— У меня через час встреча. Я поехал, Эдик.
* * *
Аня сидела у окна в первом классе. За стеклом было так же холодно, как десять дней назад, и сигнальные столбики вдоль бетонки походили на сусликов в степи.
Небо было безоблачным, и солнце стояло прямо в зените. Самолет шел по рулежке, и перед пассажирами первого класса появилась одетая в синее стюардесса. Стюардесса заверила присутствующих по-английски, что компания British Airways рада видеть их на борту судна и что через три с половиной часа они будут дома в Лондоне.
Все в самолете было так же, как десять дней назад, и немного не так. Теперь Аня знала, что аэропортом за окном управляет Эдуард Каменецкий и что, хотя этот аэропорт государственный, пятьдесят долларов с каждой тонны керосина, заправленной в иностранный самолет, идут в карман Стасу Войнину, а еще пятьдесят — каким-то людям в Кремле. И что генерал Кутятин хотел получить эти сто долларов, и поэтому ему пришлось улететь в Латвию, — ведь Станислав Войнин не мог оставить в живых человека, который посадил его под замок, и не мог позволить себе иметь на руках труп генерала ФСБ, и поэтому официальная версия, ко всеобщему успокоению, гласит, что Кутятин сбежал с деньгами компании.
Самолет начал разбегаться перед взлетом. Из-под редкого снега торчала сухая трава.
— It’s cold in Russia, isn’t it?[6] — спросила спутница Ани, седая леди в клетчатом пиджаке и с лошадиным лицом.
— Too cold[7], — согласилась Аня.
— It’s nice to return home[8], — сказала леди.
Она опознала в Ане соотечественницу.
Самолет оторвался от плит и начал быстро набирать высоту. Его никто не остановил.
— And I tell you, it’s such an inconvenient time to fly! Eight p.m! We’ll get to London after midnight! And it’s damn nuisance, their airports. I’ve never seen such service. I’ve heard they recently reorganized their airports. Perhaps it will help[9].
— Perhaps[10].
Аня сомневалась, что реорганизация аэропортов улучшит обслуживание пассажиров. Она внезапно представила себе, как завтра предлагает профессору Мортону тему курсовой: «Причины реорганизации российских аэропортов и ожидаемые финансовые преимущества от этой реорганизации».
Самолет качнулся и снова начал разворачиваться.
— Ladies and Gentlemen! — сказал приятный голос под потолком, — this is captain Morrison speaking. I’m sorry to inform you that we are to land back on the request of Russian customs. There’s no danger whatsoever to aircraft and to its passengers, and the CEO of the airport Mr. Kamenetsky personally expresses his deep regret for the event[11].
— Gosh! — сказала леди рядом с Аней, — Speaking of bad service! I’ve never heard of anything like this! I’ll sue them![12]
* * *
Мирный аэродром изменился до неузнаваемости. Прямо у конца рулежки самолет поджидали автобусы и ощетинившиеся спецсвязью «Волги». Возле двух кинологов в камуфляже бегали большие серые овчарки. Чуть поодаль на сверкающем снегу стояла красно-желтая «скорая» с синим глазком на макушке.
Самолет остановился, и пограничники кинулись к грузовому люку, как мотыльки к свече. Первые чемоданы посыпались на тележку. Возле чемоданов вертелись собаки.
Пассажиров первого класса вывели по трапу впереди всех. По полю гулял ветер, и Аня, выскочившая из самолета в одном тонком свитере, тут же начала дрожать. У желтенького микроавтобуса Аню взял под локоток человек в серой шинели.
— Госпожа Собинова? — сказал человек, — вам туда.
— What’s the matter with young lady[13], — агрессивно спросила англичанка.
— We’re just conducting an inquiry about certain pieces of luggage [14], — вежливо сказал человек в серой шинели.
Дама с сомнением посмотрела на Аню и отодвинулась подальше.
За желтеньким микроавтобусом стоял удлиненный «БМВ»-семерка. Он был как лоскут ночи на сверкающем снегу.
Когда до машины оставался метр, дверца отворилась, и из нее вышел Стас. Он был в кожаной куртке, накинутой на серую водолазку, и в серых брюках. В вырезе водолазки поблескивала тонкая золотая цепочка, и ветер, гулявший по аэродрому, трепал его русые, коротко подстриженные волосы.
— Ты с ума сошел, — проговорила Аня, — будет международный скандал.
Холодный ветер в поле продувал Аню насквозь. Стас заметил это, снял с себя куртку и накинул на девушку. Они целовались прямо на летном поле, а сверху падал серый подмокший снег, и дворники бронированного «БМВ» яростно скребли по стеклу.
— Кстати, Влад, — сказал Стас, когда они садились в машину, — а Анна Семеновна права. Подкинь мусорам на пару орденов.
Изнутри новый бизнес-центр был потрясающе красив. Вся середина его была как закрытый мусульманский дворик, с вечнозелеными зарослями, раскинувшимися внизу, легкими мостками, соединявшими между собой этажи, и унесенной далеко-далеко, на девятый этаж, стеклянной крышей.
Многие сомневались, что здесь, в далеком сибирском крае, хотя бы и лопавшемся от нефти и глинозема, инвестиции в подобную недвижимость будут рентабельны. Однако ж компания «Аркон» вложилась в здание вместе с краевой администрацией и не прогадала: уже за месяц до сдачи объекта помещения под офисы были разобраны, и сейчас на многих этажах красовались латунные таблички с названиями компаний и фирм. Поговаривали, что в краевой администрации о-очень поощряли желание бизнесменов арендовать помещение в Arkon Plaza; кроме того, «Аркон» получил на здание ссуду от властей.
Сейчас большинство арендаторов собрались на втором этаже, на вознесенной над зеленью площадке ресторана: хозяева праздновали сдачу объекта. Крупные начальники и влиятельные бизнесмены по очереди подходили к хозяину «Аркона» Семину, — высокому, слегка полноватому мужчине лет сорока пяти, и тут же раскланивались со стоящей рядом Еленой. Комплименты их, как правило, были однообразны: либо они восхищались красотой Елены Сергеевны, либо поздравляли с удачным архитектурным решением, потому что именно Елена была главным архитектором проекта.
Спустя час после начала веселья прибыл губернатор. Губернатор скинул на руки охраннику тяжелое кожаное пальто, взял предложенный ему стеклянный бокал на тонкой ножке, и произнес несколько приветственных слов. Губернатор был так же неоригинален, как другие: он поздравил Семина и Елену, а потом высоко воздел бокал и сказал:
— За союз, так сказать, капитала и искусства!
И поцеловал Елену в щечку.
Стоявший рядом Семин слегка напрягся, под щеками его заходили крупные желваки, и он сразу сделался похожим на сыча — толстого и взъерошенного. Собственно, под этим прозвищем он и был известен среди бизнесменов — Сыч.
— Ну что ты, Виктор, — рассмеялся губернатор, — не будь таким собственником. Талант Елены Сергеевны — достояние, так сказать, всего народа.
Губернатор быстро напился и вскоре был утащен в угол какими-то нефтяниками. В ресторане приглашенный квартет играл Брамса. Улыбчивые официантки разносили между гостей бокалы с шампанским, и тут же шныряли хрупкие ухоженные девочки с подведенными глазами: девочек этих на всякий случай заказал Семин, но успехом они пока не пользовались.
При виде девочек Елена скосила глаза к зеркалам и, то, и дело улыбаясь гостям, украдкой оглядела себя на предмет возможных недостатков. Гладкое стекло отразило хрупкую двадцативосьмилетнюю женщину в черном платье с узкой до полу юбкой и открытыми плечами; волны каштановых волос спускались до пояса, оттеняя белое лицо с высоким лбом и изящно вылепленными скулами; Елена двигалась с мальчишеской стремительностью, немного не гармонировавшей с вечерним платьем и рассыпанным по плечам блесткам от бриллиантового колье, и большие карие ее глаза были слишком грустными для первой леди Нарыма и верной спутницы жизни самого богатого бизнесмена края.
Елена затосковала от бесконечного однообразия приветствий, и, допив бокал, спустилась на первый этаж. Он весь был занят садом. Когда-то, в начале, Елена была именно ландшафтным архитектором, и ей больше всего нравилось работать не с холодным камнем, а живым растением. Здесь она развернулась в полную силу. Ничто не стесняло ее — ни холодная сибирская зима, ни недостаток солнца (в неурочные часы сад освещали мощные галогенные лампы), ни даже сухой сибирский воздух. Большинство растений, собранных в саду, были средиземноморскими и предпочитали повышенную влажность, и эту проблему Елена решила с помощью небольшого фонтана: каменная кладка, шепоток струи и уходящий вдоль дорожки ручеек.
Сад обошелся очень дорого, вдвое дороже, чем прикидывала Елена. Когда она показала его план Семину и тот увидел, что Елена будет сажать пяти-шестилетние деревца, Семин брезгливо поморщился:
— Это что ж, десять лет ждать, пока они вырастут?
И взрослые двадцатилетние деревья доставили из Италии на специально зафрахтованном рейсе. Но зато у людей, которые придут в это здание, не будет ощущения, что бизнес в России начался месяц назад и через месяц кончится.
