаешь, девочка моя! Хотя у тебя и великолепная подготовка! Все вы, в вашем медвежьем углу, считаете, что холодную войну, затеянную Черчиллем и Сталиным, проиграли! Так мне говорил Холмов. Так доносит моя агентура. Чушь! И знаешь почему? Потому что мастодонты из вашего ЦК так и не заметили, как с моей легкой руки цивилизованный мир вступил с Россией в качественно новое противоборство. Исключительно в манипулятивную или информационную войну. Кстати, не скажу, что это дешевле.
