Отработав Юлю, Пол вызвал первого и единственного свидетеля защиты — Гришу. Гриша, отвечая на вопросы Пола, рассказал, как они с Юрой встретились, как позвонили Тане, как подобрали девочек на углу, как зашли в русский продовольственный магазин и что купили, как доехали домой, как Юра запарковал машину в двух кварталах от дома (при этом Гриша назвал улицу, где Юра запарковал машину), как они весело шли к дому, где жили Юра и Гриша, как вместе делали салаты, и как Юра жарил цыплят, и как он начадил, что вызвало смех и подтрунивание со стороны девочек. Гриша назвал телевизионную передачу, которую они все вместе смотрели, как девочки, которые гораздо лучше знали английский, помогали мальчикам с переводом, как все выпили коньяку и вина, и как потом разошлись по спальням. Гриша, наверное, поскромничал, сказав, что они с Таней только целовались. Никаких подозрительных звуков из Юриной спальни Гриша не слышал. Когда Юра и Юля вышли из спальни, оба выглядели довольными. Пол прямо спросил Гришу насчет Юриной выходки с ружьем, и Гриша подтвердил, что Юра на самом деле глупо пошутил, но все всё равно смеялись, потому что Юра надел советскую шапку-ушанку и был похож на деда Мазая. Шапку-ушанку Гриша кое-как описал, но никто в зале суда, кроме Юры и меня, сравнения с дедом Мазаем не понял, Пол переспросил, и Гриша объяснил, что это такой персонаж из мультика. Я сделал изумленное лицо, и Гриша, увидев мою реакцию, сказал:
— Ну, все из Советского Союза знают, кто это. Это очень смешной персонаж, он охотник, зайцев из ружья стрелял, а весной, когда наводнение, брал их в свою лодку, спасал. И у Юры было ружье.
Прокурорша закричала:
— Возражаю!
Пол спросил, почему. Прокурорша разумно объяснила, что не установлено, что Юля и Таня вообще знают о существовании такого персонажа. Судья поддержал прокуроршу и попросил стенографистку вычеркнуть Гришины реминисценции насчет деда Мазая.
Мне не понравилось, что Пол несколько утратил контроль над Гришей и вообще позволил ему рассказывать всю эту чушь. Присяжные явно не оценили, насколько Юра был смешон в шапке-ушанке с ружьем в руках. Сдругой стороны, прокурорша повела себя неумно, выдвинув возражение против Гришиной чуши про деда Мазая с зайцами. Когда свидетель противной стороны несет чушь, ему обычно дают выговориться.
На вопрос Пола, что девочки хотели на ужин, Гриша буднично ответил:
— Кокаина.
Прокурорша вздрогнула и закричала:
— Возражение!
— На каком основании? — поинтересовался Пол.
— На том, что он цитирует девочек, которые могли быть допрошены адвокатом защиты.
— Я совсем не спрашивал свидетеля, что сказала Юля или Таня. Я спросил, чего пожелали девочки на ужин.
Судья удивленно пожал плечами и провозгласил:
— Возражение не принимается.
Пол продолжал допрос. Главное было достигнуто — присяжные услышали слово «кокаин». Было и так нескучно, но тут присяжные совсем оживились, так как дело приняло совсем неожиданный оборот.
На самом деле вопрос Пола был некорректный и мог вызвать законное возражение, но совсем на другом основании, как наводящий. Например, откуда Пол взял, что девочки вообще хотели что-то на ужин? Особенно после того, как тема ужина была уже Гришей закрыта. Другим основанием могла бы быть неуместность вопроса — какое значение имело желание девочек есть одно блюдо, а не другое в деле об изнасиловании? Судья и сам бы мог отменить вопрос Пола, поскольку неудачно выбранное прокуроршей основание не означает, что судья проигнорирует интересы справедливости ради соблюдения правил интеллектуальной игры, но судья, давно раскусив девочек, явно не собирался подыгрывать им.
Пол спросил, выходил ли во время вечеринки кто-нибудь из квартиры и возвращался ли потом. Прокурорша обжаловала термин «вечеринка», и Пол заменил его на фразу «в пятницу вечером, когда вы все собрались на квартире у Юры и Гриши». Гриша ответил, что Юля выходила и приходила. Заметил ли Гриша, вернулась ли Юля с чем-то? Видел ли он что-нибудь у нее в руках, вынула ли она что-нибудь из кармана или из сумки? Гриша сказал, что видел какое-то вещество, и описал это вещество. Пол спросил, делала ли Юля что-нибудь с этим веществом, и Гриша рассказал, как она поместила вещество в столовую ложку и нагревала его на конфорке плиты, а затем курила выпаренное вещество из особого мундштука или трубки. Пол спросил, знал ли Гриша, что это было за вещество, и Гриша ответил, что думает, что это был крэк — вариант кокаина.
Пол как-то должен был увязать кокаин с Юлиным поступком — сдачей Юры. И тут прокурорша оказалась на высоте. Пол просто не смог пробраться через частокол возражений. Основным возражением было, в вольном переводе, «казала-мазала» (по-английски — hearsay) — то есть недопустимость показаний с чужих слов, в то время как автор высказывания может быть допрошен на данном процессе. Почему hearsay запрещен? Хотя бы потому, что поди знай, серьезно говорил человек или шутил. Ведь даже Юрина фраза «сейчас я тебя пристрелю», вырванная из контекста, звучит как угроза.
На перекрестном допросе прокурорша должна была хоть как-то дискредитировать Гришу как свидетеля, показать, что ему нельзя доверять, во-первых, потому, что он лгун, а во-вторых, даже если он не лгун, то у него просто слабая память. Дискредитация свидетеля является одной из основных целей перекрестного допроса. Прокурорше никак нельзя было задавать вопрос, курил ли Гриша крэк вместе с Юлей, поскольку это означало бы признание того факта, что Юля на самом деле выходила за крэком, хотя Юля отрицала факт выхода из квартиры на какое-либо время. Прокурорша поинтересовалась, потреблял ли Гриша когда-нибудь какие-нибудь наркотики. Гриша сказал, что нет. Откуда же тогда Гриша знает, как выглядит крэк? Гриша, еврей из Львова, на такие вопросы отвечал в первом классе. Он сказал, что никогда также не потреблял цветную капусту, но много раз видел, как это делают другие. Присяжные засмеялись. Мы с Полом тоже. Увидев, что все смеются, Юра тоже засмеялся, хотя его знания английского были минимальны и он практически ничего не понимал из происходящего. Даже судья ухмыльнулся.
Гриша так подробно описал всю ситуацию, что подвергать его интенсивному перекрестному допросу было опасно — Гриша бы еще раз в деталях повторил свою версию, которая выгодно отличалась от версии девочек своей конкретикой, и присяжные еще раз услышали бы всю историю в изложении защиты.
Наверное, наступил момент, когда прокурорша осознала, что девушки просто лгали. Но какова была их мотивация? Она не понимала, что человек может «сдать» другого просто за то, что тот отказался купить ему кокаин. Я лично верил Юре, хотя и для меня связка «кокаин — сдача в полицию» казалась очень слабой в смысле установления Юлиной мотивации. Может быть, Юра чем-то обидел Юлю? Я так и не узнал ответа на этот вопрос.
После допросов был объявлен перерыв. На следующее утро Пол и прокурорша произнесли свои заключительные речи. Оба выступали бледно, потому что Пол не хотел добавлять пафоса в очевидное дело — просто оболгали человека, натравили на него полицию. Пол не ставил перед собой задачи разъяснить, по какой причине Юра был «сдан» Юлей. Его главный аргумент: исходя из показаний свидетеля, которому можно верить, Юра не совершал вменяемых ему преступлений, а другим показаниям верить просто нельзя. Пол прямо сказал присяжным:
— Вы имели возможность не только слышать ответы Тани и Юли, но и наблюдать их поведение. Вы слышали их ответы «не помню» каждый раз, когда им выгоднее было забыть о фактах. Вы слышали, какие расплывчатые ответы они давали на самые простые вопросы. Вы видели, как они себя вели. Выводы сделайте сами.
Прокурорша в своей заключительной речи рассказала, насколько завуалировано может быть изнасилование. Пора понять всем мужчинам, уверяла она, — когда женщина говорит «нет», она имеет в виду «нет». И что тот, кто, получив отказ, тем не менее совершает половой акт, безусловно виновен в изнасиловании. Согласно ее версии, Юра, угрожая ружьем, заставил Юлю сделать ему минет. При этом, гневно объявила прокурорша, пусть присяжных не смущает тот факт, что Юля не кричала и не звала на помощь. Она также отметила, что защита не смогла предоставить доказательство законного владения ружьем.
Присяжные удалились на совещание. Их не было минут сорок, и мы с Полом начали волноваться. Отсутствие Юриной вины казалось нам настолько очевидным, что и десяти минут достаточно для голосования. Наконец они вышли. Я пытался по их глазам понять, какой вердикт они вынесли, но не понял ничего. Старейшина присяжных (одна из женщин) зачитала приговор. Юра был признан виновным только в незаконном владении ружьем. По всем остальным пунктам его признали невиновным.
После объявления приговора Юра был освобожден из-под стражи, он снова стал свободным человеком. Мы с Полом общались с присяжными. Они сказали, что уже после выступления Тани им все стало понятно, а Юля уничтожила даже тень сомнений. Но им тоже непонятно, почему Юля все это затеяла.
