— По костям или по дереву колод узнаем, — успокаивала его Татьяна Владимировна.
Я показал, в каком месте был найден скелет, показал уцелевшие куски колоды.
— Похоже лиственница, — попробовал ногтем обломок гроба антрополог. — Но почему она всё-таки сгнила?
— Дело всё в песке, — показал я на склон. — Он выделяет что-то такое, что съедает любое дерево и кости. Скелет уцелел только благодаря колоде.
Назавтра, забравшись на яр, мы выкопали из песка обе колоды- гроба. И с помощью верёвки и наскоро сооружённого ворота вытянули их на вершину яра. На всё это дело у нас ушло около четырёх часов.
— Ну что, готовь фотоаппарат! — обратился к жене Пётр Данилыч. — Будем вскрывать.
Я тоже достал свой «Зенит» и, подойдя к антропологу, взялся за крышку. Сначала верхняя часть колоды не шевелилась, пришлось приложить некоторое усилие. Но вот она поддалась и мы увидели разрушенное временем захоронение воина. В верхней части колоды лежал в согнутой позе на правом боку покрытый краской скелет. Рядом с его черепом виднелись груды каких-то мелких косточек. Очевидно, они когда-то были нашиты на одежде. Сбоку от скелета лежали остатки лука. Чтобы изучить их Пётр Данилыч осторожно перебрал пальцами всё что уцелело. В этой позе и сняла его Татьяна Владимировна.
— Фотографии передашь в КГБ или в Академию наук? — спросил антрополог, поднимая голову.
— Ни туда, и ни туда, — улыбнулась она шутке мужа. — Фото сохранится для нашего семейного архива.
— А если кто в него залезет? — посмотрел на жену серьёзно Пётр Данилыч.
— И пусть попробуют доказать, что захоронение это прямых потомков древних арктов. Скажем, одно из андроновских захоронений. Труп на боку, всё как надо.
Во время своей полемики муж с женой на секунду забыли, что они не одни. И теперь смотрели на меня, раскрыв глаза и не зная, что сказать.
— Понимаете, Георгий Алексеевич! — опомнилась Татьяна Владимировна. — Про арктов и что вот они, — показала она на скелет, — их прямые потомки, вы ничего не слышали.
— Да, конечно, — сказал я. — Мне в детстве медведь на ухо наступил.
— Это наше личное мнение, — дополнил её муж. — Не научное.
— А что значит научное? — спросил я. — Где муссируется несусветная ложь? И эта ложь силовыми методами навязывается массам? Я знаю столько следов древней сибирской цивилизации потомков ариев, что вам и не снилось. В одном месте своими глазами видел и даже обмерил двенадцать таких вот курганов. Целый некрополь! И даже побывал на развалинах сибирского города. Так что меня не бойтесь. Не сдам. И смеяться не буду, — закончил я.
Выслушав меня, муж с женой переглянулись. И переводя разговор на другую тему, Пётр Данилыч сказал:
— Лук-то сложно-составной. Из рога, дерева и сухожилий. Потому и наконечники такие тяжёлые. Андроновцы делали их из кремня. А эти бронзовые! Но по виду, время одно. Где-то три тысячи лет до н. э. Хотя точно может сказать только радиоуглеродный анализ…
Мы осмотрели наконечники стрел. Рядом с ними нашли изящный бронзовый топор и лезвие ножа.
— Нож и топор из чёрной бронзы, — заметил доктор наук. — Вот бы взять анализ всех этих изделий.
— Так возьмите, что вам мешает? — не понял я учёного. — Вы ведь в столице живёте. Это я — у чёрта на куличках!
— Ты, молодой человек, живёшь по сравнению с нами на свободе. Кто тебя контролирует? Кулешов? Да он сам такой же, как ты. А мы всю жизнь под микроскопом. Анализ, конечно, сделаем, но не в Москве. Может в Болгарии или в Польше. Словом подпольно.
— А меня с ним познакомите? Простите за наглость, — спросил я историков.
— По тому, что ты нам сейчас рассказал, мы обязаны тебя с ним познакомить, — улыбнулись москвичи. — Мы видим, что ты наш союзник.
— Второй гроб вскрывать будем? — спросил я учёных.
— Наверное не стоит, — решили они.
— Зря беспокоить не надо. Керамика и в этом захоронении неплохо представлена, — осмотрела Татьяна Владимировна стоящие у ног скелета горшочки. Так что давайте будем хоронить.
Мы закрыли колоду и перенесли её на пятьдесят шагов в начало кургана. Потом там же оказался и второй гроб.
— А что будем делать со скелетом? — спросил я своих союзников.
— Хорошо бы что-нибудь соорудить для него наподобие гроба? — посмотрела на меня с надеждой Татьяна Владимировна.
— Из бересты пойдёт?
— Конечно! — обрадовалась женщина.
Я взял топор, нашёл старую трухлявую берёзу, без труда снял с неё кору и сделав из бересты что-то наподобие тубуса, наполнил его костями.
— Всё, думаю наши предки будут довольны, — закончил я работу. — Давайте предадим их земле.
— Мы только «за»! — отозвались доктора наук.
Через три часа интенсивной работы с перезахоронением было покончено.
— Если из кургана вывалятся ещё гробы, думаю ты и без нас справишься, — сидя у горящего костра, заметил Пётр Данилыч.
— Надеюсь, что справлюсь, — кивнул я головой. — Дело не хитрое. Но может так случиться, что я скоро отсюда уеду.
— Это куда же? — глядя в огонь, спросил меня Яблонев.
— Сам пока не знаю, — пожал я плечами.
— А зачем дом строишь? — перешла на ты Татьяна Владимировна.
— Наверное, людям. Тем кто меня заменит.
— Вот оно что? Значит, ты намного серьёзнее, чем мы думали, — посмотрел мне в глаза Пётр Данилыч. — Вот что, с этого момента ты тоже с нами на «ты». Будешь «выкать», обидимся, — серьёзно сказал он. — А теперь послушай: есть в мировой политике круги, которые превратили науку в средство достижения цели. Эти круги, используя авторитет продажных учёных, не важно на Западе или у нас в СССР, стараются скрыть от общества то истинное прошлое, которое может превратить обманутых и забитых рабов в свободных людей. Нашей задачей является сохранение для будущих поколений истинного. Ты же знаешь: кто помнит прошлое, тот владеет и будущим. Мы, — кивнул на свою соратницу жену. — Являемся хранителями пути к будущему. Трудная задача, очень трудная, особенно в условиях тотальной лжи, но выполнимая! Надо только научиться беречь крупицы знаний. Не показывать их тем, кто может многие факты легко уничтожить. Думаю, что когда-нибудь наступит рассвет! Придёт наше время. И тогда всё, что мы накопим, станет достоянием всего человечества. И мировую историю придётся переписать заново! Грандиозная задача, но мы должны идти в этом направлении!
Стояла тихая летняя ночь. У воды суетилась мошка, звенели комары. На небе горели миллиарды звёзд. А у пылающего костра сидели трое искателей истины и рассуждали о будущем человечества.
Через три дня антропологи укатили в Москву. А через полтора месяца на моё имя в Угут пришла от них телеграмма: «две с половиной — три тысячи лет до н. э. Афанасьевское время. Вся бронза таймырская. Желаем успеха! Твои друзья Петя и Таня».
В начале октября я закончил свой дом и теперь обдумывал поездку в юрты Кинямины к Николаю. Говорить о том, что поведал мне старый нарымский фельдшер, я не хотел. Вдруг и вправду идолов охраняет дух жреца-шамана. Пусть лучше чёрный медведь на меня охотится. В конце концов я имею шаманский оберег — клык убитого мною медведя-людоеда. Размышляя таким образом, я стал готовиться к зимней охоте.
Если помогу выполнить план Николаю, это будет только плюс, да и собаки засиделись. Пусть хоть набегаются вдоволь. И я занялся изготовлением к своему «Бурану» длинной деревянной вместительной нарты. За этой работой меня и застал пришедший в обеденный перерыв Бежан. У иранца был взволнованный вид. И я усадив его за стол, прямо спросил:
— Что у тебя, дружище? Ты чего такой взъерошенный? Наверное, получил известие с Родины, что сбежал к другому твой гарем?
Но моя шутка на иранца не подействовала.
— О чём ты говоришь, Гера! Какой у меня ещё гарем?
— Жён так на полсотни, — вставил я.
— Был бы гарем, я бы половину тебе подарил. А то копаешься один целыми днями со своим хозяйством, а работы не видимо. А так бы бригаду молодых красавиц в твои хоромы и двор — мигом бы всё сделали… Да и тебя по посёлку на руках носили…
— Все бы до одной к вам в экспедицию сбежали, — засмеялся я. — Посмотри, что с поселковыми девчонками делается? Они у вас там и днюют, и ночуют.
— Беда с вашими женщинами! — покачал головой Бежан. — Они сами не знают, что хотят. Но я с тобой не болтать пришёл, — посерьёзнел молодой перс. — А посоветоваться, что делать? Ко мне вчера вечером пришла на минуту секретарша Грязина, нашего начальника, и как бы между прочим, рассказала, что кто-то из местных хантов в пьяном угаре поведал Грязину, что юганские ханты в прошлом году сшили идолу своего духа новый сак. Это что-то наподобие шубы. На него ушла тысяча соболей…
«Ничего себе идол!» — подумал я.
