Не я взял ее, а она взяла меня, уверенно и цинично. Она делала мною то, чего ей хотелось, и когда все закончилось, я не был уверен, что хотел бы когда-нибудь начать это снова.
Она подкурила сигарету и передала ее мне, закурила сама. За открытым окном неслись тысячи автомобилей, а мы без движения лежали на огромном матрасе.
– Ты еще что-то хотела мне сказать?
Мой голос звучит в ее спальне слегка неестественно – в первый раз.
– Ты – не брат Дали, – отвечает она. – Тогда кто ты?
27. Интимные особенности шахматистов
– Откуда мне знать, как она это поняла? Я думаю, она тебя на пушку брала, а ты повелся.
– Я не повелся, – отвечаю. – Я просто встал, оделся и ушел.
Два часа дня. Мы сидим в небольшом суши-баре. Перед Ван Гогом кроме фарфоровой посуды стоит мой нотбук с отчетом о встрече с Яблонской.
– У Дали член был очень большой. А ты, видно, в этом плане на его брата не потянул, – слова Ван Гога звучат как приговор.
– У меня тоже не самый маленький член, – пытаюсь оправдаться я. – Больше среднего, я думаю.
– У него был очень большой. Я в бане видел. Ты себе такие размеры и представить не можешь.
– А я и не собираюсь представлять, – перебиваю я Ван Гога, и он меняет тему разговора:
– Ренуар говорил, ты смотрел книги Сальвадора. Что-нибудь интересное нашел?
Я открываю файл со списком книг.
– Ван Гог не был библиофилом – мы нашли у него всего книг пятьдесят. Названия четырех из них, которые меня больше всего заинтересовали, выделены жирным шрифтом.
– «Владимир Набоков. Защита Лужина», «История шахмат» на английском языке, «Льюис Кэррол. Алиса в зазеркалье», «150 шахматных задач», – прочитал Ван Гог. – А причем здесь «Алиса»?
– Зазеркалье – это шахматная доска.
– Точно, – припомнил он. – Дали не интересовался шахматами, насколько я знаю.
– Все книги в хорошем состоянии, их читали не больше одного раза, – сказал я. – Мы нашли чек от «Алисы» и «Шахматных задач». Эти книги были куплены им сразу после Тренинга. Другие две, предположительно, тоже.
– Были пометки на полях? – поинтересовался Винсент.
– Нет, никаких.
– Тобою интересовался Миро. Ты видел его вчера?
– Да, он заходил поболтать.
– О чем вы разговаривали?
– О Сальвадоре. Но ничего нового он мне не сообщил.
– Ты должен быть максимально внимателен, Альбрехт! Лови каждое слово, записывай все, – он замолчал на секунду, – Шахматы. Причем здесь шахматы?
– Жизнь подчиняется определенным законам, как и шахматы, – сказал я. – Конечно, это банально, но люди могут представляться кому-либо просто шахматными фигурами. Шахматы напоминают жизнь…
– Все напоминает жизнь, – перебил Ван Гог. – Здесь есть какая-то другая связь…
– У Пикассо была семья? – спросил я.
– Жена, детей не было.
– Можешь ли ты меня познакомить с женой Пабло?
– Я сам с ней поговорю, – ответил Ван Гог. – Что ты хотел узнать у нее?
– Какие книги он читал в последнее время? – Ван Гог записывал. – Как он относился к шахматам? Не посещал ли он Тренинг? Как он относился к Яблонской?
– На этот вопрос я тебе отвечу лучше, чем его жена, – сказал Винсент, отложив ручку. – Пикассо и Яблонская были любовниками.
У Ван Гога зазвонил телефон.
– Это ребята, – сказал мне Винсент через минуту. – Мы встречаемся с ними через два часа. Гоген завезет тебя домой – переодеться. Возьми деньги, чтобы чувствовать себя комфортнее.
Он дал мне тысячу долларов, и я поехал домой.
28. Средство против усталости
Я чувствовал себя очень уставшим. Последние несколько дней были слишком динамичны для меня. Жизнь Альбрехта Дали на глазах обрастала новыми подробностями, не всегда приятными. Мне хотелось чего-то, чего в жизни Альбрехта Дали не было, но я не мог понять, чего именно.
По дороге домой я купил последний компакт-диск Яблонской. Мухиной дома не было. Я включил CD и принялся проверять квартиру еще более тщательно, чем раньше – почему-то мне казалось, что сумка с кокаином спрятана именно здесь. Яблонская напевала легкие джазовые мелодии, через две песни на третью срываясь на диско. Пела она действительно неплохо, по крайней мере, ее голос показался запоминающимся. Раньше я ни разу специально ее не слушал.
Сумки нигде не было. Зато удалось найти небольшой пакет с кокаином – полграмма, не больше. Мысли о кокаине привели к тому, что я все-таки его отыскал, пусть и в меньшем количестве. Я вынюхал две продолжительные дорожки и передернулся. Реальность быстро подменялась своей кокаиновой копией – более яркой и отзывчивой.
По привычке я уселся за компьютер – обычно в это время я работаю минут тридцать-сорок. Вести дневник Альбрехта Дали мне не хотелось, да и рассказывать в нем было нечего. Я провел пальцем по клавиатуре: ЯЧСМИТЬБЮ. Этим я зарабатываю на жизнь – вожу пальцами по клавиатуре, а потом продаю эти ЯЧСМИТЬБЮ, расставляя их в другой последовательности. Так было, когда я был Альбрехтом Дюрером. Я стал Альбрехтом Дали, и ничего не изменилось.
Почему Сальвадор использовал для предсмертной записки листок из моей книги? Совпадение.
Совпадений не бывает.
Я достаю записку Дали из кармана и делаю то, чего не делал никогда раньше – читаю собственную книгу после того, как она была издана.
Не буду полностью цитировать то, что я прочитал – художественной ценности этот текст не имеет, уж я-то знаю. Название книги – «Средство против скуки». О том, как три десятиклассника задумывают совершить серию террористических актов в московском метро, и что из всего этого получилось.Текст на странице, которую я держал в руках, начинался словами: «Значит, мы просто пешки в этой игре, просто пешки! Это он все придумал, он нашими руками все проделал и при этом остался в стороне. А теперь мы заперты в ловушке, из которой смог бы найти выход только он!»
Другой персонаж советует парню, впавшему в истерику, успокоиться, они все-таки выбираются из западни (кабина машиниста в поезде без тормозов) и аккуратно погибают страниц через десять.
Снова шахматы? Или они мерещатся мне под кокаином?
Гоген просигналил за окном – пора ехать.
29. Клуб любителей женщин
С Миро я столкнулся возле входа в ресторан, в котором мы все встречались.
– Нашел сумку? – спросил он после приветствия.
– Нет ее, – ответил я. – Я все квартиры осмотрел.
– Осмотри еще раз, – посоветовал Миро. – Если хочешь, я вместе с тобой поезжу.
За столиком уже сидели Ван Гог с Роденом, а также молодой человек неопределенного рода занятий, которого все звали «Марик» – Марк Шагал.
Ван Гог: Ну что, так и будем висеть в кабаках, ничего не предпринимая?
Шагал: Ты о чем, Винсент?
Ван Гог: Тебя, Марк, это тоже касается. Речь идет о двух самоубийствах.
Роден: Винсент считает, что последует третье, четвертое…
Шагал: Понятно. Винсент рассказывал мне о своих опасениях.
Миро: А если мы просто уберем Яблонскую?
Роден: А если это просто самоубийства?
Шагал: Убийство Яблонской – проще сказать, чем сделать. Она – звезда. Я не стал бы с этим связываться.
Миро: Мы можем обойтись и без тебя.
Шагал: Пойми меня правильно, Жоан. Во-первых, она женщина. Во-вторых, мне нравится, как она поет…
Ван Гог: А как она посылает наших друзей на тот свет, тебе нравится?
Роден: Вам нужно остыть, ребята. Вы так серьезно обсуждаете убийство Татьяны! Придите в себя! У нас нет никаких доказательств того, что она причастна к самоубийствам.
Миро: Завещание Дали – лучшее доказательство. Она стоит за Тренингом. Она присвоила себе все деньги.
Роден: Каждому из нас выгодна смерть другого. Не нужно начинать то, что наверняка закончится обоймой трупов.
Ван Гог: Начало уже положено. И, заметь, не нами!
Роден: Я отказываюсь продолжать эту тему. Я – против. Это мое мнение, и ты его слышал.
Шагал: Огюст прав – вы рано начали этот разговор.
Миро: ОК, давайте дождемся, пока еще кто-нибудь из нас полезет в петлю! Какие у нас были планы на сегодня?
Роден: Собирались после ужина сыграть в бильярд.
Миро: Кокс будем нюхать? Тогда поехали ко мне.
Как только совершили первый подход к кокаину, сразу же решили звонить проституткам. Шагал принялся трезвонить моделям легкого поведения, которыхназывал богинями. Девочки пообещали приехать через сорок минут. Я закурил сигарету и вышел на балкон. Миро жил на площади Толстого, и с балкона его квартиры удобно было наблюдать вечернюю кутерьму возле кабачков. Ван Гог тоже вышел на воздух.
– Что ты думаешь по поводу Яблонской? – произнес он.
– Мне нужно еще несколько дней, чтобы ответить тебе, – сказал я.
– У нее может не оказаться этих нескольких дней.
– Вы действительно собираетесь убить ее?
– Пока Роден против этого, мы этого не сделаем, – сказал Ван Гог. – Но я думаю, мы сумеем его переубедить. Яблонская слишком вызывающе себя ведет.
