Я говорю, что всеми этими социальными проблемами должно заниматься правительство; в этом мире нет места частной благотворительности. Если правительство не выполняет свой долг, выкиньте это правительство. Заставьте их делать это. Так что, если они не делают этого, вы в ответе. Зачем винить политиков? Вините себя.
В: Но правительство, которое избирается, представляет определенный класс.
У. Г.: Богачи, понимаешь – «Я хочу, чтобы мои пять акров земли были обеспечены». У меня нет ни одного, так что меня это не волнует – земельный потолок – ничто не влияет на меня. Даже если коммунисты придут к власти, мне терять нечего.
Не то чтобы коммунисты могли решить проблемы; никто, никакая партия не может решить проблемы Индии; только Бог, если он есть и если Он может. Но вот проблемы Индии он решить не может. (смеется) Это отнюдь не пессимистическая оценка проблем Индии, но я не вижу такой возможности. Я не вижу никакой надежды для этой страны. Я хочу, чтобы эта страна играла очень важную роль в мировых событиях. Я был бы в полном восторге (смеется), если бы Индия могла сыграть важную роль. Даже Бог не может этого сделать. Если всемогущий, всесильный Бог, если таковой есть – я не знаю, есть ли он – если он не может этого сделать, что можем я и ты?
Так что я думаю, однажды… Понимаешь, люди так слабы, они никак не взорвут все это одним махом. Если бы все взорвалось, возможно, была бы надежда… Видишь ли, проблема этой страны в том, что Индия получила свою свободу на золотом блюдце, тогда как все другие страны тяжело трудились и боролись за свою свободу, умирали за свободу, – это действительно проблема. Жаль, что британцы правили Индией; если бы ей правили французы или еще ктото, это была бы другая страна. В Китае были эти ужасающие военные предводители; Индия не может произвести на свет такого вождя, как Мао Цзедун. Как может Индия породить такого человека, как Мао Цзедун?
Но дело еще в том, что нет смысла искать примеры для подражания в этих коммунистических странах; Индия должна развернуть свою собственную, присущую ей революцию. Мао Цзедун бы здесь потерпел полный крах; она должна произвести местный продукт (если можно так сказать). Но, видимо, еще не пришло время для этого. Видишь ли, если только это не произойдет в Индии, нет шансов, нет надежды.
Понимаешь, времена порождают определенных личностей: в то время Индии нужен был такой человек, как Ганди, и он был готов; Англия нуждалась в человеке вроде Черчилля, и он появился; Франции нужен был такой человек, как де Голль, и он пришел; Германии нужен был Гитлер, и он пришел. Я совсем не поддерживаю его, но не один Гитлер был виновен; в то время за ним стояла вся нация. Если вы вините Гитлера, вы должны винить каждого немца – он был продуктом того времени. Сразу после войны англичане выкинули Черчилля. Это была великая нация – Англия была действительно великой нацией – они знали, что Черчилль не сможет ничем помочь решению проблем Англии. Я лично не верю, что Индия получила свободу благодаря Ганди. Ситуация в мире была такова, что британцам пришлось быть очень дружелюбными и выйти из Индии похорошему – и в этом была наша трагедия. И я не знаю, сколько это будет продолжаться.
Видишь ли, я не работаю на Индию, поэтому у меня нет никакого права критиковать ее. Мы сидим тут и обсуждаем кабинетную политику. Но я не имею права выступать против когото в Индии, потому что я тут не работаю.
Если я найду выход, я буду первым, кто покажет его тебе. Я не верю в движение за возрождение этой мертвой религии. Что вы хотите возродить в этой стране? – скажи мне. Возрождать нечего. Построить еще больше храмов? Зачем? Их и так много тысяч. Зачем еще один храм? Только для собственного самоутверждения, а вовсе не для религиозного благоденствия страны. Еще один ашрам? Для чего? Уже и так столько ашрамов, столько гуру.
Такая ситуация, повидимому. Мы все так беспомощны. У нас есть надежда – может быть, однажды Индия породит подходящего человека – но условия еще не созрели. Когда они созреют, я не знаю. Страдания, видишь ли – у людей в этой стране очень странное отношение. Фатализм, который практикуется в Индии столетиями, ответствен за плачевное положение этой страны сегодня.
В: Вы думаете, что усилия всех этих святых – таких людей, как, например, Саи Баба – все они бесполезны?
У. Г.: Что он делает? Что он делает? И если он аватар, коим представляется, и если он не может, то кто может? – скажи мне. Чтото гдето не так.
В: Так что, все это тщетно?
У. Г.: Помоему, тщетно. Они ничего не могут сделать.
В: Они творят чудеса, чтото создают из пустоты.
У. Г.: Какой из этого толк? Какой прок в этих чудесах? Он не может сотворить чудо из чудес, которое необходимо, чтобы преобразить саму жизнь, весь образ мысли. Может он это сделать?
В: Он привлекает множество людей, включая так называемых интеллектуалов.
У. Г.: Интеллектуалы – это самые скучные и тупые люди (смех) – они самые доверчивые. Я не говорю именно о Саи Бабе. Я ничего не знаю о Саи Бабе. Меня не интересуют чудеса, вот в чем дело. Он святой номер один в этой стране, потому что собирает многочисленную публику, хм? В этом отношении (смеется) он номер один, а еще есть номер два, три, четыре, видишь – у нас есть классификации в соответствии с тем, сколько людей они собирают.
Так вот, я не знаю, что он может. Это будет чудо из чудес – меня не интересует материализация часов, ни швейцарских, ни индийских, – но это будет чудо из чудес, и если есть в этом мире какойнибудь аватар, способный совершить это чудо, я буду первым, кто поприветствует его. Он не может этого. Никто не может.
Помочь может не аватар; помочь может индивидуальность. Это индивидуальная проблема, так что аватар помочь не в силах. В каждом человеке есть спаситель, и если этот спаситель обнаружится и раскроется, тогда есть надежда. Но когда?
В: Провидцы Упанишад, я полагаю, все были людьми, которые раскрылись индивидуально.
У. Г.: Если бы в учениях Упанишад было бы чтото стоящее, тогда не возникло бы необходимости в приходе Будды. Почему он появился? Они создали возможность, потребность в людях, подобных Будде – он появился после Упанишад. Видишь ли, ведический материал распался, тогда на сцену вышли провидцы Упанишад; и они провалили все дело, тогда пришел Будда; и после него столько людей. Буддизм в этой стране деградировал, и потому должен был появиться Шанкара; и его последователи сделали то же самое, так что возникла необходимость в Рамануджачарье – то же самое, понимаешь – а потом Мадхавачарья. Где же место для всех этих учителей?
Возможно, снова возникла нужда в еще одном учителе – лишь Богу известно. Я не знаю, рядом ли он. Даже аватары, которые есть среди нас, кажется, не способны совершить это чудо, необходимое, чтобы спасти эту страну и весь мир.
В: Какое у вас представление о Боге? Вы очень часто говорите, что только Бог может помочь.
У. Г.: Нет, это просто манера говорить. (смеется) Человека надо спасать от Бога – это очень важно, потому что… Я не имею в виду Бога в том смысле, в каком вы используете слово «Бог»; я имею в виду все, что символизирует «Бог», не только Бога, но и все, что связано с этим представлением о Боге, даже карму, реинкарнацию, перерождение, жизнь после смерти, все, все то, что вы называете «великим наследием Индии», – все это, понимаешь. Человека нужно спасать от наследия Индии. Не только людей; страну нужно спасать от этого наследия. (Не революцией, не так, как это сделали в коммунистических странах, – это не выход. Я не знаю почему; понимаешь, это очень скользкий предмет.) Иначе нет никакой надежды для человека и для страны.
Не то чтобы он должен стать антиБогом или атеистом. Помоему, теист (верящий в Бога), неверующий и тот, кто находится гдето между ними и зовется «агностиком», – все они в одной лодке.
Я лично чувствую, что вне человека нет силы, понимаешь – нет силы вне человека – вся сила, что есть, содержится внутри человека. В таком случае – а для меня это факт – нет смысла облекать эту силу во внешнюю форму, создавать какойто символ и поклоняться ему, понимаешь? Вот почему я говорю, что Бог, вопрос Бога, не имеет отношения к человеку сегодня. Не знаю, ясно ли я выражаюсь.
