Мы образовали детский летний лагерь, где нельзя было курить, употреблять спиртные напитки. Мы много ходили в походы, играли в обучающие игры, безвозмездно помогали людям в соседних городках. Мне очень помогали моя жена и дети. И что было удивительно: нам стало хватать денег на свои нужды и на наши проекты. Моих детей в знак благодарности устроили бесплатно в хорошую частную школу (они по возрасту не могли уже быть все время со мной) и оплатили заранее первые два курса обучения в университете, один богатый человек подарил новую большую машину за то, что мы изменили его сына. Этот человек был поражен – он не верил, что его сына можно изменить: тот причинял ему огромные страдания. Его сын бросил курить, пить, стал участвовать вместе со мной в благотворительных акциях и сказал родителям, что хочет поступить в университет.
Но позже случилась пренеприятная вещь: правительство штата стало требовать, чтобы я преподавал детям уроки по сексуальному воспитанию, которые, на мой взгляд, развращают их. Хотели, чтобы дети смотрели ТВ, чтобы я разрешил им курить и выпивать, если они пожелают, и прекратил заниматься благотворительной деятельностью с ними, которая их якобы очень утомляет.
Я вдруг открыл для себя, что в США есть мафия в медицине и образовании. Я встретил людей, работающих над изобретением лекарств, которые могли облегчить жизнь миллионов, но им запретили их разрабатывать, а некоторых даже посадили в тюрьму. Похожие вещи происходили и в образовании, потому что кому-то это выгодно, чтобы наши дети в общей своей массе были примитивными, не способными и не желающими создать семью и родить нормальных детей. Но это тоже отдельная тема. Формальной причиной последнего судебного иска было то, что наши дети перестали принимать лекарство, вызывающее привыкание, которое им прописал психотерапевт. Но они им были и не нужны.
Это случилось пару лет назад. Я проиграл последний суд и прекратил работу с подростками. У одного из родителей был даже сердечный приступ, дети плакали, но ничего нельзя было сделать… Финансово я этого не ощутил, так как мои публикации, книги стали приносить мне доходы, как и выступления на многих конгрессах и проведение семинаров. Но морально мне было очень тяжело.
Как ни странно, это событие привлекло ко мне большое внимание, многие благотворительные и духовные организации сочувствовали мне. Меня стали активно приглашать на различные семинары, продажи моих книг все возрастали. Да, мне запретили работать с подростками в государственных структурах, но множество частных компаний, общественных и духовных организаций приглашали меня, были очень заинтересованы и платили неплохие гонорары.
Я стал знаменит, богат, но больше всего мне доставляло удовольствие то, что я ежедневно получал отклики разных людей, которые уверяли, что благодаря моим книгам, семинарам у них полностью изменилась жизнь в лучшую сторону, кто-то излечился от тяжелых заболеваний, кто-то исцелился от бесплодия. Но я почувствовал, что что-то не так в моем внутреннем мире, обратил внимание, что мне сложно концентрироваться, не хватает времени для молитв и медитаций, а также для простого служения людям. Мой менеджер загрузил меня на полтора года вперед. И самое главное – я отследил, что у меня вновь появилась гордыня и чувство собственной исключительности. Как-то не ожидал, что и в духовной жизни можно оказаться на вершине успеха и разбогатеть.
Духовная слава еще опасней: люди начинают тебя обожествлять, делать такие комплименты, что никаким политикам и звездам шоу-бизнеса и не снилось. Кто-то сказал, что ему было видение, что я пророк, какой-то известный астролог изрек, что я великий гуру уже много жизней. Когда я сказал, что на самом деле это не так, – просто я работаю над собой, у меня есть желание помочь людям и через меня высшим силам иногда получается что-то донести, хотя я сам еще так и остаюсь эгоистичным ничтожеством, то многие, наоборот, подумали: «О, он еще и смиренный».
Подавляющее количество учителей слетали с катушек, достигнув лишь части того, чего достиг я. Особенно меня поразили два индуса-йога, которые много лет занимались духовной жизнью и медитацией и стали продвинутыми гуру, но, когда я организовал им приезд в США, они вдруг стали интересоваться деньгами, особняками и другими игрушками этого мира. А многим американским гуру я просто перестал доверять: они вроде бы и говорили правильные вещи, но главным для них были продажи.
Я уехал на несколько месяцев в Гималаи, где много общался с просветленными людьми, много размышлял и молился. Когда я вернулся в Штаты, то передал все управление своему менеджеру и ученикам, попросил их, чтобы они изменили название, полностью убрали мое имя из всех документов и контрактов. С издателями моих книг договорился, что книги будут выходить под другим именем и в них не будет никаких ссылок на меня, вся прибыль от продаж пусть идет на благотворительные цели. Мы также сменили наши имя и фамилию. Мы отдали все наши деньги на постройку храмов в Индии и лечение бедных, продали наши дома и уехали жить в очень красивое уединенное место в Северной Калифорнии, где недвижимость была очень дешевой. Дети учились в университете, и они пошли работать, чтобы платить за учебу, но их характер от этого стал только лучше.
В этот момент рассказ Михалыча прервали сигналы скорой, которая подъехала к больнице, и его вызвали помогать нести носилки.
Глава XI
Истина простыми словами
Артур был под большим впечатлением от рассказа, а еще больше – от личности этого человека. Когда он что-то говорил, это доходило до сердца. И еще что заметил Артур: от него исходили тепло, любовь к людям и всеприятие. Артур задумался: а смог бы он, пусть даже год назад, когда был здоров, пожертвовать свою квартиру в Москве на лечение бедных где-нибудь в Азии или Африке? Едва ли… Хотя он жертвовал постоянно на разные проекты церкви от 10 до 25 % своего дохода и очень гордился этим. Стоп! Гордыня – вот где собака зарыта! И Артур погрузился в глубокие размышления…
Он вспомнил, зачем он пришел в духовную жизнь, вспомнил о своем поиске смысла жизни и честно себе признался, что боится оставить свою церковь из страха. Он спросил себя: а живет ли он своим сердцем или чужими мыслями, догмами? Он без всякого осуждения, трезво посмотрел на свою жизнь за последние годы.
И у него возникло сильное желание помолиться, точнее, даже высказать Богу, что у него накопилось на сердце, и если ему эти разговоры с Михалычем не угодны – чтобы Господь их прекратил или дал знак (тут у него внутри все сжалось). Я хочу знать цель моего пребывания в этом мире и достигнуть ее, чего бы мне это ни стоило; может быть, то испытание, что он проходит сейчас, и входит в часть этой платы? Он стал очень искренне благодарить Бога за все – попросил прощения за всю агрессию и сказал: «Раз такова Твоя Воля, чтобы все так случилось, я принимаю это и больше не буду ныть и обижаться, я полностью вверяю свою волю Тебе: моя жизнь в Твоих руках – направь меня и помоги мне определиться». И хотя он уже давно считал себя полностью доверившимся Христу, в этот момент он снова испытал блаженство, подобное тому, когда входил в воду в тот роковой вечер…
Михалыч пропал на два дня, потому что поступило несколько больных, пострадавших при пожаре, а на работу не вышел один медбрат, который ушел в очередной запой. Артур отметил, что ему очень не хватает Михалыча, внезапно он понял, что страхи покинули его.
Но все остальное по-прежнему вводило его уж если не в депрессию, то в какое-то унылое состояние.
Тогда он вновь помолился Богу и сказал: «Я полностью принимаю эту ситуацию и благодарю Тебя за все, а также я благодарю Тебя за будущее, каким бы ужасным оно ни было». Так же он помолился и о прошлом. Самым трудным было принять тяжелое будущее, а также то, что в его религиозной организации могут не понять это, а точнее, он был в этом уверен, что осудят, от него отвернутся многие, напророчат адское будущее. Точнее, его пугало, что он «что-то делает неправильно», но он произнес в молитве: «Господь, прости, если я ошибаюсь, главное – пусть у меня увеличивается желание познать Тебя и служить Тебе».
После этого его покинуло уныние, он даже смог шутить и весело относиться к своему положению.
Однажды уборщица, шумно передвигая ведро и вздыхая, заметила:
– Ох, бедненький ты бедненький, не мужчина уж ты больше, инвалид по жизни, – и кому ты теперь нужен? Я слышала, что твоя мама живет за Уралом и у нее другая семья. Да, нелегко тебе придется. В наше время, да в России, ты теперь не проживешь, запьешь, как все, хотя, говорят, ты непьющий.
– Ничего, мамань, не переживайте, – вдруг неожиданно для себя он ответил спокойным и уверенным голосом, – переживу как-нибудь, с Божьей помощью.
И с этого времени он практически перестал унывать и грустить, все больше мысленно дискутируя с Михалычем и погружаясь в философские размышления.
