Мы с Константином продолжали успешно ловить бобыря. Иногда на нижний крючок, когда игра велась у дна, попадалась скорпена – морской ерш. Некоторые ерши были до того крупны, что удилище сгибалось дугою, когда их вываживали. Поднятые к поверхности, они открывали огромную пасть, в которую, казалось, мог влезть кулак. Вообще же у ерша только голова большая, а тельце совсем маленькое.
Ерши вскоре совсем одолели Константина. Он, чертыхаясь, отпускал их за борт. Я вспомнил, что Саня Петров, великолепный кулинар-любитель, готовит из скорпен превосходную уху.
– Константин, вы не выбрасывайте их, пожалуйста, я заберу ершей для ухи, – попросил я.
Тогда капитан стал складывать скорпен в свой садок, потому что до моего было не дотянуться.
Наконец генерал не вытерпел, стал ловить на креветку. Дело и у него пошло, и даже стала попадаться ставрида, в то время как у нас пока не было ни одной. Причем Николай Петрович наживлял креветками только два нижних крючка, а ловить начал больше нас. Ставрида у генерала шла какая-то особенно жирная. Она садилась не только на наживленные крючки, но и на голые. Видать, стайка подходила к приманке, и если ставридкам креветок не доставалось, они хватали и обманки. Генерал крякал от удовольствия, и после того как очередная рыбка отправлялась к нему в садок, приговаривал:
– Вот и вся любовь, если она, конечно, настоящая!
Когда же на крючок ему цеплялся ерш, он брезгливо подавал конец снасти Константину для того, чтобы тот отцепил рыбу, и при этом обязательно говорил:
– Опять красномордый попался!
– Снасть у вас волшебная! – говорил Константин, подобострастно заглядывая в не менее красное лицо генерала.
А я даже пообещал, что напишу статейку о комбинированной ловле на «самодур», и добавил:
– А вообще-то, конечно, у меня мечта поймать рыбу покрупнее.
На что генерал ответил:
– Будет рыба и покрупнее, – и велел капитану: – Раскладывай.
Я сидел на корме, и Константин сказал мне:
– Подайте тот пакет, что у ваших ног.
Я подал, с любопытством наблюдая, на какую же снасть собираются ловить мои напарники.
– Теперь откройте вон тот лючок в борту, достаньте там, – продолжал давать ЦУ капитан.
Я пошарил в бардачке.
– Здесь, кроме стакана, ничего нет, – сказал я.
– Вот-вот, его-то и давайте, – переняв у генерала манеру разговаривать, пропел Константин. Он вынул из пакета сверток: – Расстилаем скатерть-самобранку!
Тут до меня дошло, что настал момент трапезы, и мне стало стыдно, что я ничего не взял с собой из съестного. Я подальше отодвинулся от стола, настроившись продолжать ловить.
– Нет-нет, вы от нас не отодвигайтесь, а берите стакан, – ласково сказал генерал, доставая из своей аккуратной сумочки бутылку «Пшеничной».
– Ну что ж, за знакомство! – Я поднял кружку, мы чокнулись и закусили вкуснейшими пирожками с печеночным фаршем.
– Бабуля моя испекла, – сказал Николай Петрович и, убирая с сиденья пустую бутылку, протянул удовлетворенно: – Вот и вся любовь, если она, конечно, настоящая! Во сколько, Костя, у нас там перерыв на обед?
– С двух до трех.
– О, так я сбегаю, если капитан причалит к берегу! – воскликнул я, сообразив, на что намекают.
– Не торопитесь, молодой человек, – тактично протянул генерал. – Продолжаем ловить рыбу. О-дно-значно! – И принялся наживлять свой «самодур».
– Ну, и снасть у вас, Николай Петрович, настоящее произведение искусства! – сказал я.
Генерал протянул свой телескопический спиннинг:
– Потрогайте – пушинка. Мне его подарил министр обороны Италии. Четырнадцать лет уже им ловлю.
Я прикинул массу удилища на кончиках пальцев – оно почти ничего не весило.
Стали снова рыбачить, несмотря на то что пошел дождь. Генерал то две ставридки вынет, то три да все приговаривает: «Ох, и люблю я морскую рыбалку – она меня, прям, лечит». Но генерал на то и генерал, чтобы замечать все вокруг себя. Он, видно, понял, что меня мучают угрызения совести, и сказал:
– Ну ладно, давайте к берегу. А когда подошли к причалу, он протянул мне сторублевку и спросил:
– Где магазин, знаете?
– Конечно, – выкрикнул я уже с пирса и пошел в сторону посадок.
Вернулся я с хорошей закуской и двумя пол-литровками, так как вовремя вспомнил слова генерала, что на природе всегда мало. Мои спутники встречали меня уже как старого знакомого, а генерал с ходу начал рассказывать о том, что приключилось с Константином. Оказывается, в его садке была дырка и вся рыба, в том числе предназначенные для ухи ерши, убежали.
– Вот я думаю, – смеялся над собой Константин, распечатывая бутылку, – что ж это они берут, как никогда. А, видно, они на дно уходят и тут же – снова на крючок!
Вторую начали, не отходя от причала.
– Вот и вся любовь, – сказал генерал, после того как Константин прибрал пустую бутылку, и, как всегда, добавил: – Если она, конечно, настоящая!
Волнение у берега было сильное. Борт колотило о сваи, к которым не было привязано ни одной шины.
– Ты бы встал как-нибудь иначе, – сказал генерал, – неприятно как-то колотит.
Константин хотел перевязать концы, но канат выпал у него из рук и нас стало относить ветром на торчащие из воды камни. Генерал был, как всегда, спокоен, несмотря на чудачества Константина – тот вместо весел схватил оказавшийся под рукой деревянный сак для ловли креветок и стал грести им. Если бы Николай Петрович вовремя не сел на весла и не отвел «Казанку» в тихое место, нас неминуемо бы бросило на камни.
– Костя, заводи быстро мотор и снова к банкам рули! – крикнул генерал.
На этот раз стали намного правее маяка, в полумиле от берега.
– Вот и вся любовь, – пропел генерал, сразу после заброса выхватывая ставридку, – если, конечно, она настоящая!
Волны стали больше, и лодку уже основательно болтало. Густые тучи как-то незаметно скопились над горизонтом, угрожая ливнем.
– Ну, где твоя крупная рыба, товарищ писатель? – как бы между делом спросил Николай Петрович, вытаскивая очередную ставридку.
– Сейчас будет! – заверил я и, покопавшись в коробке, стал привязывать огромный крючок.
Наживив катрановую снасть самым крупным бобырем, я привязал ее к сиденью и вскоре, занявшись азартной ловлей ставриды, забыл про нее. А между тем ветер настолько усилился, что якорь стало тащить по дну. Но никто этого не замечал.
Вдруг затарахтела катушка. Схватив удилище, я мощно подсек.
– Есть! Кажется. – выпалил я. – Такая тяжесть на конце!
Генерал резко обернулся, стал комментировать азартно:
– Есть! Держит, пакостник, прижимает ко дну! Ничего, главное его стронуть. А там пойдет! Мы эти катрановые штучки-дрючки знаем! Ну-ка дай-ка мне спиннинг. Я его мигом! Мы уже с такими бойцами дело имели! – И, принимая у меня снасть, добавил: – Леска у тебя хорошая, кита выдержит!
Генерал умело, но с большой натугой вращал катушку.
– Ага, стронул! – сказал генерал с волнением, и катушка завращалась как будто бы легче. – Во, тащит, тащит, под борт. Разверни-ка, Костя, лодку поудобнее.
Мы быстро поменялись с Константином местами. Он сел к мотору и, заведя его, выровнял лодку.
– В сторону идет, паршивец! – возмущался генерал, пытаясь приподнять улов.
– Может, мы его на буксире потягаем немного, чтоб из сил выбился? – предложил Константин.
– Не надо, я его подтягиваю. Сейчас совсем легко пойдет. Знаю я этих глубоководных рыб. На поверхности они как ручные!
Генерал мало-помалу, но подтягивал снасть.
– Вот гад, не сдается! Таких мне еще брать не приходилось! Во, кажется, показался, давай багорик!
Константин, давно приготовив багор, по команде стал нащупывать им что-то в воде. Звякнуло железо. Наконец Константин подцепил и вывалил на палубу… Это был сильно заржавевший якорек, очевидно, давным-давно потерянный каким-то рыбацким баркасом.
– Ай, вы же ж и азартные, Николай Петрович! – пропел Константин. – Якорь подцепили!
– Якорь! Ну вы, братцы, меня оконфузили! – генерал растерялся.
Отдышавшись, Николай Петрович улыбнулся и скомандовал:
– Ладно, на сегодня хватит! Порыбачили вдосталь! К берегу давай! О-дно-значно!
Лодка тут же ринулась к дому.
Наклонившись к генералу, чтобы перекричать рев мотора, Константин спросил:
– Что ж вы не догадались, что это груз, а не рыба? Он же не трепыхался!
– Да ведь вел, вел в сторону!
– А! Понял! – догадался Константин. – Нас отнесло на сильное течение. Причем оно там разностороннее: вверху лодку тащит в одну сторону, а внизу якорь в другую – вот и впечатление, что рыба ведет.
– А тут еще эта болтанка – полная иллюзия, что схватила крупная рыба, – оправдывался генерал и уже спокойнее добавил: – Припозднились мы что-то, братцы, бабка моя ругаться будет.
Я только сейчас заметил, что сумерки полностью окутали море. Усилившийся дождь больно хлестал в лицо. Наконец показался наш берег и в свете фонаря синяя будка спасательной станции. Шум прибоя приближался. Даже в бухте лодку сильно болтало, а генерал подбадривал:
