«Почему именно сейчас? – спросил себя Чарли П. – И почему именно она? Студентка-арфистка в стареньком пальто, которая покупает яблоки с уличного лотка, и даже не потому, что кушать по яблоку в день очень полезно для здоровья, а потому, что так не очень накладно для ее кошелька».
Несколько психических расстройств, вдребезги разбитое сердце, бесчисленные предательства, разочарования и измены, которые не раз преподносила ему жизнь, кое-чему научили Чарли П. В следующий раз, когда ему захочется купить яблочко, он, движимый заботой о здоровье и желанием держаться подальше от докторов, вскарабкается на горную вершину или даже на две сразу – возьмем для начала хотя бы Фуджи и Олимп – и бросится в бездонную пропасть. Это менее опасно, убежден Чарли П. Потому как рано или поздно он благополучно свалится на твердую почву, и даже если переломает все до единой косточки – не страшно, зато его душа и сердце останутся в целости и сохранности.
А кроме того, если его свалит болезнь, он всегда сможет обратиться к доктору… для того они и существуют.
* * *
Страдания Чарли П закончились. Отныне он будет более внимателен при выборе подруг. Он отдаст свое потрескавшееся от частых кардиокатастроф сердце только той женщине, которая готова отдавать столько же, сколько получает сама. Однако это всего лишь пустые слова. В глубине души Чарли П знает: до других ему просто не дотянуться. Женщины высокого полета никогда не опустятся до его уровня.
Почему Чарли П, известный писатель, которому рукоплещет мир, вечно выбирает не ту женщину? Женщину, которая упорно пренебрегает им. Но так было не всегда. Чарли П всегда был любимцем интеллектуальной элиты, но только с появлением в его жизни молодой арфистки он превратился в кумира толпы, а его мертворожденные произведения, холодный продукт созерцательного творчества, – в горячие и полнокровные бестселлеры.
Молодая женщина стала проклятием Чарли П. Это выяснилось сразу же после их первой встречи. Соседи слышали его крики и вопли, которые доносились из квартиры всякий раз, когда там бывала молодая женщина. Швейцар видел, что после каждого свидания Чарли П возвращался совершенно разбитый, весь в синяках и ссадинах. Несчастный, он мучается в безуспешных попытках уснуть, полночи ворочается в постели, а потом встает и одиноко бродит по улицам, заливаясь слезами, которые бесконечным потоком струятся по его искаженному горем лицу. Рано утром, едва забрезжит рассвет, он возвращается домой, садится к своей пишущей машинке и пишет молодой женщине письма – кипы, груды писем, в которых, стеная и плача, он рассказьшает о том, каких страданий и унижений стоил ему проведенный с ней накануне вечер, и жалуется на обман и предательство, которые выпали на его долю.
Мало-помалу, почти случайно, Чарли П замечает, что не чернила, но кровь сочится из его вен и выплескивается на бумагу. Ворох скомканных внутренностей безответной любви вываливается на страницы его писем. Однако надо отдать ему должное, Чарли П не стал прятаться от своего горя и не пытался заглушить боль, напротив, он отдался ей целиком и полностью весь, без остатка. Он погрузился в нее, словно в океан, которого нет ни на одной карте мира. Лавируя среди бушующих волн этого неведомого водного пространства, он помчался в самый эпицентр бури. И уцелел. Он превратил воду в вино, свою личную трагедию – в успех, свои пропитанные кровью письма-исповеди – в душераздирающий роман.
Сегодня Чарли П работает над четвертой книгой своего эпистолярного романа. Его произведения больше не страдают холодной созерцательностью и узостью содержания, их отличает мощь и глубина, точность наблюдений и подлинное знание жизни. Чарли П больше не приходится опасаться, что у него иссякнет фантазия или закончатся сюжеты. А если такое вдруг случится, все, что ему надо сделать, – снять трубку, позвонить своей подруге и пригласить ее на свидание. И к концу вечера он насобирает столько обид и оскорблений, столько плевков и пощечин, что хватит не на одну, а на целый десяток новых книг.
Как знать, если Чарли П будет продолжать в том же духе, проявляя свое тонкое языковое чутье, свое непревзойденное писательское мастерство, свое выстраданное понимание искусства и его взаимосвязи с жизнью, то, возможно, когда-нибудь он достигнет своей заветной цели – не просто превратить мертворожденное произведение в мировой бестселлер, но и в буквальном смысле добиться бессмертия.
Любовь – это война, и Чарли П ежесекундно подвергается атакам со всех сторон и по всем фронтам. Каждое свидание с юной арфисткой разжигает его страсть, каждая встреча с ней до основания разрушает его великую любовь.
Это изматывающая война до полного истощения; в любой момент его внимание может ослабеть, а устремленный в одну точку взгляд утратит ясность, – короче говоря, он может увлечься кем-нибудь другим. По улице может пройти Симпатичная Женщина, или порыв ветра задерет юбку Таинственной Незнакомке. Каждый его необдуманный шаг чреват опасностью, каждый неосторожно брошенный взгляд может обернуться искушением, мир вокруг кишит непристойно-соблазнительными звуками. Неудачный поворот головы – и уткнешься носом в пышную грудь; неловко поведешь шеей – и глаза ослепнут от улыбки. Враг повсюду: он приходит в разных обличьях, принимает разные формы и размеры и окрашивается в разные цвета. Трогательные, вызывающие ностальгию сувениры, спрятанные в потайных ящиках его стола, воспоминания прошлого, надежно запертые в глубине его сердца; они скрываются внутри каждого здания и стоят в каждом дверном проеме, они притаились за каждым кустом, они копят силы и пристально следят за ним, подыскивая выгодную позицию, чтобы в любое мгновение нанести удар. Они строят ему глазки в надежде привлечь его внимание и увести в сторону. Летящее платье, по-летнему яркое и прозрачное; фейерверк в парке; влюбленные, сидящие в обнимку на гребне холма; случайные прикосновения человеческих тел, шагающих в общей толпе; оглушительный шум и суета дня, грозная тишина и темная ярость ночи – все вокруг против него; его обнаженные нервы и до предела обостренные чувства подвергаются непрерывным атакам.
Но он не дремлет, он все время настороже; он словно олень, выхваченный из темноты фарами автомобиля, – тот же невидящий взгляд и неподвижно напряженные мышцы тела; он словно статуя – та же окаменелость и несгибаемость членов; он отлит из гипса, высечен из мрамора, вырезан из гранита; Чарли П не позволит никому и ничему – ни преднамеренному соблазну, ни случайному развлечению, ни примитивной распутнице, ни деве святой и невинной – разрушить его великую любовь.
Но что произойдет, если он на миг расслабится, потеряет бдительность и опустит свой меч; что случится, если он упустит из виду молодую арфистку и она повернет за угол или перебежит дорогу на красный свет, оставив его на другой стороне улицы? Или на ее лицо набежит тень, а черты сложатся в иную гримасу, она перестанет быть ланью, замершей в свете фар проезжающего автомобиля, и станет похожа на солнце, закутавшееся в пробегающее облако. Что, если она исчезнет из его жизни; нет, не из той ее части, которой присуще бессмертие, но из земного отрезка его эфемерного существования; не из застывшего, как заледеневшая капля, мгновения, но из вечно текущей, изменчивой и капризной судьбы? Что будет, когда весь мир целиком появится в поле его зрения? Когда Чарли П сможет наконец отличить иллюзию от реальности, а зерна от плевел? А что, если любовь всей его жизни окажется совсем не такой, какой она ему видится? А что, если Чарли П хотя бы на одну секунду откроет глаза и обретет способность видеть?
Хотите верьте, хотите нет, но много лет назад у Чарли П было две женщины. Они были очень разные, но одинаково желанные, и обе относились к нему с большой теплотой. С одной ему было весело, он улыбался, чувствуя себя счастливым просто оттого, что она держала его за руку; при виде другой он просто не мог держать себя в руках. Чарли П постоянно задавал себе один и тот же вопрос: какая из этих двух женщин любит его, если хотя бы одна из них любит его по-настоящему? И если одна или другая, первая или вторая, действительно любит его, то чьей любви он может доверять? И как долго она продлится?
Не сказать, чтобы Чарли П считал себя образцом добродетели. Отнюдь. Он первый готов признать, что при виде симпатичных ножек у него кружится голова, а сладкий аромат духов может свести его с ума. Без сомнения, в дни своей молодости Чарли П не раз поддавался искушениям плоти. Но конечно же, зная за собой такую слабость, он знает и кое-что другое. Он не только сомневается в женщинах, но и не доверяет даже самому себе. Чарли П долго ломал голову, всесторонне обдумывая и внимательно изучая данную проблему, и в конце концов пришел к заключению: он поведет свою войну на два фронта. Первое – сражение с внешним миром, затем – битва с самим собой.
