– А вот скажу, – не унимался младший брат.
– Ябеда-карябеда, турецкий барабан…
– А я не буду говорить тогда. Только пойдёшь плотину строить, возьми меня с собой. А?
– Ладно, договорились. Спи!* * *
Брат ещё маленький. Он многого не знает. Не нюхал серы. Если взять два болта потолще и гайку, навинтить её слегка на резьбу, наскоблить со спичек осторожненько внутрь, да и прижать с обеих сторон. Правда, сильно завинчивать не надо. А потом, где-нибудь в арке как… Бабах!
В арке длинных новеньких девятиэтажек. Белых, красивых, как пароходы. Можно и проще – подкинуть повыше, а болт головкой об асфальт. Бац!
Брат совсем маленький. Но и он догадывается, что коли кусок шифера сунуть в костер, то рано или поздно тоже будет «бум». Когда давеча с ребятами жгли такой – ох и летала же черепица! Почти до самого неба.
Он несмышлёный, мой младший брат. И я покажу ему, как высечь искру, ударив кремнем о кремень. Сверкнёт, а потом камень ещё будет пахнуть курятиной. Говорят, раньше пещерные люди так огонь добывали, а теперь у отца есть зажигалка на бензине. Искра получается когда длинная, когда короткая. Вот если взять зелёный заводной бронетранспортёр, он катается и искрит, и поднести к бумажке… А ничего и не будет. Её проще лупой поджечь, как Сайрес Смит.
Бабушка встанет утром рано. Я тоже жаворонок. Я просыпаюсь вторым, крадусь на цыпочках по коридору мимо родительской комнаты.
Она встречает любимого внука:
– Тот, кто кофе утром пьёт, целый день не устаёт! – это её любимая присказка.
Кофе, кстати, бывает разный, «из ячменя» и ещё, правда редко-редко, который надо долбить и молоть. Этот вряд ли настоящий. Буржуйский.
Вот бабушка нарежет мне чёрный хлеб с маслом солдатиками, нет ничего вкуснее, когда посолишь. Это, конечно, не те, которые у меня в коробочке лежат, но их тоже можно выстроить в ряд.
Регулировщик с двумя флажками, вот руки-то растопырил – самый негодный, он в ряд становиться не хочет. И если с нашего шестого этажа запускать парашютистов, он будет первым, его не жалко – пусть потеряется где-нибудь в палисаднике.
Отец говорит, что уже давно нет никаких оловянных солдатиков, а когда он был маленький – сам себе армию выплавил, только из свинца. Надо попробовать, недаром ведь именуют «свинцовым королём» – мать ругается, половина балкона забита хламом. Так она называет самые нужные вещи.
Фигурку надо вылепить из пластилина, замесить гипс и залить им форму. Когда белая жижа окаменеет, спичкой выковырять с торца лишнее, а в дыру залить металл. Мы его с отцом плавим на плите, в баночке из-под киноплёнки к камере с тремя объективами. Свинец похож на ртуть из градусника, когда жидкий. Солдатик получается серым и тяжёлым, и никакой парашют не спасёт.
Самыми лёгкими получаются индейцы. Их я кручу из медной проволоки в цветной оплётке. Сперва скелет, тут цвет не так важен. Вот когда пускаешь проволочку поверх – тогда нужно иметь в запасе не один моток. Ветерок несёт бумажный парашют всё дальше и дальше…
А ещё можно кидать бомбочки, прямо так, с балкона вниз – бумажные, их надуваешь, и воду внутрь… Эй, прохожий, берегись! Только складывать лист я так и не умею. Другое дело – голуби, это самое милое дело. Мы как-то в лагере с ребятами дрались, ну, конечно, не взаправду. Пускаешь своего голубя, и все запускают высоко-высоко… Летят себе, планируют, и как столкнутся, один самолёт обязательно упадёт. Кто выиграет, тому истребителю и звёздочка на боку рисуется огрызком красного карандаша «Великан». В бой идут одни старики. Никогда не пробовали?
А проще всего делать из бумаги шляпы или лодки, и двухтрубные корабли, и даже гармошки. Хотя братец режет скатерти и снежинки, но это для самых маленьких и девчонок, с которыми я не вожусь, потому что они все плаксы.
Как же! Плотину строить его взять! Держи карман шире. Он и кирпича не поднимет. А уж ноги в ручье замочит – мать ругаться станет. Нет, я его, пожалуй, не возьму. У младших свои игрушки – пусть лучше дома в «фантики» тренируется.
* * *
Он очнулся от настойчивого звонка в дверь. Даже сквозь плотное одеяло этот звук проникал в сознание, выволакивая из небыли.
Свет уже дали. Справились быстро. На кухне тарахтело, за стеной шуршал компьютер.
Пока натягивал тренировочные, обратил внимание, что от постоянного сидения за «железкой» на животе образовались неприятные складочки жира.
– На улице всего часов десять будет – определил он, глянув в стекло…
В прихожей обнаружилась ещё одна неприятность – дверной глазок (так ему, по меньшей мере, показалось) оказался неожиданно высоко, что и на цыпочках не дотянуться. Пришлось снова пойти за табуреткой на кухню. Он знал, что грабители в дверь не звонят, а подбирают отмычки.
– Кто там?
– Привет! Это я! Гулять пойдёшь?
Голос был удивительно знакомый, но для порядка он встал на табурет и посмотрел туда, по ту сторону.
На лестнице стоял Вовка, его школьный приятель, с противогазной сумочкой через плечо.
– Я сейчас, Володя. Я мигом.
Он хотел было спросить: «А чего не позвонил-то?» Но вдруг вспомнил, что телефон пока ещё не поставили.
Это как же понимать? Он прекрасно помнил свой абонентский номер. И нынешний, и тот, старой четырёхкомнатной квартиры на окраине Москвы, где в кругу большой семьи прошло его единственное детство, первое и последнее в жизни.
Он ещё раз взглянул по ту сторону…
Ну, да! Когда не было телефонов, друзья вот так запросто заходили друг к другу… Мобильник в эпоху развитой демократии окончательно развратил горожан.
– Ты спал, что ли? – пробасил Вовка с порога. Шагнул внутрь, крепко пожал руку. Поставил дипломат на пол.
– Прости, совсем забыл. Сидел за компом и «отрубился» как-то. Куда гулять-то?
– В смысле? – не понял Вовка. – У меня тут пара рассказов вышла для детского конкурса, я тебе притащил почитать. Всё ж таки ты спец, а я – любитель.
* * *
Из противогазной сумки Вовка достаёт большое круглое зеркало, одна сторона обычная, а вторая – вогнутая слегка.
– Вот решил проверить, может ли свет столкнуться в воздухе со светом! Ты возьми у своих родителей ещё какое-нибудь…
На мамином трюмо стоит точно такое же зеркало, даже оправа одинаковая. Наверное, наши родители покупали в одном магазине.
– Пустим солнечные зайчики навстречу друг другу. Они должны столкнуться, если свет из чего-то состоит.
Бредём по свалке, полной битого кирпича, каких-то труб, густо поросших полынью и пижмой. Справа расстилается большое озеро, его не перейти вброд, но плот, сколоченный из крепких досок со стройки, решает дело. Вода проступает сквозь щели, но отважные путешественники в неизведанных землях встречаются и не с такими препятствиями.
Дед подарил книгу о капитане Немо. Достал из недр громадного, необъятного книжного шкафа и подарил просто так. В книге классные рисуночки, водолазы, спруты, Атлантида – затонувший материк.
Рельеф детских владений непрерывно меняется, строители – злейшие враги, отвоёвывают пядь за пядью, насыпая Гималаи из песка, вырывая Марианские впадины.
В котлах рабочие варят чёрную массу, она чуть затвердеет, скатывается ловкими мальчишескими руками в шарики, которые насаживаются на «электроды» – такие тонкие железные палочки. Размахнёшься… и раз! Снаряд летит не хуже снежка, твёрдый, как камень, и идеальный по форме.
Вовка запасливый, в его сумке обнаруживается сапожный молоток, который почему-то называется геологическим, проволока и плоскогубцы. Чтобы рабочие не прошли по стопам владельцев здешних мест, вбиваются колышки и ставятся ловушки. Вовка говорит, что давеча строители сломали свой прибор, когда измеряли что-то – значит, старания не напрасны.
По ту сторону пруда есть глубокая землянка. Её вырыли старшие, они сидят по ночам, курят и жгут костёр. Языки пламени вырываются наружу через пробуренное и расширенное отверстие. Этот огонь виден всем, кто живет по соседству, с любого этажа, но никто не рискует сломать себе ноги. Взрослым сюда – в «Овраг», как мы его называем – хода нет.
Высадившись на берег, надо пройти ещё каких-то десяток шагов, чтобы очутиться в «Каракумах» – пески на другом конце пустыря – это «Сахара». Они побольше.
Расставив нехитрую аппаратуру, Вовка даёт сигнал. Солнечный зайчик ослепляет, и ответный луч можно послать только наугад.
– Ну, как? Столкнулись?
– Кажется, в воздухе была вспышка! – кричит в ответ. – Значит, свет состоит из частиц. Опыт прошёл удачно. Надо ещё раз повторить.
Может быть, пылинки в сиянии отцовского фонаря – это как раз они и есть, невидимые, неуловимые, невесомые частички?
На обитаемую землю выбраться уже проще, преодолев «Белые горные кручи», можно выбраться на тракт. Здесь оживлённое движение.
Гравий катится из-под ног, так что съезжать приходится на том месте, что предназначено для сидения.
– Мама спросит, где так извозился.
– Скажи, что были в экспедиции, – советует Вовка. – Помогает.
