— Пока нет, но по плану через год-два собираются ставить буровую рядом с юртами, — вздохнул охотник. — Тогда нашим девкам — конец!
— Это почему? — поинтересовался я.
— Как почему? — удивился Николай. — Киняминские мужики все охотники, осенью пойдём на промысел. А буровики с водкой к дочерям и жёнам… Они так всегда делают. И на Торум-Ягуне, и на Агане.
— Тогда оставьте кого-нибудь для охраны юрт!
— Буровики с него и начнут спаивать посёлок, — засмеялся охотник. — Он их сам и приведёт в наши дома.
— Вот так дела! — растерялся я. — Что же тогда делать?
— Пока не знаю, — попивая чай сказал мой новый знакомый. — Может уйти придётся.
— Куда?
— Или вниз, или вверх. Лишь бы подальше от буровых.
— Но у нефтяников под рукой вездеходы — ГТТ или газушки, — напомнил я. — А то и вертолёты.
— Это так, — вздохнул охотник, — пока экспедиции не было, мы жили хорошо. А сейчас не знаю, что будет.
— А если переехать на Кульёган? — посмотрел я на задумавшегося ханта. — Это уже Нижневартовский район и там нет никаких экспедиций.
— На Кульёган никто из наших не поедет, — сказал Николай. — Знаешь, как переводится с хантейского «Кульёган»?
— Откуда же мне знать? Я ведь не хант.
— Кульёган переводится как река духов. «Куль» — это злой дух или чёрт.
«Вот оно что? — подумал я про себя. — Оказывается даже реку ханты назвали по маячке. Однако пытались на ней жить…»
Не прошло и часа, как, поняв друг друга, мы с Николаем Киняминым стали друзьями. Я подарил ему ненужные мне бочки под топливо и поделился кое-каким нужным ему столярным инструментом. Он в свою очередь пригласил меня к себе в гости и пообещал познакомить со стариком-сказателем народных хантейских сказок…
Из беседы со своим новым товарищем я понял, что Николай никакой маячки не боится. Побаивается он только жадных до пушнины и молодых красивых женщин — работников буровых. Но больше всего меня обрадовало то, что Николай Кинямин — абсолютный трезвенник.
«Если так, то он человек вполне надёжный, — думал я про себя. — И не зря Игорь Кулешов мне его посоветовал. Умный директор всё, выходит, обдумал. Какой же он молодец!»
Кроме Кинямина у меня появились ещё три друга. На этот раз из экспедиции. Одного звали Гриша, другого Федя. Оба парня оказались честные, простые и не привязанные, как молдаване или азеры к деньгам. Они приехали в Сургутский район, как говорится в известной песне — за туманом и за запахом тайги. Третьим мои другом оказался переселенец из Ирана, чистокровный перс по имени Бежан. Он приехал в Сургутский район зарабатывать и не скрывал этого. Но с другой стороны, Бежан не был жадным, давал всем без разбора взаймы, и порой сам забывал кому. Он был трудолюбивым, весёлым и не падким на местных девчонок. Один раз Бежан мне сказал:
— Я, Георгий, настоящий мусульманин. Предпочитаю жить по Корану, а не по тому, как его истолковывают. А Коран говорит, что надо относиться к людям какой бы они ни были веры честно и справедливо, тогда и Аллах к тебе тоже расположится.
Все трое моих друзей после своей работы часто приходили ко мне, чтобы помочь со строительством. Благодаря им, мой дом уже к июлю был под крышей. Осталось сделать окна, двери и сложить печь.
Однажды, в разгар работы, ко мне подошли мужчина и незнакомая женщина.
— Антропологи из Москвы, — представились они. — Семья Яблоневых. Занимаемся обскими уграми. Нас послал к вам директор заповедника. Сказал, что вы тоже антрополог, хотя и не имеете специального диплома,
— Учился антропологии на дому, — улыбнулся я им. — У профессора Розова.
— У Василия Сергеевича? — оживились муж с женой. — Мы его хорошо знаем! Он из ТГУ.
— Разве вы не слышали, что в Томском университете больше нет кафедры антропологии? — спросил я их.
— Потому вы и учились у Розова в частном порядке? — спросила женщина.
— Совершенно верно, — спрыгнул я с лесов.
— Моё имя Пётр Данилыч, а её Татьяна Владимировна, — представил себя и жену старший Яблонев. — Можно просто Петя и Таня.
— Моё имя Георгий или Юрий — всё равно, как вам больше понравится, — поклонился я гостям.
— В таком случае давайте сразу к делу, чтобы у вас не отнимать времени, — посмотрел на жену Пётр Васильевич. — У нас к вам такой вопрос, — обратился он ко мне. — Вы в Ханты-Мансийском округе живёте несколько лет, и у вас должно было сложиться своё мнение относительно антропологии местных угров. Нас интересует ваше мнение.
— Моё? — удивился я.
— Да, ваше, потому что мы читали обе ваши статьи на счёт генетических связей телеутов с алтайцами.
— Но там больше генетики, чем антропологии.
— Тем не менее, без знаний полученных от Розова вы бы их не написали, — улыбнулась Татьяна Владимировна.
— Надо же, как мир тесен? — удивился я. — Вы даже мои статьи сумели прочесть.
— Нам их порекомендовали умные люди. Ну а каково ваше мнение?
— Видите ли, я кранологическими измерениями не занимался, поэтому всё, что скажу, будет на глаз, — растерялся я.
— Это не менее важно, — подбодрила меня Татьяна Владимировна.
— На мой взгляд, у хантов единый антропологический тип до сих пор не сложился, — подумав, сказал я. — На некоторых реках живут хантейские семьи очень похожие на североамериканских индейцев. Эпикантус почти не выражен, горбоносые, высокие с длинными конечностями и шеями. Таких хантов я встречал на Солыме. В других местах у местного населения преобладают монголоидные признаки: низкий лоб, выраженный эпикантус, короткая шея, и небольшой рост. Такие ханты живут здесь на обоих Юганах. Но есть среди них и такие, которые ничем не отличаются от нас русских. Хотя уверен, что русских предков у них не было. Почему так, ещё не понял, — закончил я свой монолог.
— То же самое видим и мы, — сказал Пётр Данилыч. — И не можем понять, почему такая разница? Более всего удивляет типично европеоидный тип.
— Надо привлечь генетиков, — посоветовал я.
— В том-то и дело, что привлекли, — улыбнулась Татьяна Владимировна.
— Ну и что? — посмотрел я на антрополога.
— А то, что у хантов с европеоидными признаками даже кровь первой или второй группы. И по генетике они типичные славяне или германцы.
— Может всё-таки межрасовые гибриды? — спросил я.
— Возможно, — согласились антропологи. — Но вот в чём загвоздка. По легендам этой группы, они живут на Тромагане, Агане и Вахе, их далёкие предки пришли на эти реки, но не с юга, а с севера и тогда, когда никаких новгородцев в Сибири ещё не было. Потому что в преданиях рассказывается об охотах на овцебыков и мамонтов. Сказания же остальных хантов и манси говорят, что их предки когда-то кочевали в степях и были кочевниками, как современные монголы или буряты.
— Вы рассказали мне удивительные вещи, — поблагодарил я своих гостей. — Я совсем недавно занялся местным фольклором, с этого момента займусь ими вплотную.
— Только не торопитесь публиковать, — посерьёзнел Пётр Данилович. — Иначе можно накликать такую на себя беду, что и из заповедника выгонят.
— На Луну что ли? — спросил я.
— И на Луну! Вы просто не знаете, какие в науке подводные камни.
— Запомните, — сказала Татьяна Владимировна. — Нас, историков, изо всех сил заставляют признать, что к востоку от Урала, на севере и в Сибири белой расы никогда не было. С Афанасьевской и Андроновской культурами наши контролируемые с Запада научные круги кое-как смирились, слишком много находок, от них никуда не денешься! Но всё, что касается севера Азии и Америки — настоящее табу! Артефактов здесь больше, чем в степях и на юге. Но среди болот в тайге отыскать их намного сложнее. К тому же, государство неофициально запретило ими заниматься.
— Как это? — не понял я.
— Очень просто — оно не финансирует такие изыскания и всё тут, — вздохнула Татьяна Владимировна. — Поэтому, чтобы вы не нашли, до поры до времени, придержите при себе. Афишировать не надо. В крайнем случае можете вызвать нас, — кивнула она на мужа. — Мы всё бросим и приедем.
— Хорошо, — сказал я. — Мне нужен только ваш адрес.
— Вот он, не потеряйте, — протянул мне заранее написанный листок бумаги Пётр Данилыч.
Ещё немного поговорив ни о чём, супруги Яблоневы удалились.
«Вот те раз! — думал я. — Оказывается в научных кругах тоже не всё ладно. Явный раскол. То, о чём говорил дядя Ёша Солганик. Эти двое представители параллельной науки. Пытаются грести против течения или что-то хотят понять для себя? Скорее последнее, иначе бы меня не предупреждали».
Перед своим отъездом Яблоневы ещё раз навестили меня и попросили посетить юрты Рускинские и Кочевые на Тромагане.
— И хорошо бы вам побывать на озере Пикуто, — добавила Татьяна Владимировна. — Вы там убедитесь в том, о чём мы вам говорили.
