— Вечная жизнь существует, — произнес он, понимая, что позже сам усомнится в сказанном. И я не боюсь умереть. Ты тоже можешь не бояться смерти.
— Я не боюсь, — ответила она. — Не боюсь, просто, по-моему, это как-то нечестно. Жалко очень.
Им обоим было по двадцать шесть лет. Действительно, умирать было жалко.
— Мы повидали все, что может испытать человек в этом возрасте, — ответил Пауло. — Большинство людей и половины не познали.
— Да, это правда, — сказала она. — Можно умирать.
Пауло поднял лицо, и вода зашумела в его ушах, как гром небесный. Он уже не плакал и не боялся, он готов был платить за свою гордыню.
— Господи, я верую, помоги мне в моем неверии, — повторил он. — Мы хотим совершить обмен. Мы предлагаем тебе все — все, что угодно — за спасение наших душ. Мы предлагаем наши жизни, все, что у нас есть. Прими их, молим тебя, Господи.
Девушка смотрела на него с презрением: и это мужчина, перед которым она преклонялась! Сильный, таинственный, смелый мужчина, который вызывал ее восхищение, который уговорил множество людей вступить в Альтернативное общество, который проповедовал жизнь в мире, где все дозволено, где сильный господствует над слабым… Вот он плачет, зовет маму, молится, как ребенок, и говорит, что смелым всю жизнь был лишь потому, что ни во что не верил.
Пауло повернулся к ней и сказал, что они оба должны посмотреть вверх и заключить договор. Она повиновалась. Она потеряла мужчину своей мечты, свою веру, свою надежду. Ей больше нечего было терять Он медленно взялся за ручку душа и отключил воду. Теперь можно было умереть, Бог простил их.
Из душа еще вылилось несколько капель, и наступила тишина. Они стояли на коленях, промокшие до нитки, и смотрели друг на друга. Головокружения не было. Черная дыра, смех, непонятный шум — все это исчезло и больше не возвращалось.
Пауло рыдал, уткнувшись головой в колени валькирии. Та гладила его по голове.
— Я заключил договор, — признался он со слезами на глазах.
— Нет, — ответила женщина. — То была сделка. Обмен.
Пауло сжал в руке медальон с архангелом Михаилом. Да, то была сделка — и расплата оказалась суровой. Через два дня после этих событий 1974 гола политическая полиция Бразилии отправила его в тюрьму, обвинив в подготовке политического переворота под видом создания Альтернативного общества. Он оказался в темной камере, похожей на ту черную дыру, что зияла посреди его гостиной. Ему угрожали смертью, и он сдался, но это тоже была сделка. Выйдя на свободу, он расстался со своим партнером и надолго был изгнан из музыкального мира. Никто не хотел иметь с ним дела. Но и это имело отношение к сделке.
Его товарищи не пошли на сделку. Выжив в «черной дыре», они сочли его трусом. Он потерял друзей, чувство защищенности и желание жить. Много лет после этого он боялся выходить на улицу — могло вернуться головокружение, могла схватить полиция… Хуже всего было то, что после освобождения из тюрьмы он больше не увидел своей подруги. Временами он жалел о совершенной сделке — казалось, лучше было умереть, чем жить такой жизнью. Но теперь уже ничего нельзя вернуть.
— Ты заключил договор, — произнесла Валгалла. — В чем он заключался?
— Я обещал, что откажусь от своих мечтаний.
Семь лет он исправно выполнял условия договора. Но Бог великодушен, Он позволил ему восстановить свою жизнь. Директор студии звукозаписи, тот самый, что приснился ему в то майское утро, принял его на работу и стал его единственным другом. Пауло вновь принялся сочинять музыку, но всякий раз, когда добивался сколько-нибудь заметного успеха, что-то обязательно случалось, и все труды шли насмарку.
Он вспомнил слова Ж.: люди всегда уничтожают то, что сильнее всего любят.
— Я думал, это одно из условий соглашения, — проговорил он.
— Нет, — ответила Валгалла. — Бог суров, но ты был с собой еще суровее.
— Я дал обещание, что больше, не буду расти. Я думал, что больше никогда не смогу себе доверять.
Валькирия прижала его голову к своей обнаженной груди.
— Расскажи мне о своем страхе, — сказала она. — О том страхе, который я увидела в тебе тогда, во время первой встречи в закусочной.
— Тот страх… — Пауло не знал, как начать, потому что чувствовал, что слова его прозвучат дико. — Он не дает мне спать по ночам, а днем не дает покоя.
Теперь Крис поняла смысл совета своего ангела. Ей нужно было оказаться здесь, чтобы услышать это, — сам Пауло никогда бы ей не рассказал…
— …А теперь у меня есть любимая жена, я повстречал Ж., прошел Дорогой Сантьяго, написал несколько книг… Я снова верен своей мечте… От этого и страх! Все идет именно так, как я хотел, — и потому я ожидаю, что вскоре все это будет разрушено.
Ужасно было произносить эти слова. Пауло никому бы в том не признался — даже себе. Он знал, что Крис здесь и все слышит. И ему было стыдно.
— Так было с песнями, — сделав над собой усилие, продолжил он. — Так было со всем, чем я с тех пор занимался. Ничто не держалось дольше двух лет.
Пауло почувствовал, как руки Валгаллы снимают с его шеи медальон. Он поднялся. Ему не хотелось, чтобы валькирия зажигала светильник: он не чувствовал в себе достаточно мужества оказаться лицом к лицу с Крис.
Но Валгалла зажгла светильник, и все трое молча направились к выходу из шахты.
— Сначала выйдем мы вдвоем, ты выходи чуть позже, — сказала Валгалла Пауло, когда впереди показался выход из туннеля.
Пауло думал о том, что Крис, как и та его подруга четырнадцать лет назад, больше не сможет ему доверять.
— Теперь я верю в то, что делаю, — поспешно произнес он, прежде чем женщины скрылись из вида. Слова эти прозвучали жалобно, как самооправдание или мольба о прощении.
Ему никто не ответил. Сделав еще несколько шагов, Валгалла погасила светильник. Туннель уже достаточно освещался солнечными лучами.
— Начиная с той секунды, когда ты шагнешь на поверхность земли, — сказала валькирия, пообещай именем архангела Михаила, что никогда больше, никогда! — не поднимешь руку на самого себя.
— Я боюсь давать такое обещание, — ответил он. — Потому что не знаю, как его исполнить.
— У тебя нет выбора… если ты хочешь увидеть своего ангела.
— Я не понимал, что делаю со своей жизнью. И могу продолжить по неведению идти по пути самопредательства.
— Но теперь ты знаешь! — ответила Валгалла. — И эта правда даст тебе свободу.
Пауло молча кивнул.
— У тебя будут еще трудности в жизни: и обычные, и очень большие. Но с этого момента за твою судьбу ответственна только рука Господа — ты больше не будешь вмешиваться!
— Обещаю. Именем святого Михаила.
Женщины вышли наружу. Пауло подождал несколько секунд и двинулся к выходу. Он больше не хотел пребывать во тьме.
Лучи света, отражавшегося от каменных стен, указывали дорогу. Там была решетчатая дверь — ворота в запретный мир. Его пугала эта дверь, потому что за ней простиралось царство света, а он столько лет прожил во мраке. Дверь казалась ему закрытой — а на самом деле была открыта для каждого, кто к ней приближался.
Дверь в царство света находилась прямо перед Пауло. И он хотел пройти через нее. Он видел, что снаружи все залито золотым солнечным светом, но решил не надевать очки. Ему нужен был свет. И он знал, что архангел Михаил на его стороне — он разгонял тьму своим мечом.
Много лет Пауло верил в то, что его постигла кара Господня, верил в неумолимую Его Длань. Но разрушения в его судьбе наносила не Божья, а собственная рука. Больше он этого не допустит, никогда в жизни.
— Разрываю договор, — произнес он, обращаясь к темноте шахты и к свету пустыни. — Бог вправе меня уничтожить. Я — не вправе.
Пауло подумал о написанных им книгах — и ощутил счастье. Год закончится очень хорошо — потому что договор разорван. Проблемы, конечно, будут — в работе, в любви, на пути познания магии — серьезные и рядовые. Но с этого дня он будет решать их плечом к плечу со своим ангелом-хранителем.
«Должно быть, ты затрачивал огромные усилия, — сказал он своему ангелу. — А я в самом конце все портил, и ты не мог понять, почему».
Его ангел все слышал. Ангел знал о договоре и был счастлив, что ему не придется тратить силы на то, чтобы удерживать Пауло от самоуничтожения.
Пауло нашел дверь и вышел из шахты. На несколько мгновений солнце ослепило его, но он не зажмуривался — ему нужен был свет. Он увидел силуэты приближающихся Валгаллы и Крис.
— Положи руку ему на плечо, — сказала Валгалла. — Будешь свидетелем.
Крис повиновалась.
Валгалла плеснула на пальцы несколько капель воды из фляжки и начертила крест на лбу Пауло — словно окрестила. Потом встала на колени и велела им сделать то же самое.
