Вика тем временем продолжала:
— Затем я тщательно просмотрела все материалы, опубликованные по вашему разделу — культуры и искусства. Села с калькулятором и подсчитала. Смотрите, что у меня получилось. Средний возраст героев ваших материалов — пятьдесят пять лет. И это притом, что я не учла карикатуриста Бориса Ефимова, которому вообще сто три года. Согласна, случай действительно уникальный, но это не то, к чему всем нам надо стремиться. Юля, средний возраст пятьдесят пять лет вас не настораживает?
Она, не мигая, уставилась на меня. Я пожала плечами:
— А почему он, собственно, должен меня настораживать?
— Потому что мы обращаемся к молодым людям, а вы, в основном, им рассказываете о пожилых. Думаете, им это интересно? Где молодые лица? Где современники?
Я, с трудом сдерживаясь, процедила:
— Милая Вика, я им рассказываю о культуре и искусстве. И о людях в этих областях. А известными в восемнадцать лет, как правило, не становятся. Потому что создать что-нибудь стоящее можно лишь после того, как накопишь жизненный опыт. Вот почему, как это ни прискорбно, наши творцы, в основном, люди зрелые, пожилые, а порой даже старые. У нас даже в поп-культуре совсем молодых — раз-два и обчелся. И Джульетт у нас играют тоже достаточно зрелые актрисы, которых предполагаемая аудитория нашего журнала, между прочим, с удовольствием ходит смотреть, да еще в очереди за билетами стоит.
Мне казалось, что я высказала все это с убийственной иронией, однако на Вику мой монолог не произвел ровно никакого впечатления, и она спокойно и деловито откликнулась:
— Да, в чем-то вы, наверное, правы, но, тем не менее, я остаюсь при своей точке зрения. У вас крайне примитивный и упрощенный подход к решению поставленной перед вами задачи. Хватаете то, что лежит на поверхности.
Пепел ненаписанного заявления об уходе застучал в мое сердце!
— Мне кажется, мы должны все-таки больше ориентироваться на нашу целевую аудиторию, — продолжала плевать мне в душу сопливка. — Ну, посмотрите. Большинство людей, о которых вы писали, бесспорно, люди известные. Но они и без вас известны. О многих можно узнать из энциклопедического словаря. И в Интернете на них по тысяче ссылок. Зачем же повторять в тысячу первый раз? Ну я понимаю еще, юбилей или премию какую-нибудь дали, и то это не всегда повод. Потому что для нашей аудитории эти личности — уже прошлое. Его просто не надо забывать. Но давайте смотреть в настоящее и в будущее. Именно оно в первую очередь волнует нашу аудиторию. Ищите интересных людей, открывайте новые имена! По-моему, это главное!
Она замолчала.
— И где же я вам нарою столько новых имен?
— Это ваша проблема и ваша работа. — Меня опять удостоили вежливой холодной улыбки, смысл которой прочитывался без труда: хочешь соглашайся, не хочешь — убирайся. — Ищите, смотрите, читайте.
— Что читать? — развела я руками. — Молодых мало публикуют. Издатели тоже гоняются за именами, потому что они приносят гарантированную прибыль. А большинству новых имен — за сорок или уж точно за тридцать.
— А Монеткина? — возразила Вика с таким видом, будто речь шла, по меньшей мере, о новом Шекспире. — Ее роман «Отдайся!» опубликован уже в двадцати странах. Вы о нем написали?
— О ней другие писали в таком количестве, что открытия никак не получилось бы, — отбила я выпад. — Да и интервью с ней сопряжено с большими трудностями. Живет она не в Москве, а в Екатеринбурге…
— Ну, знаете, из-за исторического детективщика мы вас отправляли в Венецию. Это гораздо дороже, чем в Екатеринбург съездить.
— Этим детективщиком половина нашей «целевой» аудитории зачитывается! — отрезала я. — А Монеткина в свои двадцать лет выдала одну книжку на автобиографическом материале — и умолкла. Все. Больше писать не о чем. Да и содержание ее книги далеко не гламурное. Ау нас, позволю себе напомнить, в названии есть слово «Шик». Она что, вам так нравится?
— Совсем не нравится, — призналась она. — Но это не имеет никакого значения. Ее читает наша аудитория. Потому что это модно. И «Шик» в нашем названии — не столько гламур, сколько мода.
— Так, — выдохнула я. — Значит, в следующий номер ставим интервью с Монеткиной?
— Примитивно мыслите, — поморщилась Вика. — Оглядитесь по сторонам. Вокруг полно молодых — музыкантов, художников, артистов, наконец, кино вовсю развивается. Угадайте среди них будущего гения! Хоть попытайтесь! Приятно ведь оказаться первой.
Я вышла от нее вся взмыленная. Мне давно уже не устраивали подобной головомойки! И, главное, кто? Девица, которая здесь и десяти дней еще не работает. Господи, ну и влипла! Она ведь теперь с меня не слезет. Свежие молодые лица ей подавай! А если их нет? Рожу я их, что ли. Нет, надо, надо было ехать в Краснодар. И — рожать!
Зализывать раны я отправилась к Анастасии.
— Ну бред! Представляешь, Настя, какой бред! — отхлебнув кофе из чашечки, начала я. — Она решила делать журнал всерьез. По-моему, искренне верит тому, что в нем написано. Ты когда-нибудь такое видела? Во наивность!
— Когда у папы столько денег, можно побыть и наивной, — философски заметила Анастасия.
— Наивная-то наивная, а отчитывала меня тоном и выражениями задубевшей на руководящей работе шестидесятилетней карги! Откуда она этого набралась?
— Наверное, тоже от папеньки, — горестно усмехнулась Анастасия. — Со мной она точно так же разговаривает.
— Значит, не столь уж наивная, — сделала вывод я. — Ощущает кирпичики долларов за спиной.
— А ты сомневалась?
— Я бы на ее месте хоть на первых парах вела бы себя поделикатнее.
— Тебе это не грозит. У тебя уже никогда не будет такого папы. И у меня, впрочем, тоже.
— Ну, теоретически, если не папу, то «папика» с деньгами мы с тобой еще можем отхватить.
Настя критически оглядела меня.
— Знаешь, боюсь, момент упустили. Папикам свежачок подавай. А мы с тобой уже в некотором роде секонд-хэнд.
— Настя, что-то у тебя сегодня сплошной минор идет.
— Да мажориться-то не с чего. — Махнув рукой, она достала из шкафчика бутылку ликера. — Дверь запри.
— Разве она запирается? — удивилась я. — И вообще, тебе-то от кого прятаться? Ты же здесь главная.
— Была, — угрюмо бросила Настя и, хотя дверь я уже заперла, заметно понизила голос. — Заглянет еще и мигом папочке настучит, что мы пьем в рабочее время и на рабочем месте. Он, между прочим, категорический противник алкоголя.
— Что, завязал? — обожаю такие истории!
— Понятия не имею. Но с тех пор как десять лет назад разбогател, ничего, кроме минералки, не пьет.
— Совсем плохо, — покачала я головой.
— Кому?
— Нам с тобой, естественно.
— Куда уж хуже, — согласилась Анастасия. — Теперь сижу каждый день и думаю: еще хоть месяц дадут главной поработать или нет?
— У тебя ведь контракт.
— А что он для них, — Анастасия залпом хлопнула рюмку ликера. Компенсацию в зубы и — «спасибо, до свидания». А может быть, и вообще без «спасибо»!
Я смотрела на нее и удивлялась. Никогда не предполагала, что наша железная и всегда уверенная в себе Анастасия способна впасть в такое уныние. Вот как ломает человека пошатнувшийся социальный статус! Она будто читала мои мысли:
— Представляешь, как наши девки теперь злорадствуют! Мол, и на главную нашлась управа.
— Прекрати! Тебя все так любят!
В тот момент я была абсолютно искренна, ибо ненавидела сопливку, любила Анастасию, и хотела, чтобы она по-прежнему оставалась нашей главной. С ней все-таки можно и ужиться, и работать.
— Ой, только не надо. Знаю я, как вы меня любите. Начальство всегда ненавидят. — Она опустошила вторую рюмку. — И не вздумай мне возражать. Это азбучная истина.
Возражать я не стала, однако расстроилась. Ведь я и сама была в некотором роде небольшим начальником. Выходит, меня тоже ненавидят и сейчас злорадствуют, что меня обошли с повышением? Противно. Хотя по большому счету, конечно, плевать. Меня сейчас больше волновали мои «бараны», к которым я и вернулась.
— Настя, ты представляешь, ей теперь мои знаменитости в журнале не нужны. Подавай ей неизвестных! А кому они, неизвестные, нужны? Кто про них захочет читать?
— Никто, — подтвердила она. — Чтобы начали читать, их еще раскрутить надо.
— Золотые слова, — подхватила я. — Значит, что? Я должна сперва их найти. Потом соответствующим образом подать, чтобы читатели обратили внимание, а оно мне надо? Ведь это уже реклама. А с какой радости мне какой-нибудь компании или издательству экономить рекламный бюджет. И вообще это не мое дело. Моя функция — рассказывать о людях, которые интересны читателю. А она хочет заставить меня за бесплатно пиарить неизвестно кого. Нет, по-моему, она вообще ничего не соображает.
— Полный подрыв основ, — возмутилась Анастасия. — В трубу же вылетим.
