Несмотря на свою предыдущую чистоплюйскую жизнь, я уже пару раз встречался с этим явлением. Имя его было кратким и похожим на звук бича Господня — «клоп»! Стало ясно, что прошедшей ночью не только мифический Адам стал причиной моего беспокойства.
И грянул бой — не на жизнь, а на смерть! Этим же вечером все в комнате было перевернуто вверх дном. Каждая вещь тщательно обследовалась. Особое внимание уделялось кроватям. Найденные схроны безжалостно уничтожались.
В полночь, в полном изнеможении, но довольный содеянным, я рухнул на койку и заснул младенческим сном. Однако через пару часов неприятные ощущения повторились. Вскочить и зажечь свет, было делом одной секунды. По простыне, в разные стороны метнулись незваные гости.
Последующие вечера прошли в том же ключе. Приходя со службы, я засучивал рукава и брался за работу. За облавами следовали зачистки, за ними фильтрация, потом репрессии. Заканчивался процесс физической ликвидацией, с непременными тремя контрольными ударами каблуком в голову. Количество захватчиков слегка уменьшилось, но праздновать полную победу было слишком рано.
Потихоньку ко мне приходил опыт антипартизанской воины. Сообразив, что основная ставка противника переместилась за плинтуса и обои, я добавил в свой арсенал химическое оружие, щедро замазывая все подозрительные щели авиационным керосином. Тактика выжженной земли скоро стала приносить свои плоды, но остатки бандформирований становились все более хитрыми и агрессивными. В полном соответствии с теорией эволюционного отбора, выживали только сильнейшие и умнейшие, давая соответственное потомство. Партия начала переходить в эндшпиль. Победителем мог стать только тот, кто обладал наибольшим интеллектом.
Призвав на помощь все свое воображение и технические знания, полученные в одном из не самых плохих вузов страны, я нашел гениальное решение. Койка была отодвинута подальше от стены и ее ножки поставлены в большие стеклянные банки из-под болгарских огурцов. Затем я аккуратно залил их доверху водой и, удовлетворенно поглядев на плоды рук своих, спокойно уснул в неприступной крепости, надежно защищенный от окружающей среды.
Ночью привычное жжение и зуд тела повторились. Отказываясь верить в происходящее, юный Эйнштейн зажег свет и остолбенел. Над кроватью, на потолке, сидел целый взвод головорезов, уже готовых к десантированию. Нервная система не выдержала. Страшно матерясь, я вскочил на кровать, пытаясь дотянуться до них ботинком.
Крак. Раздался тихий хруст и за ним звон разбитого стекла. Это одна из банок не выдержала моих прыжков. Стоя на койке в одних трусах, с торчащими во все стороны волосами, я тупо смотрел, как темное пятно воды быстро расползается по полу, веселой струйкой выбегая в коридор. Автоматически мой взгляд упал на будильник. Он показывал 4 часа утра. Почему-то в этот момент вспомнился детский стишок, который мы учили в школе, в пятом классе:
« Рано утром на рассвете, Гитлер дал войскам приказ…»
У-у, фашисты! Все фашисты! Ненавижу!
* * *
Скоро мне стала ясна структура полка. В него входили три эскадрильи, ТЭЧ, батальон обеспечения и несколько мелких вспомогательных подразделений. Одна эскадрилья включала в себя 15 боевых самолетов МиГ-27К и подразделялась на три звена по пять самолетов в каждом. Дополнительно каждой эскадрилье придавалась одна спарка (двухместный самолет) - учебно-боевой истребитель МиГ-23УБ.
Первая эскадрилья считалась «ударной». В ней процент летчиков первого класса был самым высоким в полку. Штатное вооружение включало в себя мощные пятисот килограммовые осколочно-фугасные бомбы.
Вторая авиационная эскадрилья предназначалась для подавления ПВО противника и поэтому использовала ракеты с лазерными или телевизионными головками наведения, а также противорадиолокационные ракеты.
Третья эскадрилья являлась учебной. Здесь только руководство было опытными летчиками, а все остальные — это молодежь, недавно закончившая летные училища. Самолеты третьей являлись носителями блоков с неуправляемыми ракетами, контейнерами для шариковых и кассетных бомб и тому подобных видов вооружения.
Технико-эксплуатационная часть или просто — «ТЭЧ», являлась технической базой полка. Здесь выполнялись регламентные работы на самолетах и ремонты средней сложности, которые было невозможно провести в эскадрильях.
В задачу батальона входило обеспечение полка автотранспортом и спецмашинами, очистка, а также текущий ремонт взлетной полосы и рулежек. Соответственно задаче подразделение имело необходимое число тягачей, топливо, масло и кислородо-заправщиков, передвижных дизель генераторов, очистительных машин и прочее, прочее, прочее…
По прошествии времени, я обнаружил, что рабочий день в армии был ненормированным. Причем сильно. Ежедневно приходилось торчать на стоянке по 9-10 часов. Во время летной смены еще больше. Выходной день в большинстве случаев был только один — воскресенье. В субботу обычно устраивали парковые дни. В этот день проводились различные целевые проверки авиационной техники. К примеру, если произошла где-нибудь авария МиГ-27, из-за отказа какого-нибудь агрегата, как тут же выходит приказ Главкома Авиации на осмотр этих агрегатов на всем парке самолетов. А их в стране было много, и аварии случались часто. Поэтому бездельничать не приходилось.
Если никаких катаклизмов в ВВС не происходило, то в субботу делали парково-хозяйственный день. В этом случае техники косили траву или убирали снег, в зависимости от времени года, подметали выезды из укрытий, подкрашивали самолетное оборудование и т.д. и т.п. Одним словом отцы-командиры делали все, чтобы у нас было поменьше свободного времени.
Мне пришлось окончательно распрощаться с моими наивными мечтами — ездить каждый выходной к жене в Ригу. Теперь почти все свое свободное время мы проводили вместе: я, Алик, Кроха и Юра. Собирались в большой комнате, где они жили втроем: гоняли чаи, травили анекдоты и вели неторопливые беседы за жизнь.
Оказалось, что из нас четверых, Гусько имел самые далекоидущие планы. Он рассказывал, что чувствует себя гражданином мира, и мечтает путешествовать по свету. Особенно ему хотелось побывать в Канаде — это была мечта его жизни. Мы втроем, отчаянные патриоты своей страны, пытались переубедить его, но безуспешно. Ни звериный оскал капитализма, с присущими ему регулярными кризисами, ни безработица, ни отсутствие социальных гарантий не пугали Юру. Он твердо оставался при своем мнении. Наконец, убедившись в невозможности вернуть в стадо заблудшую овцу, мы бросили свои попытки и решили раз и навсегда прекратить разговоры на эту тему. Неприятности никому из нас были не нужны. Хочешь свалить за бугор — пожалуйста, мечтать не вредно. Только ты нам ничего не говорил, а мы ничего не слышали.
Другой Юриной идеей-фикс была возможность быстрого обогащения. Гусько рассказывал, что с самого детства мечтает найти целый чемодан денег и даже точно знает, как это произойдет. Однажды он придет в парк и сядет на скамейку, а под скамейкой будет что-то темнеть. Конечно же, это будет небольшой чемоданчик-дипломат, который по случайности забыл инкассатор, везущий в банк выручку. Тогда Юра достанет его и откроет. Там будут деньги в банковских упаковках, много денег. Никак не меньше миллиона рублей.
Мы долго смеялись над этой мечтой, но Гусько с горячностью убеждал нас, что это возможно и даже подводил теоретическую базу. Однажды, он прочитал самиздатовский перевод брошюры какого-то американского профессора. Так вот, в той книжонке утверждалось, что мысль материальна и, если захотеть, то можно материализовать себе все что угодно. Хоть бы даже и деньги. Надо только реально представлять предмет своего вожделения, как будто бы ты его уже имеешь на самом деле. Все остальное сделают за тебя высшие силы. Лучше всего войти в астральные поля и послать мысленный сигнал прямо оттуда.
И снова мы хохотали до упада, интересуясь, как далеко Гусь продвинулся в материализации своей мечты. Нисколько не смущаясь, наш товарищ объяснял нам, что научился медитировать и во время сеанса уже может видеть номинал и номера купюр из дипломата. Еще одно усилие и…
«Юра», — прерывали его мы. — «Ну, зачем тебе в СССР такая куча денег? Ты же их все равно не сможешь потратить. А если начнешь, то тобой тут же заинтересуются соответствующие органы. Не лучше ли получать свои копейки и спать спокойно по ночам?» «Вы что, чуваки!» — обижался тот. — «Я не идиот какой-нибудь. С такими деньжищами я тут же свалю за бугор!» «Знаешь, что?» — мы уже не могли больше смеяться. — «Ты бы вместо своей самиздатовской литературы лучше советские книжки читал. Иногда они очень расширяют кругозор. «Золотой теленок», например».
Впрочем, фантазии Гусько были довольно безобидными, к тому же он никогда не обижался, когда над ним смеются или подкалывают, а мы в свою очередь не возражали против присутствия в комнате своего собственного и бесплатного клоуна.
