Забравшись на высокую сосну и замаскировавшись в ветках, она приступила к разведке. Через стекла замполитовского бинокля улицы, дома покрашенные в разные веселые цвета и редкие прохожие в незнакомой одежде, лежали перед ней как на ладони. После часового наблюдения, посовещавшись сама с собой, пришла к выводу — нужное ей здание находится вон под той высокой крышей, с флагом над крыльцом и нарисованным гербом на деревянной стене. Рядом с крыльцом стоял автомобиль, немного похожий на американский "Додж". Видимо тоже повышенной проходимости, на колесах намотаны цепи… Ярко блестел утоптанный снег, дети веселой гурьбой, все в мехах, прошли скорее всего из школы, вон то здание, а вон там магазин судя по всему… Она сглотнула голодную слюну, как не тянула свои запасы и замполита, но последние четыре дня она была без мяса, горячей пищи и на подножном корму… Мох, замерзшие ягоды, беличьи грибы на ветках… Охотится ей не хотелось, хотелось скорее дойти… Голова независимо от нее самой заработала по старому — вот сюда поставить пулемет, оттуда ударить группой, там заминировать… Встряхнувшись, она отогнала ненужные мысли… Эта страна не воюет… она им не враг… Значит в этой стране найдется и для нее место… Пора.
Соскользнув вниз по стволу, она мелкими перебежками, согнувшись и под прикрытием кустов, а потом и заборов, начала пробираться к нужному ей дому. Она не заметила, не увидела как за окном одного из домов, сжав обоими руками себе рот, что бы не закричать, смотрела на нее через три стекла пожилая женщина… Смотрела глазами полными ужаса… Некто с оружием в руках, в грязном рванном балахоне, мелкими перебежками крадется куда-то… Неужели война?!…
Перед тем как вскочить на крыльцо, она в последний раз окинула взглядом площадь — почта, здание их сельсовета или как его там, еще какой-то административный дом, снег, автомобиль. Пустота… Пустая площадь и три проглядываемые пустые улицы… Она сбоку взлетела птицей на крыльцо, перемахнув деревянные перила, хотя от голода ее покачивало и круги перед глазами, рывком распахнула дверь. И оказалась в теплом светлом коридоре…
Чисто вымытый пол светился досками, свет падал через три больших окна, расположенных слева, в конце коридора была железная дверь с маленьким решетчатым окном, справа вдоль коридора были четыре двери оббитые кожей, богато живут… Незнакомые слова немецкими буквами на табличках дверей, непонятно, куда ей… Придется в первую дверь от входа.
За первой дверью была большая комната, перегороженная посередине деревянным барьером. Большая и светлая, освещенная двумя большими окнами… За барьером сидел толстый молодой парень в синей форме и читал газету… Он вскинул глаза… Он открыл рот в немом крике… Он попытался привстать со стула… В его округлившихся глазах забился ужас…
Перед дежурным полицейским сержантом Густавом Свеенсоном стоял призрак. С худым, землистого цвета лицом, высокий и костлявый. Сжимая в руках автомат с нелепой круглой ручкой-обоймой… Как из русских фильмов-хроник… В рваном грязном мешке с дырками для ног и рук по верх грязного цвета униформы… Призрак прыжком преодолел стойку и выдохнув в лицо дежурному полицейскому чем-то нездоровым, давно не чищенными зубами и еще чем-то, вроде как ацетоном что ли, на скверном норвежском языке произнес:
— Я советский солдат. Я хочу плен. Ты давай еду и жилье. Я хочу жить твоя страна.
Густав знал норвежский, как свой родной шведский, но знания эти ему не пригодились — он упал в обморок с деревянным стуком. За окнами светило уже низкое солнце, через площадь бежало несколько человек в штатском, полуодетые, сжимая в руках охотничьи ружья… Сейчас их можно свалить одной короткой очередью, кучей бегают. Болваны, подумала она, с интересом вглядываясь в происходящее на площади. Где-то позади полуодетых мужчин с ружьями бежала размахивая руками какая-то пожилая женщина…
— Здравствуйте, меня звать Громов Николай, по местному Николя Громофф. Теперь все будет хорошо, -
перед ней стоял улыбаясь отличными зубами мужчина, высокий и плечистый, в хорошем костюме, держа в руках серую шляпу и поставив на пол желтый чемодан.
— Вы… вы русский?..
Да, Екатерина или вас лучше называть Глафира?
Она отрицательно покачала головой.
— Я привыкла к имени Екатерина, Катя… Отвыкнуть будет трудно, да и нравится оно мне… А вы кто?
— Я представитель местной русской диаспоры, мы поручились за вас и поможем вам получить все надлежащие документы.
— Так я… я теперь… я теперь могу отсюда уйти?! -
она обвела рукою комнату, но имея ввиду большее — военную базу под Стокгольмом, где ее держали вот уже без малого три месяца и почти ежедневно допрашивали…
— Конечно, ведь вы находитесь в свободной стране.
— А я все думала, когда меня бить начнут, -
горько усмехнулась Екатерина Самойлова. На что Николай удивлено вскинул брови вверх.
— Бить?! Вы что-то не то говорите…
— То, то… Три месяца меня допрашивали, задавая одни и те же вопросы и более всего их, допрашивающих, интересовало — какое у меня задание…
— Это недоразумение. Теперь все будет хорошо. Я принес вам одежду, вот в этом чемодане, наши женщины собрали деньги и купили. Я выйду, а вы переодевайтесь… Хоть вам и идет форма шведского солдата, но думаю, что штатское да еще и женская одежда вам будет больше к лицу…
Она посмотрела на себя в небольшое зеркало в ванной комнате. Вроде бы все в порядке. Только вот эту шляпку непонятно как одевать… Она не знала — где у шляпки перед, а где зад…
ПРАГА.
Во второй половине января в Центр стали подтягиваться хиппи, бьютефел пипл, растаманы, люди Рейнбоу Фемели и прочий волосато-дредастый сброд со всей Европы и даже окружающего Европу, мира. Пограничники на переходах и в аэропорту попытались вначале задавать какие-то глупые вопросы типа — есть ли деньги для проживания в Чехии у всех этих веселых людей, хотя какое их дело — есть или нет? Где будете жить — хорошо хоть не спрашивали — с кем! Ни какого такта у цивилов, козлы любопытные… Но все эти разноцветно одетые, увешанные бусами и различнейшими украшениями, с улыбками растянутыми до ушей и глазами с легкой дибилинкой (последствия курения наркотических веществ!), естественно предъявляли любознательным чиновникам запретительного ведомства — не пущать! стандартное приглашение от Центра помощи и развития гуманитарных идей шестидесятых годов. В котором черным по белому было написано на чистом чешском языке — питание, жилье и медицинская помощь в случае надобности гарантированы… Почесав стриженные затылки и брюха с булькающим там пивом, пограничники и чиновники со вздохом пропускали всю эту андеграундную асоциальность, наркоманию и преступность. А что поделаешь? ни чего не поделаешь, у этих негодяев все документы в порядку… И ни кто из этих хранителей правопорядка и законности не сортировал всю эту… нечисть, чиновникам и пограничникам было все равно — с богатого Запада прут или с бедного Востока.
В Центр стягивались все свои для проведения огромнейшего фестиваля "ХИППИ ЖИВЫ!!!". В программе семидневного мини-Вудстока 2000 предусматривалось буквально все! Сейшена многочисленных команд хиппового уклона и продажа агитационной литературы, массовые знакомства друг с другом и обсуждение мест отдыха хипов от цивилизации, обмен знаниями в области различнейших ремесел и умений… Показ культовых фильмов, всех этих всем наизусть известных, но тем не менее все еще любимых "ХАЙР", "ЕЖИКИ В ТУМАНЕ", "ЗАБРИЙСКИ ПОНТ", "МАЛЫШ И КАРЛСОН ЖИВУЩИЙ НА КРЫШЕ", "ИЗИ РАЙДЕР", "ФЛЕШ БЛЕК", "БРЕМЕНСКИЕ МУЗЫКАНТЫ" и конечно суперфильм всех народов про первого хипа — "ИИСУС ХРИСТОС — СУПЕР СТАР"… Широкая распродажа по супер сниженным ценам хиппового шмутья! Ремесленных изделий изготовленных самими хипами!! Выставка изобразительного и всякого другого искусства!!! Торжественное открытие Церкви Джинсового Бога Святого Духа!!! И к тому всему этому еще и театры, фокусники, жонглеры и чревовещатели… Кантриисполнители и фольклеротувинсковытели… Программе мог позавидовать любой международный фестиваль типа "МОЛОДЕЖЬ МИРА В БОРЬБЕ ЗА ЗЕЛЕНЫЕ ОГУРЦЫ!". Алекс подвел черту — нашим фестивалем им всем в жопу! Нура рассмеялась, Слави вскинул брови и бороду, Диди пожал плечами и тоже расхохоталась, а Володя-Борода уточнил — тупым концом…
Сверху, а откуда, если не сверху? падал снег большими разорванными хлопьями, пытаясь укутать хоть что-нибудь перед тем как растаять. Среди корпусов и цехов бывшего пивоваренного завода мельтешила и суетилась чертова уйма разноцветно одетого народа. Три пустующих цеха-ангара были превращены в самое короткое время в гостиницу хиппового образца — из металла по длинным сторонам цеха были возведены основы трех этажей с лестницами, перекрытия были из тонких бетонных плит, во общем-то идущих на забор, но снизу усиленных швеллерами, так что надо надеяться, что ни кто не провалится. Перегородки комнат размером три на четыре метра были из легкого гипсолита и общими силами членов Центра усилено разрисованы в различнейшие цвета и на различнейшую хипповую тематику. На каждом из возникших этажей был оборудован санблок — душ с десятью кабинками, туалет без разделения по половому признаку и тоже на десять кабинок, посередине цехов между этажами от бетонного пола до стеклянной крыши возникли изумительнейшие дворы с диванами, столами и креслами. С длинных балконов, что тянулись вдоль двух этажей с обоих сторон цехов, на которые выходили двери комнат, кстати без замков! и окна, можно было любоваться общим видом. Куда там архитекторам тридцатых — воздвигнутое за пару недель с помощью приглашенных квалифицированных сварщиков и не квалифицированных хипов, поражало смелостью решений и традиционностью — для средиземноморья, всех. Разноцветные перила балконов, сразу украсились различнейшим сохнущим бельем, сушащимися спальниками, одеялами, пеленками и носками, многочисленные собаки, десяток ручных ворон и попугаев, с сотню диких детей, десяток котов и кошек, пару котят, даже одно пони! Веселые прикиды, стук бонгов и звон гитар, то и дело разлетающиеся под ногами многочисленные бусы и феньки, свист флейт, крики на всех языках Европы, и не только Европы!.. это было нечто… Такого Вавилона, только в хорошем смысле слова, в хорошем, Слави не видел даже в больших и интернационально-космополитичных сквотах Амстердама.
