упёрся. Как перелов-то сочтут – без штанов останешься! Степанова тоже заусило: «Ах, так? Будет тебе санкция!» Прыгает в УАЗик – «Жми! Прямо к прокурору!» А одному менту командует: «Остаёшься на часах до нашего возвращения!» Умчался. А время нерабочее. Ну, поднял прокурора, выбил санкцию, летит назад. Злой, как чёрт! Иной же раз и пожалеть можно рыбака, но уж не в этот раз! Прилетает, бумагу ему в рыло – «На тебе санкцию! Открывай балок!» Тот без лишних слов, открывает замок, от двери отходит – «Шмонай!» Степанов – нырь туда! А там – лицензия на десять омулей, да десять омулей, как в той лицензии указано – в рядок лежат. А сверху, поперёк – ещё один-единственный, вроде как в насмешку – вот, мол, и весь перелов! Ну, тот смотрит, ничего не поймёт, из-за чего весь огород городили? И где те мешки, которые он в бинокль видел? Стоит, глазами хлопает… Вдруг, на часового уставился, да как заматерится: «Ах, мать вашу так! Да это ж – сродный брат его!».
Малопулька
Летим раз без пассажиров – я тогда совсем молодой был, вдруг, видим – медведь! Ну, я загорелся – давай сядем! Пойду на медведя! Ребята – отговаривать, мол с чем пойдёшь-то, да и зачем? А с собой у нас – тозовка. Да нормально, пойдёт! Ну, уговорил, сели в сторонке. Пошёл, это, я тихонько, подкрадываюсь, выглядываю из кустов-то – мать честна́я! Сверху-то он вроде небольшой казался! Посмотрел я на эту малопульку и, пока он меня не видит – ходу назад! Ребята смеются: «Где, мол, добыча?». Я отнекиваюсь – не нашёл чё-то, по кустам не видать. А чё скажешь? Попёрся, дурак – с малопулькой на медведя!
Побрил
Слыхал ты, как Вовка рыбнадзора-то побрил? А чо, ребята с рыбой ловко выскочили – на Дальнем в кустах выгрузились. Ну а Вовка один, спокойной душой, пристает на Райсоюзовском взвозе, прибирает хохор в лодке. Ну и замечает, как тот из-за балков-то выходит. Вовка виду не даёт, копается. А тот уж наверно понял, что дела не будет, ну и так, вроде для порядка, спрашивает: «Где, мол, были? Что на реке делали?». А Вовка, не оборачиваясь, и говорит: «А вон, на остров плавал. Нужду справлял…».
Шефер
Занесло как-то дядю Витю к соседней рыбацкой бригаде в их балаган. Дождик, что ли, возле их тони прихватил. Ну, вобщем, сидят все гуртом, погоду пережидают. Дядя Витя на лопату уставился: «Отнако, лопада моя!» «Не, дядя Витя, моя лопата – один доказывает – точно моя!» Тот берёт лопату: «Э-э, та ти Шефер ни снаешь!» Вытаскивает гвоздик, сбивает штык, показывает черень – а на месте, что раньше штыком закрыто было, авторучкой написано: «Шефер».
Человек на посту
– Паша! Ну какого хрена ты век тут, на крылечке сидишь? Весь народ под угором. Шел бы тоже, сидел бы на закидушках, может какого сижка поймал бы.
– О-оо! Дядя Саня, да ты чо такое говоришь-то?! Ну, ты как вообще такое мог сказать? Да ведь я же не рыбак!
– Ну а чем ты-то занят?
– Так я вот тут, у магазина, обстановку контролирую!
Асы
Раньше, как экспедиции работали, у нас вертушки эти как мухи летали – одна садится, другая взлетает. Надо, не надо, гоняли по буровым. Ну и летуны тогда были – высший класс! Прилетает раз борт на буровую, а командиром Кожура был, а на площадке никто не встречает. Спят все в балке. Может с устатку, а может и с перепою. Вобщем, спят! Так Кожура говорит: «Щас разбудим!». И давай вертолёт на балок кидать, колёсами по крыше стучать! Ну и так-то рёву от винтов хватает, да ещё балок ходуном ходит! Выскочили как миленькие, кто в чём был!..
Лыжи
Настоящие-то лыжи теперь мало кто делат. Нацаналы, те ещё кое-кто умеет. Как выгнут их на балах, да обклеют камусом, да юксы сыромятны наладят! Лыжи тонкие, аж пружинят под ногой! А нацанал-то лёгкий, дак он токо переваливатца с ноги на ногу, а они сами бегут! А он идёт поплёвыват.
Медведь-рыбак
Замучился, парень, это лето – медведь наладился сети высматривать. Вытащит на берег и рвёт рыбу зубами. После такого высмотра – какая там сеть? Думаю, хоть – едь, да и остальные вовсе снимай. И проверять-то боязно, он всё рядом крутится. А с драных – хоть поплавки да кибасья сре́зать.
Житейский опыт
На Байкалихе сидел раньше один остяк, Дибиков. Ну, настоящий остяк – всю жизнь только от природы кормился. Ну и лишнего не наживал, только необходимое имел. Вот, причаливаю как-то к его стану. Вижу костёр, а в костре ружьё стволами лежит. «О – говорю, смотри-ка, ружьё-то у тебя в костёр упало!» А он: «Ково упало? Это я ветку смолю». Смотрю, а он и правда – концы стволов нагрел и по перевёрнутой ветке водит, смолу размазывает. «Дак, спортишь стволы-то!» «Ты чо, паря? Век так делам!» Ну, я вам хочу сказать, и стрелять же он умел из этого ружья! Влёт из табуна, на выбор любую утку бил.
Дошло
Сидит Ильич на кровати, пыхтит папиросой, пепел в банку стряхивает.
– Вот тупой! От тупорылый-то! О-оо!
– Ково эт ты, Ильич, так каташь?
– Да про себя я. Сорок лет на одном участке сидел, с палаткой, с детями по одному путику таскался. С палаткой! Чо было бы избушек настроить? В избушке-то как хорошо…Сыновья вон, построили – красота! А чо я-то такой тупой был?
Налим насущный
– Трофимыч!
– Чо, моя?
– Ну чо, ты, поди, налима-то на Енисее всего кончал?
– А ничо не говори, парень! То он дуром пёр, а нынче и нет ничо!
– Ну, ты, однако, смотрю – ходишь на стоянки регулярно.
– А куда денесся? Бабушка гонит на реку… Сам же знашь – рыбы нет, и чаю не попьёшь!
Холера
– Ты ково кашля́шь-то? Лето на дворе, а она кашля́т!
– Ой, не говори, моя! Кака-то холера привязалась!..
Расслабился
Ребяты, вы с Галкой не связывайтесь! Она, курва, обманет! Я вон, токо бабу на курорт сплавил, а она тут – как тут: «Не желаешь ли отдохнуть, расслабиться?» Ну, я, конечно, с дорогой душой – загорелся! Она и посылат: «Купи, мол, вина побольше, закусону там…» Ну, я – бегом в лавку! Принёс, это, полные сетки. Она говорит: «Ну, вон ещё, в огороде у себя ботвы какой, нарви-ка». Я в огород. Нарвал луку там, укропу…
