После дела Нордстрема МУСТ не захотел посылать своих связников в Россию и выбрал другой вариант — агенту назначили рандеву в столице Литвы. Прибыв в Вильнюс 22 ноября 1997 года, он в тот же день должен был выехать обратно в Калининград, чтобы уже в понедельник как ни в чем не бывало появиться на службе.
Прибыв на конспиративную квартиру, оборудованную средствами видео— и аудиозаписи, российский офицер, понимая, что совершает государственную измену, в течение нескольких часов подробно отвечал на задаваемые ему вопросы о структуре Балтийской военно-морской базы и действительном наименовании входящих в нее корабельных соединений, а также о возможностях используемой Балтфлотом аппаратуры в интересах ведения радио— и радиотехнической разведки, то есть выдал сведения, составляющие государственную тайну, которые были известны ему по службе. За это он получил от МУСТ денежное вознаграждение в размере трех тысяч долларов США, а также деньги на обратный билет. Здесь же Величко был передан телефонный номер в Стокгольме (885-11-32) для экстренной связи со шведской военной разведкой. Одновременно агент получил задание после увольнения с военной службы устроиться на работу референтом в Информационный центр разведывательного управления Балтийского флота. «Если сумеете это сделать, вы можете не беспокоиться о финансовой стороне после вашего приезда в Швецию», — было заявлено ему.
Ежегодно Величко имел доступ примерно к 400 документам и директивам с грифами «секретно» и «совершенно секретно», систематически присутствовал на закрытых служебных совещаниях, поэтому его разведывательные возможности были весьма высоки [765].
Вторая встреча с офицерами МУСТ состоялась 12 сентября 1998 года и снова в Вильнюсе. На этот раз опрос офицера продолжался в течение нескольких суток. Тематика вопросов касалась деятельности отдельного дивизиона разведывательных кораблей Балтийского флота (БФ); организации и ведения радиоразведки за противоминными операциями ВМС Швеции; ведения и результатов радиоразведки за ВМС Швеции и их базами; назначения и результатов работы постов радиотехнической разведки БФ; структуры, назначения и возможностей радиоотряда особого назначения Балтийского флота; состава, мест дислокации и действительных наименований частей разведки БФ, Московского военного округа и Главного разведывательного управления Генерального штаба ВС РФ; мест дислокации особо важных объектов и воинских частей Балтийского флота. Вознаграждение Величко, как и в прошлый раз, составило 3 тыс. долларов.
5 февраля 1999 года, следуя в Вильнюс на очередную встречу с офицерами МУСТ, агент взял с собой выписку секретной сводки разведуправления БФ о военно-морских силах Швеции и черновой вариант секретного информационного донесения этого же управления, некоторые данные по проведению комплексной проверки системы управления и связи ВМС Швеции, которые он добыл по заданию шведской разведки. Однако к этому времени капитан 3-го ранга уже находился в активной оперативной разработке, которую осуществляло Управление ФСБ по Балтийскому флоту и войскам Калининградской области в контакте с УФСБ Калининградской области. В целях недопущения нанесения дальнейшего ущерба внешней безопасности России было принято решение пресечь его шпионскую деятельность.
С. Величко был задержан контрразведчиками на железнодорожном вокзале Калининграда. Внезапность происходящего вызвала у него шоковое состояние. Сразу же после этого офицера доставили в здание Калининградского УФСБ, где был осуществлен его опрос о шпионской связи с иностранной спецслужбой. На основании полученных материалов в отношении Величко возбудили уголовное дело по статье 275 УК РФ «Государственная измена в форме шпионажа». В процессе произведенного впоследствии обыска в его квартире в Балтийске контрразведчики обнаружили и изъяли рабочие тетради и другие служебные записи Величко, содержащие государственные секреты.
Первую беседу с провалившимся агентом МУСТ лично провел один из руководителей Управления военной контрразведки ФСБ. Предъявленные С. Величко факты его противоправной деятельности в сочетании с правильной тактикой беседы привели к тому, что капитан 3-го ранга дал подробные пояснения о своих контактах со шведской военной разведкой и в конечном итоге согласился сотрудничать со следствием.
7 февраля 1999 года под контролем контрразведки Величко позвонил в Стокгольм в штаб-квартиру МУСТ своему связнику и сообщил, что приехать на встречу в Вильнюс не смог в связи с болезнью. После этого телефонного разговора на его абонентский ящик в Калининграде поступили два письма от П. Джонсона, в которых назначались новые встречи в Литве. Таким образом, МУСТ, не подозревая о случившемся, собственноручно подтвердил используемые ими каналы связи со своим агентом в России и укрепил доказательную базу следствия [766].
После проведения необходимых процессуальных действий в рамках предварительного следствия материалы уголовного дела были переданы в военный суд Балтийского флота, который, рассмотрев представленные следствием материалы, признал С. Величко виновным в совершении преступления. Учитывая помощь, оказанную им следствию, суд счел необходимым назначить Величко меру наказания ниже низшего предела, предусмотренного УК РФ по статье 275. Бывший офицер лишен воинского звания и государственных наград. Его приговорили к пяти годам тюремного заключения [767].
Москва наносит ответный удар
Утверждать, что советская, а теперь российская разведка пассивно ведет себя в Швеции как истинный джентльмен, — неверно. Более того, отдельные операции отечественных спецслужб в этой северной стране поражают своим изяществом и простотой.
Классический пример — серия операций по линии научно-технической разведки, которые успешно реализовал агент ГРУ в США. Этот сотрудник МУСТ добыл множество военных технологий и новейших образцов вооружения для своей родины (при этом не нарушив ее интересов) и СССР. Интересны и методы добычи секретных сведений, которые использовал С. Веннерстрем («Орел», «Викинг»). Карьеру двойного агента он начал в 1949 году.
В марте 1952 года он прибыл в Вашингтон, чтобы занять должность шведского авиационного атташе. Москва сориентировала его на сбор и передачу любой информации, которую ему удастся получить, о новейших разработках бомбардировщиков, истребителей, управляемых ракет, бомбовых прицелов, радиолокаторов, высокочастотного радио и современной фоторазведывательной аппаратуры.
Он должен был фотографировать наиболее интересные документы, а кассеты с пленками передавать связнику — офицеру ГРУ, находящемуся в США под «прикрытием» аппарата военных атташе.
Среди основных обязанностей шведского военно-воздушного атташе в Вашингтоне была закупка военного оборудования для ВВС и одновременно военно-техническая разведка. Поэтому в аппарате атташе работали два помощника — один с экономической подготовкой (закупка), а другой специализировался на НТР. Плюс три секретаря для ежедневной рутинной работы [768].
Позднее он вспоминал: «Пленка, переданная мною в первый раз, содержала разработки миниатюрных электронных ламп, что значилось под номером восемь в списке заданий Центра. Я помню этот пункт, потому что обращаться к нему приходилось много раз. Подобная тематика имела большое значение прежде всего для ракетостроения. Эти же лампы, правда в других вариантах, представляли интерес и для Швеции».
Вскоре Веннерстрему удалось получить новые сведения о миниатюрных лампах, интересующих Центр. На этот раз результатом работы в фотолаборатории стали девять кассет с пленкой. Фотографировать документы он обычно старался до или после окончания рабочего дня, когда находился один в своем кабинете военно-воздушного атташе в посольстве. Если бы кто-нибудь и вошел неожиданно во время этой процедуры, то «Орел» всегда мог сослаться на выполнение задания родного государства. То же самое он регулярно делал в интересах шведской разведки [769].
Откуда он получал секретные документы? Источников было множество. Например, после посещения одной из авиабаз, расположенной около Лас-Вегаса, «без каких-либо трудностей мне удалось получить в «Нелиссе» именно то, чего хотели русские. «Принципы конструкции прицела для метания атомных бомб» — так значилось в списке…
Русские инженеры полагали, что это очень секретно и труднодоступно, потому что сами жили в обстановке традиционной секретности. Но в США граница доступности определялась иным способом.
Инструкции с описанием правил обращения и практического использования делались, разумеется, секретными. Но техническое описание оборудования редко снабжалось этим грифом. Они были труднодоступными лишь из-за ограниченного распространения. Однако Москву в данное положение вещей я посвящать не стал…
