Покончив с ужином, Александр заплатил по счету и вышел из ресторана. Он остался вполне доволен: еда оказалась сносной, даже вкусной, обслуживали быстро, да и стоило это удовольствие не слишком дорого. Да, решено: он будет сюда захаживать по вечерам.
Пока Александр ужинал, дождь прекратился, облака на короткое время разошлись, расползлись в стороны, и в образовавшемся на небе прогале мерцала одна-единственная звезда. На другой стороне улицы на фоне неба вырисовывались очертания здания библиотеки, в этот час еще более, чем днем, напоминавшие силуэт средневековой крепости.
Александр почувствовал, что его клонит ко сну, но на всякий случай по возвращении в номер принял таблетку снотворного.
На следующее утро, как только Александр вошел в холл библиотеки, знакомая ему служащая подала ему знак рукой, приглашая подойти к ней.
— Господин заместитель директора хочет вас видеть.
— Прямо сейчас?
— Да, если это вам подходит. Черная дверь, вы ведь не забыли, не так ли?
В кабинете заместителя директора ничто не изменилось по сравнению со вчерашним днем, за исключением того, что заместитель директора стоял у стола, а не сидел за ним. Кроме того, Александр заметил, что за его спиной на стене висела картина, или, вернее, черно-белая фотография, мгновенно привлекшая его внимание. Насколько он мог рассмотреть с такого расстояния, на фотографии был запечатлен труп девушки, лежавшей на траве. Девушка, по всей видимости, пастушка, судя по валявшимся рядом деревянным сабо и пастушьему посоху, была истерзана клыками какого-то дикого зверя. Легко можно было вообразить, что девушка стала жертвой волка или волка-оборотня.
— Ну вот, господин Брош, мне очень быстро удалось получить для вас разрешение на отдельный кабинет. Вы можете расположиться там уже сегодня.
— О, превосходно! Искренне благодарю вас за хлопоты, — сказал Александр, с трудом отводя взгляд от фотографии, породившей у него странное чувство тревоги и даже вызвавшей легкое ощущение дурноты. Он пожал руку приветливо улыбавшемуся заместителю директора. Если тот и заметил, насколько сильно приковала к себе внимание Александра висевшая на стене фотография, то виду он не подал.
— Вам будет легче работать, не так ли? Вы ведь уже начали ваши изыскания? И как, документы представляют собой какой-нибудь интерес?
— О да, они весьма интересны! Их очень много, вам ведь это известно. Вчера я приступил к изучению дневника, который автор вел еще подростком. Мне очень интересно, как формировался этот «ангел-губитель», как он сам себя называл. Полагаю, мне потребуются недели, а то и месяцы для того, чтобы изучить все его письменное наследие. Лучшее, надеюсь, впереди.
— А быть может, и худшее, — протянул заместитель директора.
— Вполне возможно…
— Вы не суеверны?
— Нет, — ответил Александр. Но как только он произнес это короткое словцо, почти против воли сорвавшееся у него с языка, так тотчас же подумал, что в глубине души он не так твердо в этом уверен, как хочет показать.
— Ну и прекрасно! Видите ли, вокруг имени Брюде есть некий ореол… вернее, запашок крамолы, ереси, чего-то недозволенного… как говорят, «запах серы», словно он знался с дьяволом; и этому в значительной мере способствовали вечные скандалы, сопутствовавшие ему при жизни, и содержание двух опубликованных им сборников стихотворений, и сама его трагическая смерть. Да вы, вероятно, и сами ощущали этот запашок… После смерти Брюде за исключением нескольких его ярых сторонников, коих иначе, как фанатиками, и не назовешь, мир предпочел забыть о нем. Известно ли вам, что до сего дня никто и никогда не проявлял интереса к его рукописям? Вам предоставлено право изучать их в соответствии с последней волей автора, эксклюзивное право, так что вы будете первым и единственным.
— Ну так тем лучше!
— Да, тем лучше… Я попрошу вас прочитать эту краткую инструкцию и поставить под ней свою подпись, удостоверяющую, что вы с ней ознакомились. Это пустяк, простая формальность, но так положено…
Александр взял листок, который протягивал ему заместитель директора библиотеки, и прочел следующий текст:
«Я обязуюсь в период моего пребывания в библиотеке:
— не портить книги и рукописи;
— пользоваться только карандашом при нанесении помет на полях;
— не курить;
— не есть и не пить;
— подчиняться расписанию работы библиотеки;
— соблюдать тишину;
— соблюдать все правила сего заведения и подчиняться всем требованиям и указаниям обслуживающего персонала».
Александр поставил свою подпись в самом низу и отдал листок заместителю директора, а тот «в обмен» вверил ему драгоценное послание, адресованное библиотекарям, ответственным за сохранность фондов на том этаже, где ему предстояло в дальнейшем работать, а именно на седьмом.
— А могу ли я сегодня поприветствовать господина директора и выразить ему признательность? — осторожно осведомился Александр.
— Ах нет… Видите ли, он все еще в отъезде… Мне очень жаль… Я непременно сообщу вам, как только он вернется и приступит к работе… Торопиться вам некуда…
Заместитель директора, старательно склонив голову набок и пряча глаза, поспешно вел Александра к двери, почти выпроваживал его, словно поскорее хотел избавиться от докучливого визитера.
— А его кабинет где находится? — спросил Александр. — За белой дверью? Не так ли?
— Белая дверь? Ах, ну да, конечно! Но его там сейчас нет. Я вас извещу…
Выйдя в коридор с зажатым в руке драгоценным рекомендательным письмом, Александр направился к лестнице. Проходя мимо белой двери, он замедлил шаг, затем остановился и прислушался. Ему показалось, что за дверью, но не у самой двери, а где-то в глубине кабинета, кто-то есть и этот кто-то издает какие-то слабые звуки, похожие на торопливое и затрудненное дыхание астматика. Сколь ни слабы были доносившиеся из-за двери звуки, все же создавалось впечатление, что какое-то существо там, за дверью, очень страдает. Вдруг Александр проникся к этому существу (скорее всего человеку) симпатией и почувствовал, что ему самому внезапно стало трудно дышать. Он охотно приник бы ухом к двери, чтобы попытаться побольше узнать о том, что происходит в таинственном кабинете, но он опасался, что кто-нибудь из работников библиотеки застанет его в столь неподобающей позе и за столь несолидным занятием, как подслушивание под дверью. Кстати, хорошо, что он сдержался и не сделал того, чего ему очень хотелось, ибо из другого кабинета вышел библиотекарь, неся на вытянутых руках стопку папок. Правда, он был так поглощен своим занятием и так боялся, как бы стопка не рассыпалась и все документы не разлетелись бы в разные стороны, что не обратил на Александра никакого внимания, и он успел отскочить от белой двери, сделать по коридору еще несколько шагов и с невинным видом свернуть на лестницу.
Внизу за столом сидела все та же служащая, с которой Александр беседовал вчера; она смотрела на него, пока он спускался по лестнице, и улыбалась, как ему показалось, не то насмешливо, не то лукаво.
— Ну что, вы его заполучили? — спросила она.
— Заполучил что?
— Ваше вожделенное разрешение…
— Да.
— Ну так поторопитесь им воспользоваться.
— Времени у меня достаточно, спешить некуда…
— Все так говорят!
Пройдя через огромный общий читальный зал и через зал чуть поменьше, предназначенный для чтения периодических изданий, Александр оказался перед дверью, рядом с которой восседал служитель-охранник. Александр протянул ему свой пропуск, и тот принялся сосредоточенно и долго его изучать, низко склонив над ним голову и поднося его к глазам, словно он испытывал при чтении большие затруднения. Он несколько раз кивнул, бормоча себе под нос: «Хорошо, хорошо», затем раскрыл толстый регистрационный журнал и принялся что-то там писать; как показалось Александру, охранник писал его фамилию, номер разрешения и дату. Наконец он поднялся со стула, скорчив при этом странную гримасу и, словно нехотя, отпер и отворил дверь.
— Седьмой этаж, господин профессор. Лифт вон там справа в конце коридора. Можно подняться и пешком по лестнице. Это уж как вам будет угодно…
Александр плохо спал этой ночью. Во сне его мучили кошмары, так что он чувствовал себя неважно и поэтому не ощущал ни малейшего желания заниматься физическими упражнениями, он вошел в лифт, напоминавший скорее клетку для диких животных из-за того, что стенки его были сделаны не из благородного дерева, а представляли собой металлическую решетку, и вот это сооружение со скрипом и скрежетом повезло его с этажа на этаж. Пока лифт медленно скользил, а вернее, тащился по шахте, Александр успевал разглядеть на каждом этаже бесконечные лабиринты полок, заставленных книгами. Ряды стеллажей уходили куда-то в глубь здания и терялись из виду в полумраке. Наконец лифт остановился, и Александр оказался на небольшой площадке, освещенной неярким светом маленькой голой лампочки, свешивавшейся прямо с потолочной балки. Чуть подальше, около входа в один из коридоров, между расходившимися во все стороны рядами стеллажей, за небольшим столиком, напоминавшим школьную парту, сидела молодая женщина. На столике горела настольная лампа под колпаком из зеленого матового, так называемого опалового стекла. Женщина сидела спиной к Александру и, видимо, читала, так что ее лица он не видел, но зато ее длинные волосы в бликах света мягко поблескивали, словно шелк. «О, да ведь это та самая рыжая красавица!» — подумал про себя Александр, взволнованный столь удачным совпадением. Да, действительно, даже при слабом освещении он узнал роскошную шевелюру незнакомки, обогнавшей его накануне, и теперь ему предстояло увидеть ее лицо.
