Ночная разведка.
И, когда Греков возвратился в Петербург, летние этюды громко говорили о его втором рождении. На очередной «Осенней академической» выставке он получает за них стипендию имени Судковского.
Но тут в судьбе молодого художника случилось непредвиденное. Репин прекращает вести мастерскую в Академии, и Митрофан Греков переходит к Рубо в «баталическую мастерскую».
«Я решаю перейти к Рубо Францу Алексеевичу, — писал Греков. — Меня волновали его большие холсты, мастерство, движение, просторы, действие в его картинах».
Рубо был необычайно живым и темпераментным художником, владевшим секретом писания больших, многофигурных компози-ций-панорам. Как педагог он был врагом рутины. Вот что он писал:
«Все обучение в классе состоит в писании одних и тех же приевшихся казенных натурщиков, все разнообразие сводится лишь к ужасным по анилиновому колориту драпировкам и иногда к бутафорскому оружию и шлемам из вагнеровских опер. Боже мой, как все это скучно, тоскливо и безнадежно. Вдумайтесь в эту картину систематического обезличивания ученика и скажите, нужно ли еще дальше затягивать эту тоску… Я вижу ясно, что дело преподавания в Высшем художественном училище страдает из-за скуки, из-за равнодушия и формализма».
И слово у него не расходилось с делом. Мастерская находилась в парке Академии художеств. В огромное застекленное помещение приводили лошадей, в кладовой хранилось большое количество военного реквизита всех родов войск.
Словом, скучать у Рубо не приходилось. Ученики жили как бы одной дружной семьей, зараженные энергией и динамикой своего учителя.
Франц Алексеевич полюбил Грекова за талант и трудолюбие. И вот наступает момент, когда он приглашает ученика помочь ему в работе над панорамой.
Об этом вспоминает сам Греков:
«В мастерской Франца Алексеевича Рубо я начал знакомиться с баталией и с панорамным искусством вместе с Авиловым и Добрыниным. Мы работали в качестве помощников Рубо по реставрации».
Вскоре, в 1908 году, в Петербург привезли панораму Франца Алексеевича Рубо «Оборона Севастополя» и опять учитель приглашает талантливого ученика в числе прочих принять участие в установке этого грандиозного холста и в списывании его с предметным натурным планом. 15 метров по высоте и 115 метров по длине — вот размер холста.
Вступление полка им. Володарского в Новочеркасск.
Мастерство Рубо потрясло Грекова до глубины сердца. Он решает посвятить свою жизнь созданию произведений этого увлекательного жанра. Его душа художника-баталиста была разбужена, и отныне он посвятит себя этой теме.
Но путь любого большого художника не бывает усыпан одними розами. Так и у студента — настала пора писать диплом, но, как назло, Рубо выполнял очередной заказ и отсутствовал.
Тут еще раз сказалась крепкая натура Грекова.
Он храбро выбрал тему для диплома — «Пугачев». Учитывая время -1911 год, это было рискованно. И все же мы видим эскиз будущей картины — Пугачев с группой товарищей мчатся по предвечерней дикой степи. Сумрак. Гулко звенят копыта. Впереди долгий нелегкий путь. Над мглистой далью — зловещее марево…
Весь холст напоен энергией движения, романтикой исторической были.
Но картине не суждено было увидеть конкурса… Кто-то из друзей все же уговорил художника не воскрешать образ крамольного вождя. Греков пишет еще два варианта, но они при всех своих достоинствах чем-то не устраивают художника, и он едет к отцу на Донщину, где и находит наконец тему, ставшую окончательной для конкурса. Он временно отходит от батального жанра и пишет саму тогдашнюю крестьянскую жизнь, со всеми ее невзгодами, во всей горькой неприукрашенной правде.
«Волы в плугу». Быт трудового казачества. Полдень. Три пары волов согнулись под невыносимой тяжестью ярма. Зной. Пыль, жара…
22 декабря 1911 года Греков получает диплом и звание художника.
Греков сразу после диплома начинает энергично писать картину за картиной. Вот что вспоминает он:
«… Когда я должен был из мастерской выйти в жизнь, для накопления опыта и знания, я располагал для работы только одним годом, который принес мне некоторый успех и ободрил меня на моем художественном пути. Я получил на Весенней выставке в Академии художеств две премии. В 1912 году Академия художеств с Весенней выставки назначает мою картину
Хутор Шаблиевка.
«На Выборгской стороне» на международную выставку в Мюнхене. В этом же году приобретают мою картину с выставки в Лондонский городской музей. Но в это время я должен был отбывать воинскую повинность…»
Быстро промелькнуло время военной службы, и вот сразу по демобилизации Митрофан Борисович получает заказ на картины из боевой жизни.
Кровопролитные бои, стремительные атаки, смертельные поединки с врагом. Все это выписано сдержанно, сурово, без ложной аффектации.
Окончив этот серьезный труд, художник вновь едет на родину, на Дон, а оттуда — на Кавказ, который давно привлекал к себе Грекова. Но судьба вмешалась в творческие мечты и планы живописца.
«В 1914 году, — вспоминал художник, — по первой мобилизации я попадаю нижним чином на германский фронт и на много лет лишаюсь возможности заниматься живописью». В 1915 году Грекова отзывают в гвардейский Атаманский полк, где он раньше служил вольноопределяющимся. Вскоре полк выступил на фронт.
В боевом приказе было сказано: «…Близится час нашей встречи с врагом. Ваши предки под командой славного атамана Платова 100 лет тому назад удивляли мир своими действиями на полях брани».
… Прослужив в нижних чинах, он постиг всю жестокую правду первой мировой войны. Находясь в гуще солдат, будучи в самом котле страшных сражений, видя стонущих от смертных ран и погибающих товарищей, Греков мужал и креп как гражданин и художник.
Он ощутил весь ужас газовых атак и артобстрела врага…
Все, все примечал зоркий глаз художника, и походный альбом, с которым он не расставался, доносит до нас опаленную войною землю, израненную окопами и воронками, сгоревшие деревни и образ русского солдата.
Рисунки мастера отличала правда реалиста. В его эскизах бой — это труд, кровавый, тяжкий. Это не залихватский парад, который иногда изображали присяжные живописцы.
Греков набирает бесценный материал для будущих композиций, правдивый, терпкий, порою жестокий. Первые холсты, созданные в пятнадцатом и шестнадцатом годах, рисуют картины боевой жизни во всей их страшной наготе.
Тачанка.
Вскоре хворь надолго укладывает молодого художника. А в марте 1917 года Грекова по состоянию здоровья увольняют из действующей армии… Годы, проведенные на фронте, сформировали духовно Митрофана Борисовича. Он зримо ощутил всю бессмысленность этой войны, и кисть мастера, соприкоснувшись с истиной, возмужала, стала крепче и суровее.
Назревалр рождение новой эпохи в жизни России…
Греков, приехав на Дон, оказывается в кольце контрреволюционных войск атамана Каледина.
Вот горькие строки, написанные живописцем:
«Семья моя в то время жила в деревне, на родине в Донской области, куда я поехал, стремясь после длительного перерыва пописать с натуры. Но вскоре развиваются события, которые отрывают меня от работы. Против фронтового правительства Подтелкова, опираясь на пришедших немцев, поднимаются контрреволюционные силы. Проехать в Петроград, куда я предполагал вернуться после работы, уже было невозможно».
Наконец мастеру удается уехать в Ростов-на-Дону, но и здесь было не слаще. За время существования белых на юге ни о какой художественной жизни говорить не приходилось.
Конечно, он не был революционером-профессионалом, понимающим все пружины действующих сил, но талант, зоркость дали понять художнику трагедию Дона, ярко описанную Шолоховым. Поэтому, когда наступила пора и черные силы антинародного движения бежали, кисть и палитра Грекова были совершенно готовы к отображению классовых боев.
Однако в чуткой душе художника уже жила мечта — прославить подвиги молодой героической Первой Конной. Картины Грекова «Стремительный натиск» и «Красноармейцы врываются в станицу, занятую деникинцами» — это уже новь!
Здесь он полностью дает волю своему мастерству баталиста. Динамика, колорит, ракурс — весь свой недюжинный опыт вложил живописец в эти небольшие по размеру, но очень объемные по смыслу полотна. Свои. Родные. Освободители…
Вот смысл картин. В них светит жаркое южное солнце, пылают яркие краски. Образы красных бойцов суровы и мужественны.
1920-й. Части Красной Армии на подступах к Новочеркасску. Наступает конец власти белых. Паника в стане врага.
Предлагают бежать за рубеж и Грекову. Вот что рассказывает художник о тех днях:
