Великий человек! Великие люди! Какое счастье! Юрий Любимов, Савва Морозов, Константин Станиславский, Виктор Астафьев, Николай Эрдман, Александр Солженицын, Василий Аксенов!
— Счастье и выигрышный билет, что я лично знал хотя бы некоторых из этих великих граждан, — решил Гдов.
Который так разволновался, что больше работать и не мог в этот день уже.
ПОСЛЕ ЧТЕНИЯ ГЛАВЫ XVI ПРЕДЛАГАЮ ОБСУДИТЬ
1. Существуют ли вообще «новые русские»? Или это условный, расплывчатый термин вроде «социалистического реализма»?
2. Можете ли вы спрогнозировать дальнейшую судьбу Михаила Ходорковского? Думаете ли вы о нем в пасхальный праздничный день? И о том, что христиане должны поступать друг с другом по-христиански?
3. Почему СССР фактически не смог выиграть советско-финскую войну? Политкорректны ль размышления Гдова, в частности, его фраза: «Но уж если навалились, надо было побеждать»? Или они изобличают в нем латентного империалиста? Что такое вообще «политкорректность» и как вы относитесь к практике ее применения в западных странах — Франции, Англии, США? Каковы перспективы политкорректности в России?
4. Каких еще граждан нашей страны вы сочли бы великими, пополнив скудный и случайный список Гдова?
5. Определяется ли величие страны количеством живущих в ней великих граждан? Чем вообще определяется величие любой страны, а в данном конкретном случае — величие России?
Глава XVII
ЮНОСТЬ СОРЕВНУЕТСЯ С ПРОСТАТИТОМ
Писатель Гдов сидел за письменным столом и пытался работать. Он хотел создать широкое полотно, живописующее неумолимый бег времени, когда человек, вчера еще совершенно молодой, вдруг оказывается совершенно старым, и это из века в век вызывает у людей удивление. Правильно, совершенно верно подметил когда-то поэт Дмитрий Александрович Пригов:
Выходит слесарь в зимний двор.
Глядит: а двор уже весенний.
Вот так же, как и он теперь —
Был школьник, а теперь он — слесарь.
Ну и довольно справедливо пелось в 1956 году на слова поэта Николая Доризо, музыка Никиты Богословского, в советском оттепельном фильме «Разные судьбы». Там играл юный красавец актер Юлиан Панич, ставший впоследствии антисоветчиком и сотрудником радио «Свобода». То есть пел, конечно, не сам Панич, а знаменитый отец еще более знаменитой Алисы Фрейндлих. Актер по имени Бруно Фрейндлих, выступивший в роли старого советского композитора по фамилии Рощин, который оторвался от жизни, но сблизился по любви с юной девушкой. Которая тоже влюбилась в него, однако лишь по расчету, чтобы у нее стало много композиторских денег, а то она была бедная. Вот что справедливо пел Рощин-Фрейндлих:
Как боится седина моя
Твоего локона!
Ты еще моложе кажешься,
Если я около…
Пел да и пел, пока девушка его не бросила.
Гдов вздохнул: «Вот же сука мещанская!» Гдов вдруг задумался о «первом поэте немецкой нации» Иоганне Вольфганге Гёте с его Фаустом, Маргаритой, буршами, блохой, Мефистофелем и Лоттой, которая в Веймаре. Неожиданно вспомнил своего старого старшего друга Федота Федотовича Сучкова, знаменитого московского старика шестидесятых-восьмидесятых годов канувшего ХХ века. Скульптора, прозаика, поэта, который некогда учился в Литературном институте им. А.М.Горького, был юным другом великого Андрея Платонова, получил от большевиков тринадцать лет каторги и ссылки, отсидел и отбыл все от звонка до звонка, в Литинституте восстановился, став однокашником Ю.Казакова и Б. Ахмадулиной, сделал небольшую советскую карьеру, потом сам же ее порушил, подписав письмо «за Чехословакию» в 1968-м.
Закончил свои дни в сырой полуподвальной мастерской во 2-м Колобовском переулке города Москвы, в самом центре, где теперь живут одни богатеи. Федот Федотович был влюблен всегда, и чем старше он становился, тем больше был влюблен.
У Гдова есть писательский кабинет. В окошко писательского кабинета писателя тыкается ветка городской липы. Главный редактор одного из модных литературных изданий однажды пожаловался Гдову, сверстнику, что живет в переделкинской даче на втором этаже, дышит здоровым воздухом, но вот проблема: когда ему ночью требуется по нужде, что вполне естественно в нашем возрасте, то ему приходится, спотыкаясь в темноте, спускаться по крутой деревянной лестнице в ватерклозет, который расположен на первом этаже.
Гдов на правах давнего приятеля ёрнически спросил тогда редактора, что, на его взгляд, лучше: переделкинская дача с простатитом или юность без дачи и каких-либо дальнейших перспектив?
Редактор засмеялся и сказал, испытующе глядя на Гдова: «Ну, ты даешь!»
Редактор смеялся, испытующе глядя на Гдова. Да, смеялся.
А вдруг он всё же обиделся? Вдруг сказанное Гдовым было сугубой бестактностью, которая при всей вольности современного мироощущения и отсутствии табуированных тем всё же может глубоко ранить душу человеческую?
Гдов так разволновался, что больше работать не мог и в этот день уже.
УВЕРЕНЫ ЛИ ВЫ, ПРОЧИТАВ ГЛАВУ XVII, ЧТО
1. Д.А.Пригов действительно работал слесарем? Или это все-таки миф?
2. Советское кино было, в общем-то, неплохое. Или оно все-таки было плохое, еще хуже, чем нынешнее?
3. Ф.Ф.Сучков был земляком автора этого текста? Или он все же не родился, как автор этого текста, в городе К., стоящем на великой сибирской реке Е., впадающей в Ледовитый океан? Кто еще из советских писателей подписал письмо «за Чехословакию» в 1968-м?
4. И все-таки, если серьезно, что все же лучше: богатая дача с простатитом и гипертонией или юность без дачи и каких-либо дальнейших перспектив? Как правильнее, благозвучнее: «тыкается» или «тычется» ветка городской липы? Справедливо ли названа «сукой мещанской» девушка, бросившая композитора Рощина-Фрейндлиха?
5. Ранить душу человеческую проще простого. А вот по-настоящему обрадовать человека очень трудно или не очень? Как, чем его можно обрадовать, когда мир кругом постепенно погружается в мерцающее уныние?
Писатель Гдов сидел за письменным столом и пытался работать. Он хотел создать широкое полотно из жизни любви во всех смыслах этого слова. Любви с большой буквы. К отеческому дому, гробам, родине, государству, спиртным и безалкогольным напиткам, животным, детям, цветам, растениям, минералам, земле, космосу, солнцу, небу, женщине. Да, Женщине. В первую очередь. Ведь любовь к Женщине — это основа всех других вариантов любви, правда, товарищи?
И, конечно же, очень поздно, печально поздно, но в свои «многия лета» он наконец-то понял, что среди граждан мужского пола имеется совершенно определенная категория выдающихся особей. Такие-сякие-эдакие самцы-производители веселые, которых женщины, как мухи, чувствуют буквально за версту, если не больше. Бабы их не то чтобы любят, они их, может быть, даже и презирают, о чем иногда распространяются, когда приходит очередной этих баб урочный печальный час. Но такие мужики их явно гипнотизируют, неизвестно как и чем, вряд ли даже, вопреки расхожей молве, размерами своих гениталий или особыми сексуальными умениями. Скорей всего следует допустить нечто зоологическое, что эти ходоки — с бабами как бы одной породы, одного вида двуногих животных. Или особи разных подвидов одного вида, если серьезнее углубиться в науку непревзойденного Карла Линнея. Известно ведь всем, что в природе организмы, относящиеся к разным подвидам одного вида, могут свободно скрещиваться и даже давать плодовитое потомство. Вот бабы им и дают без раздумий, только похохатывают нервно (потом, после). Да ведь и все протяжные лирические песни мировой культуры повествуют исключительно о неразделенной любви честных якобы женщин к разномастным подлецам. «Зачем тебя я, милый мой, узнала?» — поют эти женщины потом, после.
Одним из подобных подлецов был приятель юности Гдова, некий Ч. Он и подраться был не дурак, и выпить. Моторный хлопец весело играл на гитаре, легко, безо всякой рефлексии вступал в отношения с девушками и женщинами. Глядишь, только-только познакомились, а он с ней уж и в постели!
Отъявленный подлец был этот Ч., честное слово! Испортил у Гдова хорошую, умную девушку, когда последний получал высшее образование в Московском геологоразведочном институте им. С.Орджоникидзе, временно покинув для этих целей родной город К., где и разыгралась описываемая любовная пьеса. Гдов как-то приехал на каникулы, и наглый его товарищ даже не удосужился признаться ему в том, что он и эту девушку недавно трахнул. Рассказал бы, так все и развернулось бы как-нибудь, глядишь, по-другому. По крайней мере не было бы Гдову так больно даже сейчас. Ведь он месяцами и годами так ничего и не знал о предательстве, измене, нечестности, пока ему не раскрыли на всё это глаза добрые люди.
