Я поделилась своими тревогами насчет моего кожного воспаления. "Тебе надо срочно показаться Лиде, – уверил меня Сережа. – У нее золотая голова". "Она мне подсунет какую-нибудь отраву под видом лекарства", – мрачно сказала я. "Может, – подтвердил Толя, уписывая только что приготовленную Лидой рыбу в тесте. – За ней глаз да глаз нужен".
Все знают, что Лида меня ненавидит, только я об этом не догадывалась. Ничто не выдавало неприязни в ее неизменно приветливой улыбке, гостеприимной услужливости и любезных манерах. Лида как кошка влюблена в Толю и яростно ревнует меня к нему. Стоит мне выйти за порог, как она закатывает Толе дикие сцены со слезами, обвиняя его в том, что он слишком близко ко мне сидел или чересчур ласково со мной разговаривал. Весь юмор ситуации заключается в полном незнании Толей английского языка. Чтобы переложить свой гнев в доступные Толе выражения, Лиде приходится прибегать к услугам Сережи в качестве переводчика.
Я совсем не понимаю Лидин английский. Он отличается особой певучестью, которая свойственна восточным языкам, и, слушая беспрерывный поток ее речи, я не могу выхватить из него ни единого слова. Она так мягко произносит согласные, что ее английский напоминает чириканье птичек. Сережа уверяет, что это вопрос времени – он тоже первые два месяца не понимал Лиду, теперь он привык к ее своеобразному произношению и даже находит в нем удовольствие.
Лида – очень привлекательная дама высокого для китаянки роста. Ей сорок лет, но я бы не дала ей больше тридцати. Годы не оставили отметин на ее плотной гладкой коже. Она прекрасно двигается и замечательно танцует, великолепно готовит, лечит людей и вообще отличается здравым смыслом и сообразительностью. По-видимому, она получила превосходное воспитание, ее манеры интеллигентны и мягки. На месте Толи я бы бросилась к ее ногам. Но он не спешит этого делать, скучает по своей жене и пишет ей в Россию трогательные письма.
История с Лидой – предмет мужских пересудов и насмешек. Но за всем этим чувствуется растроганность при виде такой необычной любви и зависть к Толе.
Ранним вечером ко мне явился Артур со своим обычным невозмутимым видом. Ничто, казалось, не может поколебать его высокое мнение о себе как о мужчине. Мы поехали с ним в "Мартини-клуб", где выпили джину с тоником и потанцевали. Уже поздно вечером, сидя в его машине, я попросила отвезти меня на виллу. "Разве ты не поедешь ко мне?" – напряженно спросил он. Я посмотрела на него с недоумением, потом рассмеялась и сказала, что с меня хватит разочарований. Мы молча доехали до виллы, но я понимала, что последнее слово еще не сказано. Когда джип остановился у ворот, Артур вдруг заговорил с волнением в голосе: "Такое может случиться с каждым мужчиной. Ты должна сейчас поехать со мной. Я прошу тебя". Я поняла, как он уязвлен, несмотря на весь свой мужской апломб. Я ему необходима сегодня лишь для того, чтобы вновь обрести уверенность в своих силах, утвердиться в своем самомнении, но у меня нет желания оказывать ему такую услугу. Неплохо бы сбить с него спесь. "Извини меня, Артур, но я не могу выполнить твою просьбу", – сказала я мягким голосом. У него в глазах появился злой огонек. "Тогда ты меня больше не увидишь", – почти выкрикнул он. Я приподняла брови в знак легкого удивления и вышла из машины не прощаясь. 28 августа. Прелестный вечер в обществе командира русских летчиков Рафаила Шакуровича. Этого чудесного человека обожают все подчиненные. Он мужик с хитринкой, умеет прикинуться простачком, но всегда доводит до конца принятые решения, иногда вопреки желанию начальства. За его внешним простодушием скрывается острый ум, сильная воля и отличное чувство юмора. Настоящий мужчина и летчик высокого класса.
Мы ужинали с ним в ресторане самого шикарного отеля "Камбодиана" с вышколенными официантами и экзотической кухней. Там можно заказать настоящее французское вино, что мы и сделали. Самое интересное блюдо, которое я попробовала, – это рис в кокосовом орехе. Для этого у ореха срезают крышку и вычищают мякоть – получается нечто вроде кастрюли, в которой варят рис со специями и овощами. Во время варки рис пропитывается запахом и вкусом кокосового сока.
Несмотря на то что мы люди разных поколений, мы быстро нашли общий язык. С такими людьми, как Рафаил Шакурович, нет необходимости приглаживать свои мнения или выбирать изысканные выражения, можно затеять спор, зная наперед, что к твоим словам прислушаются.
Когда мы вернулись на виллу, коллеги Рафаила Шакуровича наварили ведро креветок, и мы с неожиданной жадностью набросились на них, запивая морские продукты вопреки всем правилам красным вином. Весь смак креветок в том, что их можно шелушить, как семечки, ведя при этом неторопливую беседу. Поедание неочищенных креветок – это почти ритуал. Рафаил Шакурович подарил мне гранатовые бусы на память о поездке. У меня дома есть шкатулка, в которой я храню различные мелкие вещицы, привезенные из дальних странствий, – пуля из Югославии, аметистовые бусы с Памира, карманное издание Корана из Таджикистана, янтарная черепашка из Прибалтики, кинжал, привезенный из кавказского путешествия. Гранатовые бусы займут в шкатулке памяти достойное место. 29 августа. Мой отъезд мы начали отмечать с восьми утра. Толя и Сережа где-то достали несколько бутылок красна хмна, и к десяти утра я уже была в таком состоянии, Чается обнять весь мир. Лида, светящаяся от счастья, перед зеркалом, надевая хорошенькую соломен-V, украшенную цветными лентами. Глаза ее сияли радостью влюбленной женщины. Толя поведал мне по секрету, что она со своей подругой идет праздновать мой отъезд в ресторанчик. "Какая красивая шляпка", – сказала я Лиде, чтобы сделать ей приятное. Она тут же сняла ее с головы и надела на меня. "Это подарок, – пропела она своим птичьим голоском, – не отказывайся".
Сережа расхохотался от души: "Даша! Ты можешь просить у нее все, что угодно.
Лида все отдаст, лишь бы ты уехала". Я попыталась вернуть Лиде шляпку, но она с сияющей улыбкой чмокнула меня в щеку и выбежала за дверь. Я пожала плечами и примерила шляпку. Она изумительно мне шла.
Когда мы ехали в аэропорт, я уже была так пьяна, что высунула длинные голые ноги в открытое окно автомобиля и болтала ими в воздухе. Летчики каким-то хитрым образом выписали мне бесплатный билет в Москву. Да, авиация – это сила. Мои новые друзья провожали меня до трапа самолета. Я перецеловалась со всеми и поднялась в салон с нежным чувством сожаления.
Войдя в самолет, я сразу же увидела Артура. Для меня не было новостью то, что мы летим одним рейсом. Но я огорчилась, увидев, что он машет мне рукой и уже занял для меня место. Я совершенно не представляла, о чем можно говорить в пятнадцатичасовом полете с человеком, с которым связывают только малоприятные сексуальные воспоминания. Усевшись рядом с Артуром около иллюминатора, я тут же начала болтать всякий вздор, лишь бы снять неловкость. Фразы торопились, толкались, наскакивали друг на друга, сталкивались между собой, рождая двусмысленности, – и все для того, чтобы смягчить напряжение.
До посадки в Лаосе мне с трудом удавалось поддерживать непринужденный разговор, но все мои доброжелательные реплики встречали язвительный отпор. Всего за час пути Артур успел сказать мне столько вежливых гадостей, что у меня пропало желание налаживать с ним сносные отношения. Казалось, он нарочно попросил меня сесть рядом с ним, чтобы иметь удобную жертву под рукой. В нем говорила ярость оскорбленного мужчины, уязвленное самолюбие самца. Я разозлилась. В конце концов, какого черта я стремлюсь разрядить обстановку? Это наша последняя встреча, и мне наплевать на его мнение о моей персоне. Я замолчала и уставилась в иллюминатор.
В аэропорту Вьентьяна мы вместе выпили в баре, почти не разговаривая друг с другом. Благо с нами был какой-то приятель Артура, и мы смогли направить реку беседы в его русло.
Когда самолет снова поднялся в воздух, я опять применила тактику молчания и закрыла глаза, делая вид, что сплю. Артур подставил мне плечо, чтобы я могла устроиться с относительным комфортом. Я прислонилась к нему и погрузилась в легкую полудрему. Рука Артура отправилась в приятное путешествие по моему телу.
Сквозь сонную пелену я почувствовала возбуждение. Его пальцы сделались настойчивее, требовательнее и забрались под мою юбку. Я ощутила, как желание разливается от пяток до кончиков волос. Артур стал откровеннее в своих ласках.
Пассажиров, сидящих рядом, шокировала эта сцена, и они вышли покурить. Острый мускусный запах женщины, получившей удовольствие, разносился вентиляторами по салону. Когда я встала, чтобы размять ноги, то увидела, что в радиусе возбуждения находятся даже задние ряды. Я спаслась бегством в туалет.
Самолет пошел на снижение. Я вернулась на свое место и в объятия Артура. Мы вели нежную беседу, прерываемую поцелуями. "Как неудобно построен человек, – жаловался Артур. – Почему, например, вместо десяти пальцев не разместить десять фаллосов? И удовольствия в десять раз больше, и заниматься любовью проще". "Ну да, – сказала я, – а яйца повесить на уши, чтоб они были доступнее". Мы рассмеялись с чувством сообщничества. "Как жаль, что бог делал человека, когда нас еще не было на свете, – заметила я. – Мы бы подсказали ему множество полезных идей".
