Константин Кедров - Поэтический космос

В христианские времена этому соответствует представление о «ветхом Адаме», через которого надо перешагнуть, дабы обрести в себе «нового Адама» — Христа и жизнь вечную. Ветхий Адам несет в себе смертный грех, заставивший Каина убить Авеля. Новый Адам выкуплен у смерти кровью Христа.

Тема двойничества играет огромную роль в творчестве немецких романтиков, особенно у Гофмана, а затем в русской литературе у Достоевского, позднее у символистов.

Само же созвездие Близнецов сияет неизменно, как и в первом тысячелетии до нашей эры, когда впервые сказания о них были облечены в библейское слово, а сама Библия, как мы уже знаем, содержит в себе зашифрованный ход созвездий, как бы свернутый свиток неба. Древнее предание гласит: «Есть четыре книги — природа, Библия, человеческое сердце и звездное небо. Все четыре книги говорят об одном, надо только умело их прочитать».

Месяц — отец, хозяин; солнце — мать, хозяюшка; звезды — дети малые, малы детушки — Плеяды. Живут они в златоверхом, решетчатом, звездном тереме, огороженном серебряным тыном с серебряными воротами, на каждой тынинке по жемчужинке. Нетрудно разглядеть в очертаниях этого терема и в облике его обитателей — месяца, солнца и звезд — стройную картину звездного неба.

Брак родителей — это союз луны и солнца. Сватовство молодых — это прелюдия брака между месяцем и звездой. Жених-месяц носит имя Иван, при этом в некоторых случаях сохраняется в его втором имени намек на формы луны, месяца (Иван — покати горошек). Луна как разрастающаяся горошина — распространенный образ. Невеста-Венера сохраняет свое звездное имя (Заря-Заряница, Денница),

Полярная звезда и Венера — это пряхи, вышивальщицы. Они ткут или вышивают покрывало небесного свода. В обрядовых свадебных песнопениях этот мотив звучит довольно отчетливо. Невеста сидит на дереве, символизирующем Млечный Путь, или в высокой башне, или в небесном шатре. Посвататься к ней можно, либо срубив дерево, либо подпрыгнув до ее высоты. Поскольку Венера свободно перемещается на западном или восточном склоне, уместно предположить, что похищенная или еще не сосватанная невеста отождествлялась с «прикованной» Полярной звездой. Ее пребывание в высокой башне, в неподвижной точке небесного свода, в то время как жених-месяц единоборствует со змеем (созвездие Дракона), — сюжет довольно распространенный в лубочной и иконной живописи («Чудо Георгия о змее»). Созвездие Дракона опоясывает Полярную звезду по кругу.

У невесты-звезды три местопребывания: на востоке (Утренняя звезда), на западе (Вечерняя звезда) и в неподвижной точке неба (Полярная звезда). Три облика невесты в русской сказке выявлены довольно отчетливо: безобразный (змея, лягушка), прекрасный (Елена Прекрасная), спящий (спящая царевна) — Венера вечерняя, Венера утренняя и Полярная звезда. Есть еще четвертая сестра — Сириус, самая яркая звезда в небе.

В обрядовых свадебных песнопениях невеста находится на древе Млечного Пути, на березе. Что это не простая береза, а небесное дерево, ясно из песенного контекста:

Все звезды — ткачихи или прядильщицы. Это ткачество особого свойства.

Вот сюжет о трех звездах-ткачихах в бурятской сказке.

Башаалай «собрала кости своего брата, завернула в одеяло, положила на кровать, переоделась в его одежду, взяла лук со стрелами и отправилась к трем небесным созерцательницам, оживляющим мертвых…».

Значит, они еще и воскресительницы. Как тут не вспомнить о трех женах-мироносицах, пришедших к гробу воскресшего Христа. Интересно, что все три сестры именуются «белыми лебедушками». Чтобы воскресить жениха, они скидывают лебединые одеяния, превращаясь в трех девиц. «Старшая из них способна сращивать кости (скелет), средняя — наращивать на скелет мясо и наполнять тело кровью, третья — оживлять умерших».

Старшая — это Венера западная, средняя — Полярная звезда, младшая — утренняя Венера. И в киргизской сказке Чолпон — утренняя звезда — своим прикосновением оживляет богатыря. «Скелет вселенского человека» в данном прочтении есть очертание звездного неба. Его «ткет», воссоздает Полярная, ночная, звезда. Венера вечерняя наполняет скелет кровью заката, а утренняя Венера прикосновением солнечного луча оживит тело. Три этих женских образа выполняют роль трех сестер-воскресительниц и в «Одиссее». Навсикая, непорочная утренняя Венера, идентична младшей сестре. Цирцея, ночная царица, злая колдунья, соответствует образу средней сестры — звезды Полярной. Соответственно роль третьей сестры отведена Пенелопе — ткачихе, разлученной с месяцем — Одиссеем.

Сватовство при помощи светоносной стрелы, пущенной из лука-месяца, нам уже знакомо хотя бы по сватовству Ивана-царевича в сказке «Царевна-лягушка». Вот как выглядит этот сюжет в абхазском эпосе.

Пастух Нарджхьоу увидел на другом берегу реки Арион будущую невесту Сатанэй Гуашу (Название реки дает возможность предположить, что пастух — это Орион. Его пастушеские функции известны, известен и пастушеский жезл — три звезды.). Поскольку они никогда астрономически не сближаются, брак между ними возможен только через водную преграду. Поле — небо, лук — месяц, пастух — Орион. Сатанэй Гуаша — уже знакомая нам по свадебным песнопениям невеста Заря, пряха. Причем, прялка ее равнялась по величине дубу с пряслом величиной со скалу — Млечный Путь. Пастух Нарджхьоу был прельщен сверкающей, подобно солнцу, красотой и, не сумев переплыть разбушевавшуюся реку, послал ей свое мужское начало. В сказке Пушкина князь Гвидон тоже поначалу целится из лука в свою будущую невесту Царевну.

Вполне вероятно, что натянутый лук молодого месяца нацелен в западную сторону горизонта, где должна быть Венера западная, однако после трехдневного поста, который Царевна-лебедь предписывает месяцу-Гвидону, — лунная фаза меняется, лук выгибается в противоположную сторону, и стрела достается Венере восточной, утренней. Венера-лебедь на западе, Венера-царевна на востоке. В бурятских сказках невеста, как и Царевна-лебедь, сохраняет следы космического происхождения: «…от правой щеки… исходит солнечное сияние, а от левой щеки лунное сияние». Правая сторона, восточная, хранит отсвет солнечного восхода, а левая, западная, обращена к луне, к ночи.

В русской свадебной песне сватовство начинается к «Полярной» невесте, прячущейся в шатре, или в тереме, или В кроне березы. Она, естественно, занята своим вечным ткачеством или вышиванием небесного звездного покрова.

Небезынтересно сравнить этот мотив с ткачеством Пенелопы. Покрывало, которое она ткет, одновременно и погребальное (для отца) и свадебное, так как с окончанием работы должна состояться свадьба. Ткется оно днем, а ночью втайне от всех Пенелопа его распускает. Покрывало может быть звездным небом, которое распускается к утру, а к вечеру снова воссоздается.

Три звезды, ткущие своими лучами дневное и ночное небо, а иногда и всю землю, с морями, реками и лесами, — образ удивительной красоты. Эта метафора обладает завораживающей наглядной убедительностью. Лучи — иглы, лучи — золотые и серебряные нити, светлое, тонкое воздушное полотно небес… Вероятно, отсюда же идет на первый взгляд странное для непосвященных название вышитого для церковной чаши покрытия — «воздух». Вышивание воздуха — образ, уходящий корнями в древность.

У Пушкина в «Сказке о царе Салтане» все три невесты-звезды в момент сватовства находятся рядом, однако лишь необычная невеста царя Гвидона, у которой «месяц под косой блестит, а во лбу звезда горит», напоминает нам о первоначальном звездном значении сюжета. В этом нет ничего удивительного, ведь сказка Пушкина — это уже литературная обработка. Стоит же обратиться к первоисточнику, и астрономическая семантика прояснится.

В сказке «Солнце, месяц и Ворон Воронович» старик выдает замуж своих дочерей. Дочери выходят на крыльцо, и в тот же час их похищают небесные женихи — солнце, месяц и Ворон Воронович. Естественно, что три девицы тоже ведут свой разговор «на крылечке». Однако их звездное ремесло не забыто. Старшая сестра обещает: «Если б на мне женился Иван-царевич, я б ему напряла рубашку тонкую, гладкую, какой во всем свете не спрядут».