если они ни разу не зашли ко мне спросить о своих помыслах. Люди издали приходят ко мне, а они живут рядом и не заходят и у других не бывают, разве только в молчании посещают церковь ради святых Даров». Старец молился Богу, постясь на протяжении недели, чтобы Он показал ему их делание. По прошествии недели он отправился к ним посмотреть, как они живут.
Когда он постучался, они отворили ему и молча его поприветствовали. Авва сотворил молитву и сел. Старший кивнул младшему, чтобы тот вышел, а сам сел плести корзину, не говоря ни слова.
В девятый час [174] он постучал посохом, младший вошел и приготовил немного вареной пищи. По знаку старшего он накрыл стол, положил три лепешки, а затем в молчании встал рядом. Авва Макарий сказал: «Давайте поедим». Все приступили к трапезе, а младший принес флягу с водой, и они утолили жажду.
Когда наступил вечер, братия спросили старца: «Ты уходишь?» Он ответил: «Нет, заночую здесь». Они постелили ему циновку в углу и, сняв пояса и аналавы, легли на циновки напротив. Когда братия легли, авва Макарий снова помолился Богу, чтобы Он открыл ему их делание.
Тут кровля раскрылась, и стало светло как днем, но братия не видели света. Полагая, что старец заснул, старший толкнул младшего в бок, они встали, препоясались и воздели руки к небу. Авва смотрел на них, но они этого не замечали. Авва Макарий видел бесов, которые, как мухи, нападали на младшего. Одни садились ему на уста, другие на глаза. Видел он и ангела Господня, держащего огненный меч, который ограждал молящегося и отгонял от него бесов. А к старшему лукавые духи не могли даже приблизиться.
Под утро они легли опять. Авва Макарий притворился, будто только что проснулся, так же поступили и они. Старший лишь спросил старца: «Хочешь, пропоем двенадцать псалмов?» Авва Макарий согласился. Младший спел пять псалмов по шесть стихов и «аллилуиа». На каждом стихе из уст его вырывался язык пламени и восходил на небо. Так же и у старшего, когда он открывал уста в пении псалмов, оттуда словно вырывался поток огня, восходящий до небес.
Уходя, авва сказал: «Помолитесь обо мне». Братия молча ему поклонились. Старец понял, что старший уже достиг совершенства, а с младшим еще воюет враг. Через несколько дней старший брат почил, а на третий день скончался и младший.
После этого, когда кто-либо из отцов заходил к авве Макарию, он вел их в келию этих братий и говорил: «Пойдем посмотрим на место подвига юных чужестранцев».
9. Некогда авва Макарий молился в своей келии, и был ему глас: «Макарий, ты еще не достиг меры двух женщин из такого-то города». Утром старец встал и, взяв пальмовый посох, отправился в город.
Узнав, где живут эти женщины, он постучался к ним в дверь. Одна из них вышла и провела его в дом. Когда он сел, к ним подошла и другая. Он подозвал их, и они обе сели рядом. Старец говорит им: «Ради вас я совершил этот долгий и трудный путь из пустыни. Скажите мне, каково ваше делание?»
Они ответили ему: «Поверь нам, авва, никто из нас не избегал ложа своего мужа до сего дня. О каком делании ты хочешь от нас услышать?» Старец поклонился им до земли и умолял открыть их делание. Тогда они сказали ему: «По родству мы чужие друг другу. Случилось так, что мы вышли за двух братьев по плоти и вот уже пятнадцать лет живем в этом доме и не помним, чтобы мы когда-либо бранились или сказали друг другу дурное слово. Был у нас помысел оставить мужей и вступить в чин дев. Мы сильно упрашивали наших мужей отпустить нас, но они не согласились. Не преуспев, таким образом, в этом нашем намерении, мы положили завет между собой и Богом до смерти не произносить никакого мiрского слова».
Авва Макарий, услышав это, сказал: «Поистине нет дев и замужних, монахов и мiрян. Бог требует от человека лишь сердечного расположения и всем подает Святого Духа».
10. Авва Пимен рассказывал, как авва Антоний говорил об авве Памво, что страх Божий, который тот имел, позволил Духу Святому обитать в нем.
11. Авва Пимен сказал: «Многие из отцов наших преуспели в аскетических подвигах, но в тонком различении помыслов – лишь единицы».
12. Он же сказал: «Я знал три телесных делания аввы Памво: ежедневные пост до наступления вечера, молчание и рукоделие».
13. Об авве Пимене рассказывали, что если сидели у него старцы и в беседе упоминали авву Сисоя, то он говорил: «Оставьте авву Сисоя. Нет таких слов, которыми можно было бы рассказать о его мере».
14. Об авве Памво говорили, что как Моисей воспринял образ славы Адама, когда прославилось лицо его, [175] так и у аввы Памво лицо сияло, подобно молнии, и был он величествен, как царь, сидящий на престоле. Той же меры достигли авва Силуан и авва Сисой.
15. Когда авва Роман приблизился к кончине, собрались к нему ученики и спросили: «Как нам жить дальше?» Старец ответил: «Никогда я не начинал говорить что-либо кому-то из вас, прежде не убедив свой помысел не гневаться в том случае, если слушающий не исполнит моего повеления. И таким образом все время наше мы прожили в мире».
16. Когда авва Сисой жил на Горе аввы Антония, его послушник как-то раз замедлил прийти к нему – и десять месяцев старец не видел ни одного человека. Ходя по горе, он встретил жителя Фарана, который охотился на диких зверей. Старец спросил его: «Откуда ты пришел и сколько времени уже здесь?» Тот ответил: «Поистине, авва, вот уже одиннадцать месяцев я охочусь на этой горе и не видел ни одного человека, кроме тебя».
Услышав это, старец удалился в келию, ударяя себя в грудь и говоря: «Сисой, ты думал, что совершил нечто, но не достиг и меры этого мiрянина».
17. Рассказывали об авве Сисое, что, когда он умирал и отцы собрались у него, его лицо просияло, как солнце и он сказал: «Вот пришел авва Антоний». Затем говорит: «Вот пришел лик пророков». И его лицо просияло еще больше. Потом сказал: «Вот пришел лик апостолов». Сияние, исходящее от его лица, удвоилось, и он как будто с кем-то разговаривал.
Старцы спросили его: «С кем ты беседуешь, авва?» Он ответил: «Ангелы пришли, чтобы забрать меня. А я прошу их оставить меня
