Теперь я вспомнил, что у нас в гримёрке есть похожий костюм горничной, специально для скетчей. Вернее, это он и есть.
В отличие от меня, Маша прилично замаскировалась. Вот что значит женщина, знает, что такое косметичка и как ею пользоваться. Впрочем, ей легче сюда пробираться, у них же лоджия этажом выше. Так что это маскировка только для камер.
— И часто ты так?
— Ну, может раз в две недели. Иногда ведь надо расслабиться.
— Мы с тобой одной крови ты и я, — пробормотал я, понимая, что долго под объективом задерживаться не стоит, а то выглядит подозрительно. Горничным ведь тоже не особо разрешено с гостями беседы разводить, их дело в номерах прибираться.
Я добрался до заветной двери и условным стуком постучал. Яна уже была в коротеньком халатике, демонстрируя стройные ножки. Пребывая в парном блаженстве, я мылся в человеческом душе, отвыкший от комфорта за пару месяцев в бараке. Как будто из варварского плена сбежал. Сам номер был просторный, хоть йогой занимайся, хоть фламенко танцуй. Шикарный вид на море из окна, захватывающий и сцену и дискотеку, которая уже набрала обороты и гудела басами снизу.
— Ты, Алекс, как из джунглей явился. Кровать как кровать, — смеялась Яна, наблюдая за тем, как я нежусь на кровати, подобно валяющемуся в сугробе псу.
— Ну ты же наш склеп видела. А здесь цивилизация. Блин, Яна, я и забыл насколько удобными могут быть кровати.
Мы вместе проверили несколько раз насколько удобными бывают кровати, предназначенные не только для сна, и, засыпая, я думал, что совсем недурственно бы иметь на пляже такое сокровище вместо лежака, норовящего оставить синяки или царапины в ходе слишком активных оппозиционных действий.
Утром я выбирался уже по винтовой лестнице, дверь внизу должна быть открыта. Лифт с нулевым этажом вряд ли бы проканал. Слишком много там обслуги в такой час. А выплывать цацой Эдиком из фойе тоже желания было мало, мастер маскировки из меня вышел никудышный, а бурная ночь всю биомеханику походки выбила из памяти. Засунув стрёмную панаму, шарф и лишнюю одежду в пакет, я сразу направился в ресторан. С удовольствием полакомился омлетом и свежими медовыми блинчиками. После роскошной ночи, отлично выспавшись на мягкой перине, а теперь и с сытым желудком, я с улыбкой чеширского кота наслаждался началом выходного дня.
— Что, Алекс, месяц осталось продержаться! — восторженно заявила Машка, усаживаясь рядом, с полной глубокой тарелкой знаменитой мини-кашки, которую так называла сама дизайнер-разработчик. Что такое макси-каша я не мог себе представить всеми силами своей фантазии.
— Ещё бы дождичка, — мечтательно протянул я. Ощущение духоты по вечерам одолевало, когда даже от незначительных усилий одежда пропитывается сыростью пота, а при плясках на вечерних шоу приходится периодически промокать лицо салфетками.
— Надо будет в Анталию на шопинг съездить в последний выходной. Там есть отдельный квартал с распродажами, вообще всё дешево стоит.
— А что, Машка, съездим, — заверил я, не очень большой любитель ходить по магазинам.
Но с Анталией хотелось познакомиться поближе. По сути, я там был пару раз, первый раз по прилёту, а второй раз, когда я ездил с Уром продлевать туристическую визу. Но Анталия успела оставить приятное впечатление солнечного города, с просторными автодорожными полосами, разделёнными друг от друга пальмовыми насаждениями. Дома окрашенные в тёплые цвета, с причудливыми замыслами конструкторов — похожие на головоломки, множество сквериков, садиков, парков с фруктовыми деревьями и вечно-синее безоблачное небо над этим южным великолепием.
Кемер, уже изученный чуть лучше, тоже манил побродить по его улочкам, посмотреть на торгующихся иностранцев, послушать крики зазывал, или просто посидеть на скамеечке среди площади фонтанов, представляя, что идёт дождь. Но в то утро нас с Машкой манили горные цепи, идущие параллельно отельному променаду. Ими можно было любоваться безостановочно, достаточно посмотреть в сторону противоположную морю.
— Вот бы туда на ночёвку, — заявила вожатая, уминая третий пончик.
Фигура Маши отказывалась полнеть даже через два с лишним месяца такого изобильного потребления продуктов. Я предлагал ей обратиться в какой-нибудь научный институт, профилирующийся на человеческой физиологии, и стать объектом изучения.
— Вдруг, ты новый вид человека, — фантазировал я. — Или, скажем, в тебе запустились дремлющие эволюционные программы. Сейчас ты, допустим, на стадии гусеницы, которая постоянно ест и ест, накапливает материал. А потом раз и в бабочку. А то сейчас на ночёвку в горы с тобой опасно идти. Тут надо или два мешка еды с собой брать или утром можно не найти мяса на своих косточках. Аппетит то к-ы-ак проснётся.
— Да ну тебя, Алекс, — Маша замахала четвёртым пончиком. — Я дома вообще мало ем, если хочешь знать. А здесь просто так много всего, и самой готовить не надо.
— Дома ты может и мало ешь, потому что уже ничего не осталось. Что-то я в последнее время в сводке новостей про Киров ничего не слышал. Может ты там всё съела, город вымер, и ты на юга поддалась, а? — подтрунивал я.
Нет, чтобы кто не говорил, утро выходного дня определённо вещь преотличнейшая. Не хватает только утренней прессы с новостями из России. Почитать, что дома делается, что заботит соотечественников, а то работаешь здесь и не знаешь — может празднование Нового года решили на сентябрь перенести, а мы тут паримся.
Маша своей неспешной расправой с обильным завтраком, разыграла во мне самом аппетит, и я направился за новой порцией блинчиков.
В которой преобладающим желанием у ряда индивидов является желание втащить. И вовсе не пианино на пятый этаж, и не пакет замороженного мяса через форточку, как мог бы подумать читатель, мыслящий аллегориями двадцатого века.
Наш горячо любимый и безмерно почитаемый, благодарение аллаху, шеф задерживался в стенах госпиталя на неделю, приходя в себя после контузии и отравления техническим маслом, и я задумался, как можно разнообразить вечернюю шоу программу. Ладно — отдыхающие, которые ввиду двухнедельного пребывания могут не столкнуться с повторами выбора мистеров, миссис и лучших пар, но нам самим этот барабан однообразия приелся. Не всем же быть Якубовичами, предпочитая стабильность дифференциальному выбору.
Мои идеи пока вертелись на женской грязевой борьбе. А что? Пригнать пол камаза природной грязи, на пляже вырыть котлован по щиколотку, залить туда лечебную грязь и вечером устроить зрелищное состязание с эротическим подтекстом. Круче мокрых маек. Уж желающие должны найтись, ради такого дела и призовой фонд нароем, скинемся всем мужским составом отеля.
Так совпало, что в отеле гостила команда самбистов из Сибири. Спорт, спортом, но не дураки и выпить, причём делали это при усиленной поддержке тренера.
— Алекс, — подзывали они меня из бара, выходя на болевой приём, после доверчивого рукопожатия, — да ты погодь. Никуда твои тётки не денутся, наплаваются ещё.
С зажатой в тисках шеей и скрученными за спиной руками я вынужден был соглашаться, что аквааэробика дело второстепенное.
— Ты нам лучше скажи, кому тут втащить можно. А то нам разминка нужна. Да тренер?
— Так точно, вася, — обсасывая лимончик извлечённый из джина с тоником, гласил солидный тяжеловес Русул Эльдарович, похожий комплекцией на сухопутного кашалота.
— Да не ребят. Это же отель, а не тренировочная база. Люди обидятся, если вы их ломать начнёте, — шептал я, насколько позволял размер голосовой щели. — Полицию позовут.
— О, полиция! А им втащить можно? — оживились самбисты.
— Навряд ли им понравится. Будут сопротивляться, а у них оружие, — я сумел высвободить шею, но руки все ещё оставались в плену.
— Не, вася, нам травмы не нужны, — расстроено пробасил тренер, похлопывая по выдающемуся во всех смыслах животу. — Ну, а вот этот, который по пляжу заведует, нэ, шкафина такая, как обезьяна, да. Он как, вася, сойдёт для тренировки, нэ?
— Ромыч-то? Ну, он может и согласится, но гонорар затребует и не маленький.
— А если ему бесплатно втащить? — нетерпеливо подскакивал на стуле самый молодой и горячий.
— Так полиция прибудет, я же говорю.
— Ёлы-палы, двадцать пять. Ну а если в этот, Кемер, на дискач сгонять. Там реально файт с местными замутить, только без легавых? Так, помутузиться на улке, скруточки там разные, бросочки, подсеки потренить… А чё, мы у себя так постоянно делаем, когда днём тренировки срываются, да тренер?
— Угу, — делая знак официанту повторить. — А ты сам-то что, вася, вроде в форме, нэ? Может выйдешь со Стасиком, нэ, так — поломаться. С легонца, нэ, бросочки там, вася, удержания.
Ага, мостик и подъём переворотом в инвалидное кресло. Там где Стасик, там и Лёшик и Аслан и Ибрагим, растянут меня вдоль и поперёк и придётся вместе с Бобом на соседней койке лежать. Поэтому я, сославшись на занятость, деликатно отказался.
