– Ладно,- смилостивился отец,- а то ещё лопнет чего у вас,- он взял щепоть капусты и отправил себе в рот.- Сашунька, ты там себе не нашёл зазнобу?
– Нет. Мне при моих деньгах да деле моём – сложно. Но одна особа обещала помочь, если что будет плохо. Так что не переживай.
Все переглянулись и начали хохотать ещё сильнее. К полуночи разбились на группки по интересам, обсуждая всякую всячину. Сашка подсел к Ивану.
– Правду отец твой сказал, не такой ты какой-то.
– Дядя. Ты меня позвал – я пришёл. Сижу, жду.
– Я тебя не позвал. Пригласил. Это вещи разные. Мне сказали, что чем-то там втихаря занимаешься?
– И вовсе не втихаря. Не оглашаю только. Ибо этого никому не надо.
– Чем?
– Моделированием глобальных проблем. Понятно?
– Ясненько,- Сашка заулыбался.
– Вот и вы туда же,- Иван привстал, чтобы уйти.
– Ты ещё и обидчивый,- удержал его Сашка.
– Будешь тут обижаться. Кому не скажу, одни усмешки. Надоело.
– Не оттого я усмехнулся, что это хохмочки. Не дуйся.
– Хорошо,- Иван сел.
– А информацию где в этой глуши берёшь?
– Раньше сводки заказывал, караванщики привозили. Сейчас на голодном пайке. Собирался через радарную станцию договориться,- он смолк.- Теперь Пешкова снимут после вашей с армейскими встречи. Так, наверное.
– А в Европу не желаешь?
– Хотел бы. Если возьмёте. Но только в случае удачных переговоров с военными. Если нет – останусь здесь. Я – стрелок.
– Тогда принимай,- Сашка подал руку.- Но тоже с условием.
– Слушаю,- Иван хлопнул Сашку по руке.
– У тебя новый снегоход?
– Совсем. Раза два ездил. Ещё есть старый, но на добром ходу.
– Я с тёткой переговорил, она обещала подготовить всё, что мне надо по списку. Ты заберёшь. Там на двое саней соберётся. Мне свой старый подгони. Если с военными всё будет нормально, мы через посёлок поедем с Проней. Тут тебя и захвачу.
– Когда тёте позвонить?
– Завтра с утра.
– Если это всё, то я пойду. Времени не хочу на застолья тратить,- Иван встал, и быстро одевшись, юркнул в двери, ни с кем не прощаясь, всем было явно не до него.
Сашка с Проней больше суток просидели в бане, закрывшись от всех. Готовились к встрече с военными. Обмозговали всё, со всех сторон, и сошлись на том, что сделать невозможное будет невозможно. Такой получился у них парадокс по имеющимся скудным данным. Думали до головной боли.
– Всё, Проня,- Сашка встал с лежака и начал приседать, разминаясь.- Хватит. Нет желания больше крутить. Может, кривая куда выведет, нелёгкая.
Проня, не поднимая головы, которая покоилась на скрещенных руках и насвистывая что-то, ответил:
– Она заведёт. Держи карман шире. В лучшем случае на цугундер. Ты вот что ещё знай. Они гарантий не дали. И мы можем со встречи угодить прямо в кутузку.
– Пусть сначала поймают. Они теперь стреляные. Либо полк с собой поволокут (а его не спрячешь), либо поостерегутся.
– Будем надеяться. Но бережёного Бог бережёт.
– Господь от меня отказался, ну, и я на него плюнул. Предпочитаю сам сторожиться от всех напастей.
– А их, всех напастей, столько, что не подладишься, иные и обойти, как бы ты не мастырился, нельзя.
– Давай с ними без условностей. В наших местах они никого не смогут выявить, из этого и будем исходить.
– У меня на этот счёт своя теория.
– Сдаюсь. Уморился. Пойдём похлебаем и завалимся спать до вечера. Три дня добираться до радарной, может в дороге мысль толковая придёт.
– Дважды покушать приглашать мою персону не надо,- Проня вскочил, накинул куртку.- Это я завсегда готов.
Ночью собрались отъезжать.
– Сашунька, ты только не груби им сильно,- напутствовал отец, он был в хорошем настроении, несмотря на очевидную непредсказуемость сложившейся ситуации,- а то твоей королеве сватать будет некого.
– Бать,- Владимир подал Сашке унты,- вот тему нашёл.
– А чего у вас морды кислые? Где это видано, чтобы впрок хоронили?
– Они не щи хлебать едут,- не поддержал шутки отца Владимир,- там как угодно обернуться может: или пан, или в дерьме.
– Так и я про это. Графскую одёжку они примерять не дадут, сами с усами, а в дерьмо совать – это ли новость,- не унимался отец.- Ага, вот и старый Ло шкандыбает.
– Несёт что-то дельное,- сказал наобум Сашка.
– Матёрый ты стал, однако. Из воздуха чуешь. Точно подметил, есть кое-что,- дед Ло подмигнул своими раскосыми глазами.- Подь со мной в баньку, но только один.
– Хотите что-то передать?- Сашка замер, но дед уже вошёл в баню, пришлось его догонять.
– Вот прочти,- старик протянул листок.
– Письмо,- Сашка прочитал вслух.- Ясное дело, лагерное. От кого и кому?
– Это, Санька, Суровцев Пётр Игнатьевич сыну своему Серёже из магаданской Чёрной Горки писал. Последнее наставление и напутствие. И вот фото ещё имеется,- он протянул фотографию.
На пожелтевшем от времени фотокартоне были сняты двое в лагерных бушлатах с номерами: худые лица, голодные глаза.
– Кто это?- Сашка присмотрелся внимательно.- Так, дед, один явно Суровцев, а второй?
– Это хороший козырь,- Ло закрыл в удовольствии глаза.- Второй – это мятежный матрос из Кронштадта. Через два года после освобождения из лагеря умер. Туберкулёз. Он с двадцать первого года на лагерных нарах. Я его сюда притянул. Мы с ним пять лет до войны сидели, потом разбросало. Так.
– Кто сын Суровцева?- спросил Сашка, не желая играть в загадки.
– Панфилов Сергей Сергеевич.
– Дедушка Ло. Кто придёт на встречу, не знаю? Может, два конвойных. Информация хорошая. Люди приходят и уходят, незаменимых нет, Панфилова завтра снимут с должности, и нам снова пыхтеть – потеть.
– Ещё, Санька, кольцо обручальное,- дед подал колечко.- Там внутри надпись: "Любимой моей Тоне". Как оно к матросику попало – не могу сказать. Такие вещи в лагере сохранить было трудно, исключительный случай, но Суровцев в письме обращается к жене "Тонечка", значит, это её обручальное. Возможно, при аресте обменялись.
В баню ввалился Проня:
– Так, всё. Саня, двигаем. Времечко скрестить шпаги приближается.
– Баламут,- обозвал Ло Проню, голова которого исчезла в дверях.
– Дед, если не воспользуюсь, выброшу у мосточка на заставе Пантейлемона.
– Хорошо.
На реке брат Владимир прогревал снегоход. Сашка сбежал с обрыва, сел за руль, Проня сзади.
– Держись,- предупредил Сашка,- а то сдует.
– Крути,- ответил Проня.
Когда подходили к радарной станции, над ними прошла вертушка. Сашка подрулил к кромке крутого берегового обрыва и заглушил снегоход.
– Минут через сорок будут тут. Облетали район, видать робеют,- Сашка стащил рукавицы, вытащил свои силиконовые пистолеты и бросил их в снег, метров за десять от дорожки, оставленной траком снегохода.- Как думаешь, кто придёт?
– У меня "трясучей болезни" перед встречами не бывает,- Проня развернулся спиной к ветру, прикрывая огонёк спички.- Скорее всего, пришлют какого-нибудь полковника.
– На рядового нет надежды?- стал язвить Сашка, осматривая гусеницу.
– Это я простой солдат, а ты вообще сбоку припёку. А у них иерархия. Они ведь от системы великой лестницы авторитаризма, мы холопы с тобой, коленопреклоненные у её подножия, со снятыми шапками,- он засмеялся и подавился дымом папиросы. Откашлявшись, продолжил:- Если придёт полковник, то я в том же чине.
– А я?
– А ты – тайный статский советник.
– Вижу, в генералы на старость лет хочешь определиться,- подколол Сашка.- Я испрошу для тебя звание у Её Величества Королевы, а то здесь дождёшься, как же.
– Ты в самом деле был у неё на приёме?
– Был. Не хотел, правда. Сомневался.
– И что она тебе, как показалась?
– Нормальная женщина, со своим особым менталитетом. Обычная. Спокойная, уверенная в себе, царственная.
Проня захлопал себя по коленкам и сказал:
– Давай костёр организуем. Они небось в танкетке подъедут, а нам ждать чёрт знает сколько,- и стал ногами расчищать площадку от снега.
Вскоре огонь играл в сухом валежнике, и оба сидели в снегу, вытянув руки и ноги к пламени.
– Теперь другой коленкор,- подкидывая ветки в костёр, рассуждал вслух Проня.- Телу теплей, душе спокойнее.
– Сильно не оттаивай,- прислушиваясь, предупредил Сашка.- Может по тайге побегать придётся суток трое и без костра. Вон уже танкетка стучит, свернула в протоку, через четверть часа покажется. Наверное, Пешков с ними, сами бы они прямиком пошли. Ты смотри, ко времени едут,- Сашка сплюнул в огонь.- Уважают.
– Курнём давай перед встречей, а то тебе в маске будет несподручно,- предложил Проня, доставая пачку папирос из кармана.
Успели выкурить по две штуки, когда на лёд реки, в километре ниже от места, где они остановились, выехал вездеход, принадлежащий гарнизону радарной станции. Он покатил вдоль правой стороны берега, противоположной от них, поравнялся с ними и встал, не выключая двигателя. Оставалось до встречи пять минут.
