Сегодня высказывается мнение, основанное на уточненном переводе Прокопия, согласно которому под общим именем «готы» подразумевалось исконное, а не пришлое население, и в этом плане оно заменило столь же общее название «скифы», применяемое к северным варварам греками. "В прежние времена, — пишет Прокопий, они (племена готов), назывались также скифами, так как все те племена, которые занимали эти местности, назывались общим именем скифов". Действительно, самоназвания аборигенных народов употреблялись крайне редко: вместо них предпочиталось общее наименование — скифы, сарматы, а после образования готского союза племен в IV в. — готы. Так или иначе, но характеристика Прокопия явно относится к аборигенному населению: об этом говорит его похвала умению готов обрабатывать землю, что они делают «собственноручно», то есть без использования рабского труда; далее, его замечание о причинах, побудивших императора предпочесть здесь иную фортификационную систему — "длинные стены" вместо крепостей. Вероятно, у местного населения существовала подобная традиция перегораживания горных проходов, но крепостей и городов, что предполагает далеко зашедшую социальную дифференциацию, еще не было. Однако стены эти следовало укрепить, сделать более надежными. "Поэтому, длинными стенами проходы кругом оградив там, где только эта местность, как ему показалось, была легко проходимой, он (император) избавил готов от беспокойств о нападении. Таковы были его дела здесь".[33] Как отмечают исследователи В. А. Сидоренко н Э. И. Соломоник, речь идет о некоем круговом действии, о строительстве по периметру, вокруг определенной территории, причем не по сплошной линии, а только в горных проходах. Решение спорного вопроса о локализации "длинных стен" на местности существенно продвинулось после обнаружения в 1984 г. участка оборонительной стены, перегораживавшей всю долину на подступах к Мангупу. Возведенная в традициях римско-византийского фортификационного дела, она датируется VI в. (то есть примерно временем Юстиниана). О подобных перегораживаниях долин от скалы к скале существуют и упоминания в литературе. Так, о вышеупомянутой стене писал в начале прошлого века французский инженер Вассаль. Турецкий путешественник Эвлия Челеби, побывавший в Крыму в середине XVII в., упоминает о стенах, отгораживавших предместье Бахчисарая Салачик, расположенный в узкой горной долине.[34]
Роль готов в жизни средневековой Таврики, вероятно, была значительной, если в византийских и итальянских источниках ее называют Готией. Видимо, следует принимать во внимание не их малочисленность, а их статус воинской аристократии. Какова бы ни была численность осевших в Крыму готов и степень ассимиляции их местным населением, в Византии оценили их воинскую доблесть и охотно привлекали к военной службе; главное же, благодаря ранней христианизации (Святое писание переведено на готский в IV в.), непрерывному ряду епископов, а с VIII в. — и митрополитов готских, присылаемых из Византии и подчинявшихся Константинопольскому патриарху, это название закрепилось.[35]
Крымские иконопочитатели: Иоанн Готский и Стефан Сурожский
С VI в. упоминается центр области Дорос, который одни историки отождествляют с Мангупом — Феодоро, другие — с Каламитой — Инкерманом. В VII в. в источниках упоминается Георгий, епископ Херсонесский и Дорантский. В конце VII — начале VIII в. Крым подчиняется Хазарскому каганату. Развернувшаяся в середине VIII в. в Византии борьба между иконоборцами и иконопочитателями и вызванная ею миграция монашества на окраины империи не обошла и Крым. В 1877-78 гг. русский византинист В. Г. Васильевский опубликовал с обширными комментариями два «Жития» — Стефана Нового и Иоанна Готского. В "Житии Стефана Нового" (VIII в.) говорится, что монахи-иконопочитатели, "жители пещер и обитатели гор", устремились к святому, ища совета и утешения. Стефан советовал им искать спасения на окраинах империи, куда не достигало влияние иконоборчества. Как наиболее благоприятные были названы северные берега Понта Эвксинского, Боспор, Херсон, Готия; затем — Южная Италия, Малая Азия. Совету последовали многие. Массовая эмиграция монахов в Южную Италию — факт известный и оцененный должным образом в истории южноитальянского средневекового эллинизма. Сообщение об аналогичной эмиграции византийских монахов в Таврику — весьма важное свидетельство "усиления эллинистического элемента" в культуре средневекового Крыма.
Согласно "Житию Иоанна Готского" в 754 г. некий епископ Готии из угождения императору Константину Копрониму подписал определения иконоборческого собора. Поэтому православные в Готии, "не принимая участия в новшествах беззаконного собрания", предложили в пастыри Иоанна, уроженца Партенита — города у подножия Аю-дага. Приблизительно в 780 г. Иоанн был в Константинополе, где беседовал с императрицей Ириной и "говорил всем со свободой и дерзновением о принятии святых икон". Вернувшись, Иоанн застал свою страну занятой хазарами, включая крепость Дорос: сговорившись с князем Готии, он вместе со своим народом выгнал вооруженных хазар из города и даже занял горные проходы. Каган подавил восстание, заключил Иоанна под стражу, откуда тот бежал в Амастриду — город на южном берегу Черного моря. В 785 г. он скончался, и останки его были с почетом переправлены на родину, в Партенит и погребены в монастыре св. Апостолов: "Монастырь этот преподобный снабдил всяким благолепием зданий и святых сосудов и различных книг и поместил в нем множество монахов".[36] Другой крымский святой иконопочитатель Стефан Сурожский, родом из Каппадокии, учившийся в Константинополе, был поставлен в епископы Сурожа в 724 г., где обратил к православию много язычников и еретиков. Получив указ об истреблении икон, Стефан отправился в Константинополь, где за ревностную защиту икон он был подвергнут мучениям и заточен на много лет в темницу, откуда освобожден уже новым императором. Скончался в 742 г. и погребен в Суроже, в храме св. Софии. Вокруг его мощей происходили посмертно чудеса, с одним из них связано упоминание о русах. Вскоре после кончины святого "русский князь Бравлин из Неаполя" (или Новгорода) осадил и взял Сурож: за святотатственное разграбление церкви, где покоились мощи святого, он был наказан болезнью, но после крещения вместе с дружиной князь исцелился.[37]
В начале XX в. Ю. А. Кулаковский указал на сходство между пещерными монастырями Крыма и Южной Италии с Сицилией и высказал предположение о распространении крымских пещерных монастырей в VIII–IX вв. в связи с миграцией иконопочитателей. И хотя археологические свидетельства по-прежнему крайне скудны и недостаточны, большинство исследователей именно с этим связывает развитие монастырей, как на Южном берегу, так и во внутренней, горной части края (Партенит, Качи-кальон, Челтер, Шулдан и др.). Действительно, пещерножительство, ведущее начало от египетской «Фиваиды», символ бегства от мира, захоронение себя в недрах гор в предвкушении жизни вечной, имеет в христианстве давние традиции. Неудивительно, что монахи-иконопочитатели, "жители пещер и обитатели гор", по выражению Стефана Нового, выбирали места и обустраивали их так, чтобы они напоминали им изначальную «Фиваиду» — отсюда типологическое сходство подобных сооружений на окраинах Византийской империи.
Росту православного влияния с середины VIII в. способствовала не только миграция монахов, причем многие усматривали в этом миссию, возможность обращения язычников на далеких окраинах, но и то обстоятельство, что Херсон оставался местом ссылки опальных вельмож, в большинстве приверженных православному исповеданию. Новый подъем иконоборчества в первой половине IX в., сопровождавшийся выселением монахов из центральных областей империи на далекие окраины, способствовал росту влияния монастырей в Крыму.
На рубеже 60-х годов славянский просветитель Кирилл, по пути из Хазарии останавливается в городе Фуллы (вероятно, Чуфут-кале), в окрестностях которого проповедует христианство местным язычникам и собственноручно срубает дуб, которому они поклонялись. В Херсоне он предпринимает розыски мощей римского епископа Климента, ученика апостола Петра. Климент был сослан в I в. в Инкерман и за успешную проповедь христианства среди местных жителей по повелению императора Траяна утоплен с якорем на шее. Обретение мощей произошло 30 января 861 г.: они были торжественно перенесены в один из храмов Херсона. Интересна их дальнейшая судьба.
Часть мощей Кирилл увез с собой и подарил их папе римскому в обмен на разрешение продолжать богослужение на славянском языке. Мощи были помещены в церкви св. Климента в Риме, где позднее был похоронен и сам Кирилл. Другая часть мощей, оставшаяся в Херсоне, была увезена в Киев князем Владимиром. Так мощи одного из первых христианских святых были разделены между Востоком и Западом.
