И это ему, в общем-то, нравилось. Он женился на религиозной девушке. У них родилось трое детей, – больше жена родить не могла по медицинским показаниям.
В конце 1970-х годов отца пригласили работать в США – он был довольно известным инженером, – а тот договорился насчет работы для своего сына в местном университете.
Михалыч согласился, в первую очередь потому, что не хотел, чтобы его дети росли в атмосфере терактов и постоянной угрозы войны.
Они переехали в США. Его пригласили преподавать в университете – сначала только историю иудаизма, но затем и все остальные мировые религии. Также его избрали главой местной иудейской общины. Он стал уважаемым раввином и защитил две диссертации.
Но, несмотря на внешние достижения, он не чувствовал внутреннего удовлетворения от жизни. Более того, его сковывали и тяготили формализм и обрядовость иудаизма. Он расширил свой духовный поиск и в последующие десять лет увлекся, а потом глубоко погрузился в практики буддизма и суфизма, но остановился на ведических знаниях.
Много раз ездил в Индию (участвовал даже в многонедельной экспедиции в Гималаи и на Тибет) и Юго-Восточную Азию.
Этим он очень удивил отца и жену. Но они приняли его поиски Истины. Жена продолжала строго следовать канонам иудаизма, но теперь добавила в них практический аспект: они употребляли только полезные продукты, стали вегетарианцами, делали асаны из йоги и дыхательные упражнения. Супруга даже стала вести оздоровительные занятия для иудеев, где использовала знания, которые она получила от мужа. Дети легко это приняли и стали более веселыми и здоровыми.
– Ты хочешь сказать, что можно без мяса быть здоровым и работоспособным? – остановил его рассказ Артур.
– Как раз-таки без мяса только и можно быть здоровым. Если ты изучишь этот вопрос непредвзято, ты не найдешь ни одного плюса в мясоедении. Бывает, я тяжело работаю по четырнадцать часов, и разве я выгляжу слабым? Но это отдельная тема.
Артур про себя отметил, что, наоборот, Михалыч выглядел пышущим здоровьем человеком. Но вегетарианство было слишком революционно для него, он не готов был это обсуждать и решил ускорить рассказ.
– Ты можешь рассказать мне об итоге своих духовных поисков?
– Да, могу. Все, к чему я пришел, – это единство Бога. Бог один – это то, что нужно каждому народу; в культуре каждого народа дается знание в той мере, в какой он может воспринять божественное откровение.
Я понял, что во многих религиозных организациях Бога найти сложнее, чем вне их, потому что там существует борьба за лидерство и к управлению приходят, как правило, те, кто стремится к власти, известности, деньгам. Любая организация требует денег, имущества для своего поддержания, все это подразумевает какую-то политику.
Понял, что для познания истины требуется в первую очередь искреннее устремление и решительность, а главное, что я понял, точнее, испытал, – это то, что мы и есть душа, не тело. Именно этот опыт подвиг меня к глубокому изучению наследия восточных мудрецов.
– Но что случилось, что ты вдруг обратился на Восток и стал серьезно изучать духовные вопросы? Когда понял, что ты – не тело, и что ты испытал при этом?
– Это случилось в тысяча девятьсот восемьдесят пятом году из-за аварии, в которую я попал. Клиническая смерть, которую я испытал, заставила меня впоследствии изучать не только иудаизм.
Слушая Михалыча, Артур вспомнил своего отца и его рассказы о клинической смерти…
– Я ехал на велосипеде, и очень большая машина внезапно сделала неверный маневр… Перекувырнувшись в воздухе и пролетев несколько метров, я упал на спину, подвернув шею и ударившись головой. В этот момент я вышел из своего тела и увидел себя со стороны. Я видел, как остановились другие машины и к моему окровавленному, безжизненному телу, распростертому на дороге, бегут люди. Кто-то вызвал скорую помощь, и она приехала очень быстро. Что было интересно: я мог видеть вокруг себя на триста шестьдесят градусов, ощущать все запахи, слышать множество людей одновременно и проходить через стены и людей.
«Я здесь!» – кричал я людям, но меня никто не замечал.
Я видел приближающихся санитаров. Тем временем надо мной образовалось подобие воронки, и я начал подниматься вверх. Перед моими глазами пронеслась вся моя жизнь за какую-то долю секунды. Я вдруг осознал, что в основном провел свою жизнь бездарно, отчетливо видел себя гордецом, в том числе благодаря тому, что был религиозным лидером, строго придерживался правил и предписаний, имел ученые степени и был известным преподавателем.
Я, бывало, смотрел на людей свысока, и хотя мне было около сорока лет, я очень зависел от оценки окружающих, а то, что казалось мне неправильным в поступках людей, меня очень раздражало. Я обнаружил в себе много скрытого гнева, а также жадности и страха оказаться без денег. Но в том состоянии время течет иначе, там – иное его понимание.
Только тогда я осознал, что жизнь свою прожил во многом зря, хотя еще несколько минут назад считал себя великим, очень талантливым праведником, который перед тем, как попасть в рай, спасает праведников и является руками Всевышнего на Земле.
После «показа» моей жизни воронка перенесла меня в светлое место, где все было пропитано любовью. Несколько светящихся душ, очень умиротворенных, окружили меня, я воспринимал происходящее как своего рода суд. Они смотрели, что я сделал в жизни хорошего, точнее, они с любовью и без пристрастия созерцали мою прошедшую жизнь, которая мелькала у них перед глазами. Их интересовали прежде всего мотивы совершаемых действий, а не действия сами по себе, и, самое главное, то, чем были вызваны мои поступки – эгоизмом или Любовью.
Для меня это было ново, так как раньше я думал, что если человек делает что-то хорошее для других (кормит бедных, например), то он всегда получит награду. Я был уверен, что за некоторые мои поступки я как минимум попаду в рай. Например, во время учебы в Израиле мы много занимались благотворительностью, а в Америке собирали пожертвования на постройку новой синагоги и помощь многодетным семьям в нашей общине. Но только теперь я понял, что делал это в надежде показать другим, какой я чистый и светлый.
Фигуры в белом меня не осуждали, никто ничего не говорил, но было это ощущение, понимание, четкое видение.
– Знаешь, ты проживаешь свою жизнь пока в общем-то зря, – наконец сказал один из голосов.
– Любви в твоей душе стало меньше, она уменьшилась за счет увеличения эгоизма, гордыни, ощущения избранности.
– Тебе стоит вернуться и продолжить свою жизнь, попробовать исправить ошибки, и у тебя еще семья, по отношению к которой у тебя есть обязанности.
Это то, что я услышал после того, как почувствовал, что мне совершенно не хотелось возвращаться обратно, хотя у меня оставалось трое детей и я их очень любил, – им как раз необходима была моя помощь. Но тем не менее возвращаться не хотелось, ощущение вне тела было настоящим блаженством. По сравнению с ним жизнь на Земле была страданием, да и после аварии мое тело приносило бы мне боль и ограничения, а там и старость была не за горами. Но потом я увидел страдания моей жены, и мое чувство долга стало нашептывать мне другое решение. Я размышлял: за эти сорок лет я больше деградировал, чем поднимался по сравнению со своими прошлыми жизнями (про них отдельный разговор). А ведь я пришел в этот мир, имея большой кредит от прошлой жизни, и это была одна из причин, почему мне все так легко давалось.
Что меня еще удивило в духовном мире – отсутствие каких-то избранных душ. В иудаизме, по крайней мере в нашем направлении, считалось, что только у евреев есть душа и что мы можем рождаться только евреями. Но выяснилось, что душа может родиться на всех планетах и в разных телах и уж конечно нациях, и в духовном мире нет никаких материальных определений, таких как раса, профессия (например, известный в этой жизни певец совсем не обязательно родится в следующей жизни певцом), пол, образование.
Я увидел, что, в сущности, я сам большой эгоист, зависящий от временных внешних вещей, и мной руководит эгоизм и сейчас: ведь мне хорошо и не хочется возвращаться. Однако разговор, Суд, присутствие, называй как хочешь, очень подействовали на меня, и я принял решение меняться и подумал: «Пусть будет так, как хочет Всевышний». При этой мысли воронка вновь меня «засосала» обратно, и я с огромной скоростью вернулся в свое тело. Я очнулся от сильнейшей боли. Врачи делали все возможное, чтобы вернуть меня к жизни, и, когда я пришел в себя, раздалось радостное: «Он ожил!» Меня быстро погрузили в машину скорой помощи.
– Да, знаю, – перебил его Артур, – когда я учился в США, то попал в больницу. Я был поражен чистотой, вежливостью, быстротой и качеством обслуживания. Страховку, по которой меня обслуживали, оплачивала церковь, в которой я учился и служил. Да, как здорово было в Штатах!
