Это была наша первая встреча с Кёити, ставшим нашим товарищем в это последнее, прекрасное лето. Нас окружала прозрачная темнота ранней летней ночи. Как будто нарисованная на картинке луна только начала подниматься над берегом.
Кёити произвёл на меня странное впечатление. Он был примерно одного с нами возраста. Широкие плечи и могучая шея контрастировали с его длинным и стройным телом, но вместе с тем создавали ощущение таящейся в нём физической силы. Его волосы были коротко подстрижены, а тонкие брови придавали верхней части лица несколько суровое выражение. Белая рубашка хорошо сидела на нём, и в целом он выглядел опрятным молодым человеком. Но что поражало, так это его глаза, взгляд которых был необычайно глубоким и заставлял думать, что он знает что-то очень важное.
Я находилась в центре вновь начинавшейся драки между Пучем и Гонгоро, когда Кёити бросился к нам, схватил свою возбуждённо прыгающую собаку и спросил:
– Вы не ранены?
Я смогла наконец освободить свои руки, с силой удерживающие Пуча, и встала.
– Нет, всё в порядке. Наша собака начала первой, так что это вы нас извините.
– Ничего страшного. Эта собачонка боец по своему характеру и ничего не боится, – сказал он со смехом.
Увидев Цугуми, он спросил:
– А вы не пострадали?
Цугуми моментально изменила свой тон.
– Нет, всё в порядке, – ответила она с улыбкой.
– Тогда всего хорошего, – сказал он и, держа Гонгоро на руках, пошёл в сторону берега.
За это время уже наступила настоящая ночь. Пуч с упрёком поглядывал на меня и Цугуми, тяжело дыша.
– Пошли, – сказала Цугуми, и мы не спеша двинулись к дому.
Здесь и там вдоль дороги прятались ночные тени. Воздух, казалось, был наполнен особым ароматом, который придавал нам дополнительную энергию. Дующий с моря лёгкий ветерок приносил с собой приятные, характерные запахи. Навстречу нам часто попадались оживлённо разговаривающие люди.
– Когда вернёмся, Ёко как раз принесёт пирожные, – вспомнила я.
– Вы можете ими вволю насладиться. Ты же знаешь, как я отношусь к этим невкусным пирожным, – сказала Цугуми несколько рассеянным тоном, чем я и воспользовалась, чтобы подразнить её:
– А ты, похоже, положила глаз на этого парня. Однако Цугуми тихо ответила:
– А он необычный человек. – Это прозвучало как предчувствие.
– А в чём? – несколько раз переспросила я, так как ничего особенного в нём не заметила. Но Цугуми, ничего не сказав, продолжала идти с Пучем на поводке по ночной дороге.
Иногда бывают необычные ночи. Ночи, когда пространство как бы сдвигается и всё видится почти одновременно.
Я не могу заснуть и лежу, слушая, как тикают стенные часы, смотрю на потолок, освещаемый светом луны. Как это бывало иногда в детстве, я господствовала над темнотой. Ночь продолжалась вечно и пахла каким-то слабым запахом, который казался мне приятным. Видимо, это был запах расставания.
У меня остались незабываемые воспоминания об одной такой ночи.
Во время учёбы в старших классах начальной школы я, Цугуми и Ёко были страстно увлечены одним телевизионным сериалом, в котором главный герой разыскивал свою сестру. Цугуми, которая обычно называла такие фильмы «обманом детей», в этот раз не пропускала ни одной серии. Со временем впечатление от сериала потускнело, и сейчас всплывают в памяти только возбуждение, которое мы при этом испытывали, и обстановка, которая нас окружала. Освещение комнаты, где мы смотрели телевизор, вкус напитка, который мы тогда пили, потоки воздуха от вентилятора. Каждую неделю мы с удовольствием смотрели сериал, и однажды вечером он закончился.
За ужином все молчали. Тетя Масако сказала со смехом:
– Как жаль, что сегодня закончилась ваша любимая передача.
Бунтарски настроенная Цугуми заявила:
– Нечего заниматься пустой болтовнёй.
Возбуждённые, я и Ёко, хотя и не были по характеру бунтарями, в этот раз в чём-то разделяли настроение Цугуми.
В эту ночь, лёжа в постели, я, будучи ещё ребёнком, впервые испытала мучительное чувство расставания. Оно стало зародышем более поздних разлук, которые выпали на мою долю, но по сравнению с ними имело сверкающий ореол. Тогда, глядя на потолок и ворочаясь на жёстко накрахмаленных простынях, я не смогла уснуть и вышла в коридор. В тихом и тёмном коридоре, как всегда, громко тикали стенные часы. Покрытая белой бумагой раздвижная перегородка всплыла в темноте, и я почувствовала себя очень маленькой. На некоторое время я забыла, где я и что делаю, когда передо мной, как во сне, возникла одна из сцен сериала. В полной тишине ночи я была не в состоянии повернуть назад, босиком спустилась по лестнице и вышла во двор, чтобы глотнуть свежего воздуха. Двор был залит лунным светом, вокруг виднелись силуэты деревьев.
– Мария, – услышала я голос Ёко, но почему-то совершенно не удивилась. Одетая в ночную пижаму, она стояла освещенная луной.
– Ну что, тоже не можешь уснуть?
– Да, – понизив голос, ответила я.
– Значит, нас двое, – сказала Ёко.
Её длинные волосы не уместились под сеткой, и, когда она нагибалась, они касались лозы ипомеи.
– Пошли немного погуляем, – предложила я. – Но если нас заметят, то будут, наверное, ругать. Ёко, ты проскользнула незаметно?
– Да, всё в порядке.
Выйдя за калитку, мы почувствовали густой запах моря.
– Наконец-то можно говорить громко.
– Да, какая приятная ночь.
Мы пошли в сторону моря, одна в пижаме, другая в лёгком кимоно.
Луна уже стояла высоко. Вдоль дороги, ведущей в горы, как ночные призраки стояли брошенные на умирание старые рыбацкие лодки. Окрестности ночью приобрели совсем другой облик, и нам казалось, что мы идём по дороге, не имеющей ничего общего с нашими привычными маршрутами.
Неожиданно Ёко проговорила:
– Вот уж где не думала встретить свою сестру. Увидев Цугуми, которая сидела на краю дороги и смотрела на море, я рассмеялась, подумав, что наш любимый сериал, похоже, продолжается.
– А, это вы, – не удивившись, естественным тоном сказала Цугуми, как будто мы договорились здесь встретиться.
– Цугуми, ты ведь босая, – сказала Ёко и, сняв оба своих чулка, передала ей. Та сначала надела их на руки как перчатки, но, увидев, что мы не обращаем на неё внимания, сунула в них свои страшно худые ноги и пошла вперёд под лунным светом.
– Давайте обойдём вокруг порта и вернёмся, – предложила Ёко.
– Хорошо. И купим где-нибудь по пути колу, – согласилась я.
Но затем высказалась Цугуми:
– Вы можете делать что хотите.
– Но почему, Цугуми? Ты остаешься здесь? – спросила я.
Не глядя на меня, Цугуми ответила:
– Я собираюсь идти.
– Докуда?
– До соседнего берега, через горы.
– А это не опасно? – осторожно спросила Ёко.
– Давайте попробуем.
Безлюдная горная дорога казалась тёмной, как пещера. Высокие скалы закрывали свет луны, и было плохо видно, куда ступают наши ноги. Я и Ёко шли, взявшись за руки, а Цугуми быстро шагала рядом с нами уверенной походкой, и, как я помню, не было похоже, что она идёт в полной темноте, которая у нас с Ёко вызывала чувство страха.
Хотя мы не могли уснуть и вышли погулять под впечатлением только что закончившегося телевизионного сериала, сейчас мы о нём уже забыли и были поглощены окружавшей нас мрачной действительностью. Преодолев перевал, покрытый шумевшими на ветру деревьями, мы стали спускаться вниз и скоро увидели рыбацкую деревню. Вдоль каменистого побережья стояли закрытые летние купальные павильоны, видневшиеся в море флажки бакенов подпрыгивали на катящихся волнах, прохладный ветер с моря приятно остужал наши щёки.
В торговом автомате на пляже мы купили колу, при этом звук падающих банок неожиданно громко прорезал тишину ночи. У наших ног лениво плескалось тёмное море, а вдали слабо дрожали огни города.
– Мы здесь как будто на том свете, – сказала Цугуми, и мы поспешно согласились.
Преодолев вновь горную дорогу, мы, страшно усталые, в конце концов, добрались до «Ямамотоя», пожелали друг другу спокойной ночи и разошлись по своим комнатам. Я заснула как убитая.
Но самым тяжёлым оказалось следующее утро. От невероятной усталости ни я, ни Ёко во время завтрака не могли вымолвить ни слова и, протирая глаза, еле шевелили губами. От нашей бодрости, которую мы чувствовали прошлой ночью, не осталось и следа, и нас как будто подменили. Цугуми даже не проснулась.
Я помню кое-что ещё.
В ту ночь Цугуми подобрала на берегу белый камень, который до сих пор лежит в её комнате. Я так и не знаю, в каком настроении она была в прошлую ночь и какие чувства заставили ее обратить внимание на этот камень. А может, это был просто мгновенный каприз. И каждый раз, когда я начинаю забывать, что Цугуми – человек с характером, вспоминаю этот случай с белым камнем и её непреодолимый порыв в ту ночь идти и идти, даже босиком.
