С конца 60-х годов в США появляются „новые левые“ (как общественное движение) и „новые левые“ в искусстве. Они решительно порывают с принципами развлекательности и коммерции Бродвея. Они поддерживают внебродвейские театры, но считают их достаточно робкими. Бунтующая молодежь развертывает движение „вне-внеБродвея“, то есть движение „третьего театра“. Театра, радикально отвергающего все старое. Радикальные театры выходят на улицы и площади. Они отказываются от всяких удобств зрительного зала и сцены. Улицы и площади стали для них трибуной, а агитационные спектакли быстро распространились. Агитспектакли устраивали по случаю выступлений студентов в университетах; агитспектакли устраивали в виде демонстраций перед правительственными учреждениями, по поводу войны во Вьетнаме. Политические театры выступали перед забастовщиками на заводах, участвовали активно в предвыборной борьбе.
Политический вне-вне-Бродвейский театр говорил всегда об актуальных проблемах и прямым, даже грубым языком. Политический, или третий, театр, использовал все возможное площадное наследие мирового театра — приемы ярмарочных представлений, наследие комедии дель арте, методы эпического театра Брехта и противоположные ему — приемы условного театра. Деятели радикальных театров полагали, что все средства хороши, если они воздействуют на гражданское самосознание публики.
Среди этих театров особенно выделялись: „Эль театро кампезино“ („Театр сельскохозяйственных рабочих“), созданный Луисом Вальдесом в 1965 году; „Мобиль тиэтр“ („Передвижной театр“) Джозефа Паппа, о котором мы уже говрили выше; „Брэд энд папет“ („Хлеб и кукла“) под руководством Питера Шуманна, а также „Мимическая труппа“ Сан-Франциско, основанная в 1959 году Робертом Дэвисом; „Открытый театр“ Джозефа Чайкина.
„Брэд энд папет“ — это один их первых театров нового направления, который на протяжении 15 лет (что очень много для некоммерческого театра) был верен своим художественным принципам и политическим пристрастиям. Он был создан в 1961 году скульптором и хореографом Питером Шуманном как передвижной театр на востоке Америки. В 1963 году коллектив переезжает в Нью-Йорк, а через пять лет становится известен во всем мире после участия в фестивале молодежных театров в Нанси и гастролей по Европе. В 1970 году театр Питера Шуманна переезжает в Вермонт. Там в Годдарском колледже они ведут занятия со студентами в течение года. Снова возвращаются в Нью-Йорк и продолжают играть свои спектакли на улицах, площадях, в парках. Играют совершенно бесплатно.
Шуманн о своем театре говорил так: „Театр так же важен, как хлеб… Хлеб дает силу телу, а басни и сказки дают силу душам всех обиженных и обойденных судьбою… Мы хотим разговаривать со зрителем о тех проблемах, которые волнуют сегодня каждого“. Именно таковы спектакли театра — они доступны каждому, они рассказывают сказки и легенды, басни и истории о борьбе, о войне, о жизни. Театром был поставлен цикл антивоенных постановок — „Человек прощается со своей матерью“, „Кантата седой дамы“, „Пламя“. Театром были поставлены пьесы о жизни бедноты в Нью-Йорке, он организовывал и не раз проводил антивоенные шествия, театрализованные марши протеста, представления в „день Хиросимы“, в день 1 мая и другие.
Смысл спектаклей воплощается в образах-символах и образах-масках. Он разъясняется в надписях, табло, комментариях. Шуман активно использует кукол, что видно из названия театра. В его представлениях наряду с обычными куклами участвуют куклы-великаны, он в них соединяет скульптурную выразительность масок с пластическими возможностями человеческого тела. Театр возрождает также и принципы ярмарочного представления, он использует известных английских кукол Панча и Джуди, не стесняется использовать наследие театра мистерии, методы восточного театра и принципы политического театра Брехта. В каждом спектакле используются пластические принципы разных искусств. Так, например, в спектакле „Кантата седой дамы“ рассказывалось о трагической судьбе матери, чей сын уходит на войну и становится убийцей. Мать в спектакле — это огромная, задрапированная в синее фигура, с трагическим выражением на лице-маске и протянутыми словно в молитве руками. Видения войны в спектакле переданы как бы внешне очень наивно, но в этом и была их художественная сила. В своих странствиях мать видит как на мирных полях убивают работающих крестьян, она видит гибнущих беззащитных детей. Пейзажи нарисованы на перематывающейся ленте. Они создавали иллюзию движения. И на этом живописном фоне под трагические аккорды музыки медленно, как в торжественном ритуале, раскачивались фигуры умирающих матерей с изуродованными детьми на руках. Этот спектакль критики сравнивали со знаменитой „Герникой“ Пабло Пикассо.
Внебродвейские театры стремились быть серьезными и доступными. Они не рассчитывали на коммерческий успех, жили довольно бедно, но их цель была достигнута — спектакли внебродвейских театров были любимы. Их понимала и ценила немалая часть публики. Конечно, они не составили конкуренции театрам Бродвея. Но они смогли создать свой особый театральный мир, который для американского театра был также значим.
Московский театр „Современник“ родился из Студии молодых актеров. Он был открыт в 1956 году. Театр сменил несколько адресов в Москве, но в последние три десятилетия он обосновался на Чистых прудах, 19. Здание нынешнего „Современника“ — это бывший кинотеатр „Колизей“. Он был построен в 1914 году архитектором Р. И. Клейном. В то время во всем мире строились кинотеатры как „храмы“ нового вида искусства. И Кинотеатр „Колизей“ на Чистопрудном бульваре (театр „Современник“) из таких специально построенных зданий. Он стал одним из лучших кинотеатров той поры. „Колизей“ имел, безусловно, довольно оригинальный архитектурный облик: полуротонда с ионическими колоннами врезалась в свод, треугольник фронтона также был удачно вписан в общий план. В 1920-е годы в зале кинотеатра стали выступать артисты. В то же время сюда перебрался Театр пролеткульта, которым руководил С. Эйзенштейн. В 1930-е годы здание было достроено, так как для театра в нем не хватало подсобных помещений, да и сцену необходимо было увеличить и надстроить. Но вскоре в „Колизее“ вновь стали показывать только фильмы. И лишь в 1967 году, когда здание было передано молодому театру „Современник“, начались проектные и строительные работы по переоборудованию здания.
„Современник“ был создан в то время, когда общество переживало так называемую оттепель, то есть некоторую либерализацию с некоторой степенью свободы от идеологического давящего контроля. Это время действительно сформировало тип „шестидесятника“. Среди „шестидесятников“, естественно, были самые разные личности, но в то же время официальных „шестидесятников“ объединяло нечто общее. И это общее мы попытаемся описать так: шестидесятник, занимающий в обществе какое-либо статусное положение (главного режиссера, главного редактора, главного художника и т. д.), должен был уметь соблюдать компромисс: с одной стороны, при наличие цензуры, уметь договориться с властями, но в то же время должен был демонстрировать и защищать свою оппозиционность. Одним из ярких и активных „шестидесятников“ был и Олег Николаевич Ефремов, до начала 70-х годов возглавлявший театр „Современник“.
Никакой новый театр немыслим без своего репертуара, ибо именно репертуар, театральная афиша — это лицо театра. Театр „Современник“, увлекшийся общественными волнениями хрущовской „оттепели“ и брежневских послаблений, конечно же, всегда был чуток к современной драматургии. Шестидесятые годы, действительно, дали ряд выдающихся имен — новых драматургов. И среди них особенно значимо для отечественного театра имя Виктора Розова. Спектаклем по его пьесе „Вечно живые“ и открылся театр „Современник“, название которого, безусловно, соответствовало намерениям театра этого периода. В „Вечно живых“ публика не могла не чувствовать истинный патриотизм и драматурга, и режиссера, и актеров. Театр хотел говорить со своим современником, обращаться к его реальным проблемам, к его живой жизни.
Ядро труппы составила группа воспитанников Школы-студии имени Немировича-Данченко. Главным режиссером театра стал Олег Ефремов. Молодые актеры с особым энтузиазмом стремились сохранить в театре принцип студийности — задорного, смелого, активного духа, которым наполняли свои спектакли. И этого счастливо удавалось добиваться в первых спектаклях — к „Вечно живым“ добавилась новая пьеса Розова „В поисках радости“. Розовские пьесы всегда очень долго жили в репертуаре театра. Театр искренне стремится ставить в своих спектаклях моральные проблемы, то есть те, что связаны непосредственно с человеком и его приватными проблемами, его личными нравственными страданиями. Но для „Современника“, имеющего репутацию театра-трибуны, ставящего резко злободневные проблемы, всегда стояла дилемма: или говорить об обществе и личности (и эта линия в репертуаре театра преобладала), или говорить о личности как таковой, которая не всегда является только частью коллектива. Не случайно именно современная пьеса заняла в театре ведущее положение. „Современник“ с жадностью ставит „Продолжение легенды“ по повести А. Кузнецова, „Два цвета“ Зака и.
