Ричи проплыл восемнадцать кругов. Он уже пыхтел, отдувался, стараясь продержаться до заветного двадцатого круга. Он пытался не думать о прекрасном пенисе своего друга, о почти совершенном профиле смотрителя бассейна, со скучающим видом стоявшего возле пустого лягушатника. Девятнадцать. Ему хотелось сдаться, вернуться домой, лечь спать. Он коснулся холодного кафеля и пошел на следующий круг. Двадцать. Наконец-то. Он в зоне. Когда он коснулся стенки бассейна по окончании пятидесятого круга, ему уже казалось, что время и вовсе остановилось. Он заглотнул в себя тепловатый воздух, задержал дыхание, сложил ноги и ушел под воду, вознамерившись продержаться на глубине тридцать секунд. Досчитав до двадцати одного, он почувствовал, что у него разрывается грудь. Он запретил себе паниковать. Досчитал до тридцати и вынырнул на поверхность. Схватив полотенце, он побежал принимать гидромассажный душ.
Кроме пожилого азиата с бронзовой кожей, в душевой никого не было. Ричи быстро ополоснулся, смывая с себя запах хлорки, потом включил каскадный душ. В спину ударили колючие струи. Он быстро повернулся, подставляя под теплую воду живот, затем, приподнявшись на цыпочках, пах, снова повернулся, чтобы струи поколотили его зад. Это всегда дарило приятное ощущение, но при этом он одновременно испытывал чувство гадливости, будто совершал нечто непристойное. Интересно, если в его задницу вставят член, это будет так же приятно? Не-а. Он однажды сунул пальцы себе в задницу — правда, в этакой неприличной, порнографической манере, — и было больно. Значит, член определенно причинит ему боль. Он опять повернулся, встал под воду — спиной прислонился к стенке кабинки, руки развел в стороны. Подмышки у него тоже отвратительные, мерзкие, волосатые, особенно в сравнении с почти безволосым азиатом. Ричи глянул через стекло. Какой-то мужчина, вспотевший после тренировки, в мокрой майке, открывал шкафчик.
Ричи невольно выпрямился. Вытаращился на мужчину, открыв рот. Это был Гектор.
Гектор взял свою сумку, закрыл шкафчик и пошел по коридору в раздевалку. Ричи проводил его взглядом. В тот момент, когда Гектор скрылся за углом, напор в душе упал, и через секунду вода прекратилась. Пройдет несколько минут прежде, чем струи польются вновь. Обычно Ричи после шел в сауну. Обычно. Но не в этот раз. Он схватил свое полотенце и направился в обычный душ.
Весной в мужской раздевалке сделали ремонт, и теперь там было шесть кабинок. В одной купался Гектор. Дверь в его кабинку была открыта настежь. Ричи остановился, глядя на его волосатый зад, на его высокую стройную фигуру. Ричи показалось, что Гектор сейчас повернется, и он быстро шмыгнул в соседнюю кабинку. Включил душ. Вода была холодная, но он на это даже не обратил внимания. Ричи услышал, как Гектор закрыл душ, но продолжал стоять под холодными струями. Плавок на нем не было. Он решил, что досчитает до пятнадцати. Пятнадцать — счастливое число.
Пятнадцать. Он выключил воду и прошел в раздевалку.
Гектор — голый, с влажным белым полотенцем на плечах — стоял прямо напротив него. Ричи, не смея вздохнуть, посмотрел на Гектора и затем робко, испуганно улыбнулся. Гектор, смутившись, тоже улыбнулся в ответ:
— Привет.
Точно такой же был бы голос у Григоровича-Д'Эстэна — густой, звучный, низкий, не мягкий. Голос настоящего мужчины.
Ричи в знак приветствия просто кивнул. Не посмел произнести ни слова. Ведь он бы просто пискнул, как девчонка. Хотя нужно бы спросить про Айшу, про детей — блин, как их зовут-то? Гектор продолжал вытираться. Ричи смотрел на него во все глаза, зная, что другого такого шанса ему не представится. Смотрел и запоминал, как выглядят его шея, грудь, живот, бедра, пенис, яички, промежность, колени, локти, пальцы, ладони. Он не позволит себе забыть ни единой подробности. Густые темные колечки волос вокруг сосков, бледно-розовый шрам на левой руке, правое яичко кажется круглее, больше, чем левое. Гектор, оттянув крайнюю плоть, вытирал свой половой орган. У Ричи пенис вдруг затвердел, встал торчком — огромный, безобразный, вихляющий. Он был не в состоянии контролировать свою реакцию. Вытирая плечи, Гектор глянул на Ричи и тут же отвернулся — шокированный, смущенный. Ричи успел заметить досаду и отвращение в его глазах.
Гектор крякнул, буркнул под нос невнятное ругательство, от которого веяло холодным презрением, отвернулся от мальчика, пряча от его взгляда свое тело. Ричи густо покраснел. Ему хотелось плакать. Нет, он не должен плакать. Ричи лихорадочно натянул на себя плавки и бросился прочь из раздевалки. Его член все еще стоял торчком, грозя вывалиться из плавок, и он на бегу прикрывал руками пах и дрожал, делая вид, будто ему холодно. Он едва не поскользнулся у бассейна. Нырнул, игнорируя запретительные знаки, и поплыл, заново наворачивая круги, яростными, мощными гребками вспенивая вокруг себя воду. Он пытался уплыть от того, что сейчас произошло, пытался уплыть от презрения Гектора. Тот, наверно, счел его извращенцем, поскольку понятия не имел, кто он такой, не узнал его. Что должно было бы Ричи обрадовать: значит, Гектор ничего не скажет Айше, а следовательно, ни мама его, ни Конни никогда не услышат о случившемся. Но Ричи не радовался. Гектор его не помнил. Ричи для Гектора был пустое место — просто гомик, педик, бестолковый пацан с нездоровыми фантазиями. Ричи плыл и плыл, круг за кругом, без устали разрезал воду, доводя себя до изнеможения. Наконец, обессиленный, он прижался лбом к холодному кафелю бассейна. Мерзость, гадость, гнусь.
Направляясь к дому Рози, он все еще бичевал себя. Он ненавидел свое тело. Оно его предало. Не следовало ему убегать. Нужно было остаться и бросить вызов Гектору. Я знаю, что ты сделал. Знаю. Он громко постучал в дверь. Звонок давно перестал работать, но Гэри никак не удосуживался его починить. Он стучал так сильно, что едва не разодрал в кровь костяшки пальцев.
— Как ты рано, — улыбнулась Рози, впуская его в дом.
Он пробормотал что-то нечленораздельное. Хьюго смотрел DVD-фильм в гостиной, но, едва услышал голос Ричи, тут же к нему прибежал. И только когда детские ручонки обвили его за шею, он наконец-то почувствовал некоторое облегчение, избавился от желания разорвать себя на части, уничтожить свое никчемное тело, свой грязный больной ум. Он обнял мальчика, потом осторожно отстранился от него, достал из кармана вентолин, дважды глубоко втянул носом порошок. Теперь он мог дышать. Он улыбнулся мальчику. Тот смотрел на него с тревогой во взгляде.
— Не волнуйся, малыш. Я просто запыхался.
Рози тоже обеспокоилась.
— Все нормально, — успокоил он ее. — Просто я перетрудился в бассейне. — Он бухнулся на диван. — Где Гэри?
— Спит, — хихикнул Хьюго. — Он всегда спит допоздна. Говорит, если я разбужу его в субботу утром, он исколошматит мою задницу. — Мальчик уселся на диван рядом с Ричи. — Это значит, что он побьет меня по попке.
Рози покачала головой:
— Ты же знаешь, он просто пугает.
Хьюго проигнорировал ее слова. Он с обожанием смотрел на Ричи.
— Хочешь, пойдем в парк, поиграем там в футбол?
— Да, — возликовал Хьюго и побежал вокруг журнального столика, радостно крича: — Прыг-скок, прыг-скок, прыг-скок.
Рози сунула Ричи в руку десять долларов.
— Он хочет мороженого, — шепнула она. — Но купи ему только один шарик. — Она обняла Ричи. Она так приятно пахла — мылом, сладкими цветочными ароматами женского тела. Она пахла чистотой. — И себе тоже купи.
Ричи кивнул, не желая, чтобы Рози убирала с него руку. Но она убрала. Футбол, мороженое, прогулка. Это все, что он хотел — быть мальчиком, снова стать ребенком. Хотел, чтоб Рози вечно обнимала его.
— К одиннадцати я закончу.
— Вы не волнуйтесь. Мне нравится играть с Хьюго.
— Ему тоже нравится играть с тобой.
— Это потому что он обезьянка. — Ричи взъерошил малышу волосы. — Верно, приятель, да? Ты — маленькая обезьянка?
— Я не обезьянка, не обезьянка, не обезьянка, — возразил мальчик, но радостным тоном. Ричи вместе с Рози ждал на веранде, пока Хьюго найдет свой мяч. В ясном небе светило яркое солнце, уже было жарко. Он вообще не будет думать о Гекторе. Нельзя. Каждый раз, когда он думает о нем, он испытывает глубокое унижение, — его будто разрывает надвое.
Ричи (продолжение)
Они с час развлекались в парке — пинали мяч, иногда, если Хьюго становилось скучно, переходили на более грубую игру. Физическая нагрузка, необходимость следить за переменами в настроении Хьюго помогли Ричи на время забыть утренний эпизод в бассейне.
После того как они вдоволь наигрались, Ричи повел Хьюго через парк на Квинз-парейд. Там они купили мороженое, и, пока ели, Хьюго рассказывал ему про «Пропащих ребят» и «Пиноккио». Внезапно засигналил мобильный телефон. Это пришло сообщение от Линина, спрашивавшего, не хочет ли Ричи, чтобы они вместе пошли на работу. Хьюго смотрел, как Ричи набирает ответ. Ричи нехотя глянул на часы на дисплее телефона. Одиннадцать. Пора вести Хьюго домой.
