Хадсон же пытался возложить на себя полномочия, которых у него нет. Во всяком случае, здесь и сейчас.
До сих пор Клинт Гарроуэй терпел Хадсона, хотя, если сказать честно, его не раз подмывало вышвырнуть наглеца из своего кабинета. Ситуация на Земле еще до конца не прояснилась. Впрочем, насколько мог догадываться генерал, ничего хорошего ждать не приходится. Другое дело, что присяга обязывала его поддерживать Североамериканский союз и правительство США. Кстати, вопреки расхожему мнению это было отнюдь не одно и то же. Точно так же, как Североамериканский союз был не единственным голосом во Всемирном союзе.
Пусть Хадсон не имел полномочий приказывать, генерал настраивался на то, чтобы соблюдать военный и правительственный протокол. К тому же в данный момент протокол – а также общая для них всех иллюзия, что нечто вроде правительства все-таки существует, не на одном, так на другом уровне – это единственное, что не дает человеческой цивилизации окончательно рухнуть.
– Генерал Хадсон, – произнес он, ничем не выдав своего раздражения, – мне понятна ваша точка зрения. Тем не менее под моим началом до сих пор остается подразделение морских пехотинцев, чья судьба неизвестна, мужчины и женщины, которые рисковали своими жизнями ради уничтожения агрессора. Для меня они живы до тех пор, пока остается даже самая ничтожная надежда на их спасение. И пока обстоятельства не заставят меня отказаться от их поиска, я буду их искать.
– О какой надежде вы говорите? – огрызнулся Хадсон. – Генерал, ваши морские пехотинцы погибли в момент взрыва вместе с вражеским кораблем. Согласен, это весьма прискорбно, однако напоминаю вам, что ситуация на Земле продолжает оставаться критической. Вы меня слышите, критической. Можно с уверенностью утверждать, что там погибли миллиарды людей. Кстати, нельзя исключать и того, что в любую минуту в нашу систему войдут новые вражеские корабли, чтобы довести начатое дело до конца. Мне нет необходимости напоминать вам, что человечеству просто не выдержать второй такой бомбардировки.
– И каковы, по-вашему, должны быть в этой обстановке мои шаги, генерал? Согласитесь, ‹Пребл› никак не сможет вступить в поединок с кораблем ксулов.
– Разумеется, нет. Однако вы могли бы вернуть меня и моих штабных офицеров на Фобос. У нас состоялся сеанс лазерной связи с нашей базой, так что мне доподлинно известно, что она не пострадала. Кроме того, мы провели точно такой же сеанс связи с Марсом, Луной и глубоким космосом, включая боевые платформы Хельга, систему Юпитера и наши базы в Поясе астероидов.
– Короче, вы хотите сказать, что наша инфраструктура внутри Солнечной системы не пострадала, за исключением разве что самой Земли и различных станций и установок на околоземной орбите?
– К чему вы клоните, генерал?
– К чему клоню? К тому, что нам надо быть готовым к очередному вторжению со сторону ксулов, и чем быстрее, тем лучше для нас самих. Даже если исходить из того, что уничтоженный нами корабль вошел в Солнечную систему один, без поддержки со стороны других судов, вряд ли ксулы не заметят, что одна боевая единица их космического флота пропала без вести! Они наверняка направят сюда новые суда! Так что мы должны быть готовы!
– Мы уже планируем провести по этому вопросу совещание на базе Стикни. Кстати, нам крупно повезло, в нашей системе находится судно Номмо – ‹Т'крах Эллесед Эв'р›. – Инопланетное название скатилось с языка Хадсона легко и свободно, со всеми придыханиями и твердыми приступами. – У меня имеется информация, что наша база уже вступила с ними в контакт, и их прибытия на Фобос можно ждать в течение ближайших пяти дней. И когда они наконец прибудут туда, я намерен встретить их лично.
Гарроуэй быстро сделал математический запрос в адрес Квинси-2 и тотчас получил ответ. ‹Пребл› в настоящий момент сбрасывал скорость, следуя курсом, который через пять часов совпадет с курсом и скоростью корабля ксулов на момент его уничтожения. Из чего следует, что сейчас они находятся где-то посередине между Марсом и Землей, однако с внешней стороны марсианской орбиты, то есть с внутренней стороны Пояса астероидов. Чтобы вернуться в пространство Марса, потребуется сбрасывать скорость еще в течение пяти часов, после чего заново ее набирать в течение двух дней, затем в течение еще двух сбрасывать. Даже двигатели кораблей Номмо не способны отменить эту простую арифметики. Они не смогут вернуться на Марс менее чем за четыре дня – и это в лучшем случае.
Он быстро перебрал в уме имеющиеся варианты. Возможно, удастся встретиться с другим кораблем, взявшим курс на Марс.
Квинси-2 убедил его в том, что на данный момент никакое судно не способно доставить Хадсона назад на Фобос менее чем за четыре дня.
– Генерал, если вы проверите математические выкладки и имеющиеся в наличие корабли, то поймете, что вам никак не успеть на эту встречу, – произнес Гарроуэй и умолк, видя, что взгляд его собеседника устремлен куда-то вдаль. Хадсон не имел доступа к Квинси-2. Доступом к корабельному ИскИну располагали лишь представители высших военных структур МЗЭП-1 и непосредственное начальство Гарроуэя из 3-й марсианской дивизии.
– Тем не менее, генерал Гарроуэй, я хотел бы как можно скорее вернуться на Фобос. Мы вполне могли бы успеть за четыре дня, если сбросим скорость при двух после чего ляжем курсом на Марс, с той разницей, что разгон возьмем не при одном g, а при двух. Капитан Бергер отказался подчиниться моему приказу. По его словам, он подчиняется исключительно вам как командующему судном.
– Совершенно верно. И в мои намерения входит привести ‹Пребл› в тот район, где был уничтожен корабль-агрессор, и лечь на тот же курс, что и облако обломков. Оттуда я намерен дать указания капитану Бергеру задействовать зонды дальнего радиуса действия. Мой ИскИн проанализировал данные, полученные в момент уничтожения вражеского судна, и у нас есть все основания полагать, что мы обнаружили десантный модуль за секунду до того, как его накрыло взрывом. Мы считаем, что имеющиеся данные позволяют рассчитать вектор движения модуля после взрыва… по крайней мере в тех границах, где есть вероятность обнаружить его.
– Генерал Гарроуэй! Посмотрите правде в лицо! Ваши морские пехотинцы мертвы! Они погибли вместе с вражеским судном. И если даже предположить, что кто-то из них остался в живых после взрыва, они получили такую дозу облучения, после которой уже не выжить. Повторяю, они мертвы, и вы не в состоянии что-либо для них сделать.
Гарроуэй глубоко вздохнул.
– Генерал Хадсон! На борту модуля находятся мои подчиненные, и мне решать, когда прекращать их поиски. Космический госпиталь ‹Клара Бартон› находится отсюда лишь в двух днях полета и движется в нашу сторону. Там есть все для того, чтобы оказать жертвам радиационного облучения соответствующую медицинскую помощь. И хотя мне понятно ваше желание лично участвовать в совещании на Фобосе, насколько я могу судить, оно продлится не один день… К тому же ‹Пребл› располагает всем необходимым оборудованием, чтобы обеспечить для вас связь. К тому моменту, когда оно начнется, все будет готово, и вы даже не почувствуете разницы во времени. Но заявляю вам – я не намерен прекращать поиски моих морпехов!
Хадсон одарил его злобным взглядом, сжал кулаки, затем резко развернулся и вышел.
Гарроуэй устало откинулся на спинку кресла. Нажить себе врага в лице наблюдателя Североамериканского союза – вряд ли такое способствует продвижению по службе. Правда, если дела на Земле обстоят так, как он предполагал, то никакого Североамериканского союза нет и в помине. Тем не менее с этим человеком недолго нажить неприятности.
Генерал был готов поставить на что угодно – такой тип, как Хадсон, всеми силами пытается пробиться на самый верх. Будучи наблюдателем, представляя интересы и мнение тех, кто хотя и обладал властью, но был далеко, он имел все возможности заложить фундамент для своих собственных политических амбиций.
Гарроуэй нахмурился. Если это так, то Хадсон делает морских пехотинцев заложниками своих политических игр.
А это уже нечто такое, чего он как командир корабля не потерпит ни от кого – ни от главнокомандующего, ни от начальника Генерального штаба, ни от президента США.
Ни от кого.
От этой мысли ему почему-то стало страшно одиноко. Каналы связи постепенно оживали по всей Солнечной системе, но информация о положении дел на Земле по-прежнему оставалась противоречивой и фрагментарной – в лучшем случае. Наиболее впечатляющую картину транслировала телескопическая камера Фра Мауро на Луне. Гарроуэй вызвал ее на своем ментальном экране, чтобы рассмотреть внимательнее.
Сейчас на Гринвичском меридиане утро, следовательно, вся Северная Америка пока еще находится в зоне ночи. Судя по тому, что переданное с Луны изображение показывало зону дня, это была Азия и западное побережье Тихого океана.
