Конечно, ничего из этого мы вообразить не можем. Наши мысли и воображение, обусловленные восприятиями физических органов чувств, с этой задачей не справляются, ведь обычно все наши функции (даже те, что работают в очень тонкой, разреженной и быстро распространяющейся материи) так надежно заперты в физический морганизм, что все их восприятия принимаются и истолковываются в понятиях клеточной материи, с точки зрения ее удовольствия, боли или здоровья. Только в особых условиях, таких как долгий пост или разреженный высокогорный воздух, все эти разные функции несколько отделяются друг от друга, и мы начинаем улавливать проблески смысла некоторых из них, освобожденных от тяжелого балласта плоти и неотъемлемого от нее процесса пищеварения.
Как, например, выглядит функция логического мышления без материального тела, проверяющего выводы в материальном мире? В чем смысл эмоциональной функции в отрыве от клеточного тела или половой функции без возможности физического соития? Какова - если все тела созданы по одной схеме - природа семи функций молекулярного тела или семи функций электронного тела? Какова анатомия и психология души и духа?
83 Этот довод подробно развивается в "Теории вечной жизни".
Конечно, для таких размышлений у нас очень мало материала. Однако приготовление к состояниям после смерти или к состояниям до рождения как раз и предполагает задачу сознательного воображения. Если мы попытаемся это сделать, то начнем смутно понимать, что у человеческой индивидуальности, прикрепленной к молекулярному телу или электронно shy;му телу, эти тела обладали бы такими способностями, свойствами и особенностями, которые с точки зрения клеточных тел кажутся непостижимыми и чудесными.
Молекулярные тела могли бы, как газы, охватывать и пронизывать другие тела; они принимали бы любую форму; были бы неразлагающимися и неразрушимыми. При их скорости опыт целой жизни уместился бы в несколько недель. Электронные тела передвигались бы со скоростью света, занимали бы, как свет, огромные участки пространства, подобно радиоволнам, производили бы на расстоянии вещественные явления без видимых средств, а кроме того пребывали бы в том состоянии, в котором вся материя в Солнечной системе имеет одну природу и взаимозаменима. Опыт человеческой жизни был бы освоен на электронной скорости не за годы, месяцы или дни, а за несколько минут.
Итак, мы можем представить себе помимо круга человеческой жизни в клеточном мире еще один, несоизмеримый с ним круг жизни в молекулярном мире, и еще один, такой же несоизмеримый, круг жизни в электронном мире; каждый круг завершен в себе, каждый ведет к другим, и все соприкасаются в одной точке - моменте смерти и зачатия, где все заранее предопределено и при этом все возможно.
В начале книги мы видели, что пространственные измерения человеческого тела могли представлять собой время, или четвертое измерение, для клетки, вечность, или пятое измерение, для молекулы, и абсолют, или шестое измерение, для электрона. Теперь мы понимаем, что верно и обратное. Распад после смерти клеточного тела человека в молекулярный мир представляет его прибытие в вечность, возвращение, а распад его молекулярного тела в электронный мир означает его вход в шестое измерение, слияние с Абсолютом.
Этот принцип - последовательного существования в разных состояниях материи - мы вынуждены принять как некую механическую черту вселенной. В ней нет ничего морального, ничего желательного или нежелательного, ничего зависящего от индивидуальных достоинств или недостатков. Для огромных масс обычных людей такой переход сравним по своему значению с переходом определенного количества энергии из угля и тепла в механическое движение и электричество. И если после смерти этих людей их прообразы окажутся в электронном мире, это ничем не будет отли shy;чаться от круглосуточной передачи в этот же мир миллионов мелодий и слов посредством радио.
Смерть и возрождение - неотменная судьба человека, которую он не выбирает. Все, что он может выбрать и изменить, - это сознание. Но изменить сознание - значит изменить все, ибо теперь мы начинаем, наконец, видеть между людьми одну огромную разницу. Тот факт, что все они обладают физическим телом, головой, двумя руками, двумя ногами, искушает нас преуменьшить различие между сознательным человеком и несознательным. Если исходить из того, что у обоих пища входит внутрь, а слова выходят наружу, Христос и разбойник окажутся одинаковы. И только распад этого обманчивого тела и переход того, что от него остается, в иные состояния материи, обнаруживает бездну между спящим человеком и человеком, который создал постоянный и нерушимый принцип сознания.
Первый - лишь механический импульс, без конца воспроизводящий самого себя, второй - человеческий дух, наследующий все возможности и задачи во вселенной. Величайшая работа - построить мост между ними, по которому каждый из них может перейти на другую сторону. Ибо как иначе творению осознать свой первоисточник и как воплотить все свои бес shy;конечные надежды?
Приложение первое ЛОГИЧЕСКИЙ УМ И СВЕРХЛОГИЧЕСКИЙ РАЗУМ В НАУЧНОМ ОСВЕЩЕНИИ
(см. Вступление)
(а) Сэр Артур Эддингтон об ограничениях логического ума: "Допустим, ихтиолог исследует жизнь океана. Он забрасывает сеть в воду и вытаскивает рыбу разных видов. Ознакомившись с уловом, он в обычной своей манере ученого начинает систематизировать то, что обнаруживает, и приходит к двум обобщениям.
(1) Все морские создания имеют в длину не менее двух дюймов.
(2) Все морские создания имеют жабры.
Эти обобщения истинны для его улова, и на основании опыта он предполагает, что они останутся такими всегда, как бы часто он ни забрасывал сеть.
В этой аналогии улов символизирует всю сумму знаний, составляющих физическую науку, а сеть - чувственные и интеллектуальные инструменты, которое используются для их получения. Забрасывание сети соответствует наблюдению: знание, которое не было или не могло бы быть получено наблюдением, физической наукой в расчет не принимается.
Сторонний наблюдатель может возразить, что первое обобщение неверно. "Существует множество морских созданий длиной меньше двух дюймов, но ваша сеть не способна их поймать". Ихтиолог высокомерно отвергает это возражение: -"Все, что не ловится сетью, находится ipso facto вне сферы ихтиологического знания и не относится к царству рыб, которое было определено как предмет ихтиологической науки. Иначе говоря, все, что не может поймать моя сеть, рыбой не является!" Или, чтобы перевести аналогию: "Вы утверждаете существование знания о физической вселенной, полученное каким-то способом, отличным от методов физической науки и, естественно, не поддающееся проверке такими методами. Вы - метафизик!"
...После того как ихтиолог отверг предположение наблюдателя об объективном царстве рыб как слишком метафизическое и объяснил, что его цель - открывать законы (т.е. обобщения), которые были бы истинны для вылавливаемой рыбы, наблюдатель, надо думать, ушел прочь, бормоча про себя: "Готов поспорить, он недалеко уйдет со своей ихтиологией вылавливаемой рыбы. Хотел бы я посмотреть, как будет выглядеть в его изложении теория воспроизводства этой вылавливаемой рыбы. Конечно, неплохо было бы пренебречь мальками как метафизическим измышлением, но, по-моему, они все-таки имеют к этой проблеме какое-то отношение".
A.Eddington, "The Phylosophy of Physical Science" p. 16-17, 62.
(b) Немецкий химик Кекуле и открытие идеи бензолового кольца: "Работа не двигалась (написание учебника по химии); мой дух был занят другими вещами. Я повернул кресло к огню и погрузился в полудрему. Атомы порхали перед моими глазами. Длинные ряды по-разному и тесно соединялись, все в постоянном движении, извиваясь и вертясь как змеи. Но что это? Одна из змей ухватилась вдруг за свой собственный хвост, и этот образ насмешливо завертелся перед моими глазами. Я проснулся, как от удара грома. Весь остаток ночи я разрабатывал следствия этой гипотезы... Давайте научимся видеть сны, господа!"
Цитируется по: "The Art of Scientific Investigation", W.L.W.Beveridge, p. 66.
(c) Математик Гаусс о доказательстве одной арифметической теоремы: "Через два дня мне это наконец удалось, но не за счет моих мучительных усилий, а милосердием Божьим. Как неожиданная вспышка молнии, загадка разрешилась случайно. Я сам не могу сказать, что было путеводной нитью, соединившей то, что я знал до этого, с тем, что сделало возможным мой успех".
Цитируется по: "Man is a Microcosm", J.A.V.Butler, p. 147.
(d) Французский математик А.Пуанкаре о разрешении одной проблемы тета фуксовых функций:
"В ту пору я покинул Кан, где жил тогда, чтобы принять участие в геологи- ческой экскурсии, организованной Горным институтом. Среди дорожных перипе- тий я забыл о своих математических работах; по прибытии в Кутанс мы отправи- лись куда-то на омнибусе; и вот в тот момент, когда я поставил ногу на ступеньку омнибуса, мне пришла в голову идея - хотя мои предыдущие мысли не имели с ней ничего общего, - что те преобразования, которыми я воспользовался для определения фуксовых функций, тождественны с преобразованиями неевклидовой геометрии. Для проверки этой идеи у меня не было времени, так как, едва усев- шись в омнибус, я возобновил начатый разговор, и тем не менее я сразу же почув- ствовал полную уверенность в ее правильности. Возвратясь в Кан, я сделал про- верку; идея оказалась правильной".
