– А что в общем?
– Погибнет Россия, как пить дать! – сделал вывод Дуганов.
– Не дадим! – откликнулся Кравцов.
Кого он имел в виду – непонятно. Вряд ли милицию, которую представлял: она может дать или не дать существовать только отдельным беспорядкам и преступлениям, страна в целом ей не по силам. Вряд ли лично себя: множественное число неспроста обозначилось. Скорее всего, Кравцов имел в виду тех граждан, которые, подобно ему, стараются соблюдать то, что можно, не давая себе, а иногда другим, это же самое не соблюдать.
Наталья Кублакова, провожая хоть и девичьим, но понимающим взглядом симпатичного милиционера, спросила Синицыну:
– Тебе чего дать, баб Зой? Эротику?
– Еще чего!
– Зря отказываешься, это же про любовь!
– Про любовь, девушка, – объяснила ей Синицына, – это когда люди слова говорят, и все красиво. А то сразу ляжут и едят друг дружку во всех местах, и чмокают. Противно! Ты бы меньше смотрела гадость, а больше училась. У меня двое сыновей в городе, обои с высшим образованием. Людьми стали.
– А я и так человек! – рассеянно ответила Наталья, наблюдая, как к Кравцову подбежал Володька и повел его куда-то.
3
Володька повел Кравцова к осиротелым столбам. Цезарь ковылял поодаль и исследовал богатые и экологически чистые запахи травы и кустов. Явно здесь бежала какая-то живность, но Цезарь не мог понять, какая именно: возрос на собачьем корме, на охоту его, вопреки породе, никогда не брали, живой дичи он в глаза не видел.
Шаров по-прежнему бегал вокруг столбов и недо– умевал.
– Смотри, что наделали! – закричал он Кравцову. – До нас докатилось!
– Что докатилось?
– По всему району провода снимают и сдают. Алюминий же! Он ведь денег стоит! Кстати, за сколько Прохоров килограмм берет? – повернулся Шаров к Володьке.
– А я откуда знаю?
– Оттуда! Кто собственную телевизорную антенну с крыши снял и сдал?
– Во-первых, я ее обратно выкупил. Во-вторых, Прохоров дал не деньгами, а натурой. Две бутылки.
Кравцов осмотрел столбы и попросил Мурзина, обвешенного «кошками», залезть на столб.
– Проводов все равно нет! Зачем? – спросил Мурзин.
– Время засечь хочу.
– Понял! – тут же сообразил Мурзин. – С какой скоростью лезть?
– С обычной.
– Когда воруют, с обычной скоростью не лезут! – не согласился Шаров.
– Ну, лезьте быстро!
И Мурзин белкой взлетел на столб. А потом слез, побежал ко второму столбу, опять залез. Изобразил, что перекусывает провод, опять слез – и так далее.
Получилось, что одному человеку, учитывая, что провода надо смотать и на что-то погрузить, за целую ночь трудно управиться. Беря во внимание также темень и дождь, то есть скользкость столбов.
– Бригада работала! – сказал Шаров.
– Возможно, – не спешил делать выводы Кравцов. – Дождь был, следов маловато.
Тут он обратил внимание на Цезаря, что-то пристально обнюхивавшего. Подошел и похвалил пса, подняв с земли рабочую рукавицу:
– Молодец, Цезарь!
Цезарь смутился: его не перчатка интересовала, а странная норка рядом с ней, из которой так и веяло теплым жилым духом. Была это сусликовая норка, но Цезарь этого, конечно, не знал.
Рукавица оказалась почти новая. С ярлыком. Кравцов продемонстрировал это окружающим.
– У нас таких миллион! – сказал Шаров. – Рабочим всем недавно выдавали. И я взял пару – в саду копаться.
– И у меня такие есть, – сказал Володька.
– И у меня, – не только сказал Мурзин, но и показал свои новехонькие рукавицы.
– Выходит, местные кто-то? – сделал предположительный вывод Кравцов.
Шарову это не понравилось.
– Какие местные? На наших даже думать нечего! По мелочи могут, конечно, но чтобы так... Это же самим себе свет отрезать!
– Не довод! – заметил философ Мурзин. – Мы сами себе чего только не отрезали уже!
И они с Шаровым хотели уже полемически продолжить обсуждение проблемы, но обратили внимание на Кравцова, что-то нашедшего в высокой траве. Подошли. И увидели следы от колес. Колеса явно небольшие. И полосы три: две по бокам, одна в центре.
– Это мотороллер, – сказал Кравцов. – Грузовой мотороллер. Есть у вас такой?
– Есть, – сказал Шаров без большой охоты.
– Где?
– На винзаводе, где же еще...
И они пошли к винзаводу.
4
Они пошли к винзаводу – и зря: следы вдруг свернули. Свернули они к кирпичному забору «Поля чудес». И видно было, что мотороллер тут останавливался. А еще было видно, что по верху забора какие-то довольно свежие полосы.
– Так! – с некоторым облегчением сказал Шаров. – Вот оно что!
– Не будем торопиться! – остерег его Кравцов. – Мотороллер-то ваш!
И опять они пошли по следам мотороллера – и вышли-таки к винзаводу.
Мотороллер стоял во дворе. Куропатов, постоянный водитель этой техники, по какой-то причине отсутствовал. Шаров хотел его позвать, но Кравцов дал ему знак не делать этого. Он осмотрел мотороллер. Увидел, что колеса его чистые, будто мытые, но по дну кузова – грязь. Еще не вполне засохшая (Кравцов отломил кусочек, помял и понюхал). Заглянув в кузов, Кравцов увидел то, что его больше всего заинтересовало – рукавицу.
Он поднял ее, молча показал всем, а тут явился и Куропатов, высокий широкоплечий мужчина, очень с виду серьезный, не легкомысленный.
– Ваша рукавица, здравствуйте? – сразу же спросил его Кравцов.
– Моя, здравствуйте, а что?
– А эта? – предъявил Кравцов улику. – В другом месте найдена, между прочим!
Куропатов если и смутился, то виду не подал.
– Тоже моя, должно быть. Только вы зря спрашиваете. Я ночью дома спал.
– А мы ведь и не спрашивали, спали вы дома или нет! – тонко заметил Кравцов.
– Эх, Михаил! – вздохнул Шаров, сожалея.
То ли он о проводах жалел, то ли о том, как глупо промахнулся Куропатов, выскочив вперед со своим самооправданием.
– Опять же, – не давал Кравцов опомниться, – чего это вы с утра колеса-то мыли?
– Я их каждое утро мою! – угрюмо ответил Куропатов, глядя в сторону. – Шланг с водой есть, чего не помыть?
Тут сокрушенно вздохнул не только Шаров, но и Мурзин, и Володька. Все они имели дело с рабочим транспортом и все поняли, насколько несуразно выглядят слова Куропатова: если колеса каждое утро мыть, работать когда? Куропатов и сам догадался, что сказал глупость, и тут же попробовал исправить:
– Может, его ночью кто брал? Ворота открыты, Хали-Гали вечно спит. Давно пора ворота починить, Андрей Ильич!
– Мы починим! Мы все сделаем как надо, Михаил! – многозначительно ответил Шаров.
А Кравцов пошел к сторожевой вышке, которая укреплена была на столбах возле ворот. Обычное дощатое сооружение с навесом. Оттуда уже свесил голову Хали-Гали.
– Привет Цицерону! – поприветствовал он в первую очередь собаку.
– Цезарю, – поправил Кравцов и тут же спросил по существу: – Спали ночью, дедушка?
– Не без этого, – кивнул Хали-Гали. Шаров услышал и взвился:
– И он даже не скрывает! На одну пенсию будешь жить теперь, Хали-Гали! Я тебя пожалел, взял в сторожа – а ты что ж?
– Зря, значит, жалел. Ты начальство, тебе людей жалеть нельзя! – ответил ему Хали-Гали и объяснил Кравцову: – Вообще-то меня бессонница мучает. Но понимаешь, какая штука! Дома мне не спится. В саду пробовал на лавочке – не спится. В сараюшке на сене пробовал – никак! Но как только я сюда вот, в будку влезаю – бьет меня сон, хоть ты что! Как просто нарочно! Это почему?
– Та же история! – сочувственно подал голос Мурзин. – Всю ночь ворочаюсь, маюсь, а на завод прихожу – через два-три часа просто валюсь с ног. Ну, вздремнешь немного – и опять человек. Тут, наверно, воздух такой. Испарения.
– Знаю я ваши испарения! – закричал Шаров высоким голосом. – Буду за сон в рабочее время наказывать, ясно?
– И зря, – сказал Хали-Гали. – Человек когда выспится, он тебе в десять раз больше наработает.
Кравцов не дал углубиться в эту интересную тему, начал выспрашивать, что видел Хали-Гали, а чего не видел. И выяснил, что Хали-Гали точно помнит: вечером мотороллер был. И утром был. А вот за ночь не ручается.
Куропатов стоял в стороне и делал вид, что разговор его не интересует.
Шарова же заботили проблемы общего масштаба.
– Павел Сергеевич, ты это... – сказал он Кравцову негромко. – Если вдруг окажется, что все-таки кто-то из наших... Нет, это вряд ли!.. Но если все-таки окажется, скажи сначала мне, ладно?
– Укрывать будете? – спросил Кравцов.
– Ни в коем случае! Но, может, придумаем что-нибудь. Люди ж не от хорошей жизни... Хотя обидно, у нас, в Анисовке, народ все-таки получше живет. Винзавод очень помогает. Хозяйство какое-никакое есть...
– Я все понимаю. Но если все-таки будет кто-то из местных, не обессудьте.
– Ты, главное, не хватай сразу, как Сурикова. А то налетел, заковал, нашумел. Все село против себя пос– тавил.
