Непроработанный сильный Телец, особенно при слабой Деве, дает человеку склонность браться за новые и новые дела, но никогда не доводить их не то что до конца — даже до середины: любая деятельность наскучивает ему очень быстро, как только прелесть новизны тускнеет, а рог материального изобилия немного оскудевает. Зато человеку с сильным Тельцом не нужно долго раскручиваться, когда он принимается за новое дело (другой вопрос — ситуация, в которой он начинает что-то делать, должна созреть в его глазах); иначе говоря, сам для себя он очень легок на подъем, а вот окружающие почему-то этого не видят и вечно торопят его приниматься за дела, когда ситуация этого вовсе не требует, да и он сам еще не решил, стоит ли в нее вмешиваться.
Во многих случаях включение Тельца есть проверка человека на деле: действительно ли новые ценности и жизненные позиции, которые он себе и другим провозгласил, являются для него реальными, то есть фактически приняты не только сознанием, но и подсознанием. Включение Тельца означает начало цепочки событий, идущей как бы в отрыве от убеждений непосредственно по ходу жизни — внешней и внутренней, и по тому, каковы эти события и какие выборы человек совершает, можно косвенно судить о состоянии его системы ценностей. Типичный пример — рассказ алкоголика, решившего "завязать": "Вы понимаете, создается впечатление, что окружающий мир просто не хочет, чтобы я стал трезвенником. Стоит мне принять решение, что больше — ни грамма, буквально через пять минут звонок в дверь, и появляется мой сосед, естественно, с бутылкой — а я никак не могу ему отказать: обидится насмерть".
Глава 12. Дева
Стихия земли, фаза осуществления
Человек, занятый своим делом,
подобен быку, вспахивающему поле:
его плуг — это мастерство,
поле — мир, а погонщик — Бог.
Тема: реализация программ плотного плана.
Тяжек труд земного воплощения. Извилисты и запутаны пути кармы, и гораздо чаще они пролегают по дольним, нежели по горним тропам. Не будем, однако, роптать и всмотримся пристальнее в плотный план: так ли уж безотрадно его бытие? Неужто благодать совсем его покинула?
Идеал архетипа Девы представлен в основном принципе карма-йоги: работа без привязанности к ее результатам. Однако это нужно правильно понять: садовник может быть не привязан к плодам, которые приносит его сад, но может ли он так же относиться к деревьям?
Честно говоря (а Дева склонна к честности), непривязанность для Девы тождественна безответственности и воспринимается ею как моральное оправдание откровенной халтуры. Как можно быть не привязанным к серьезному делу, которое полностью зависит от усилий человека и составляет содержание его жизни? Заповедь "Не сотвори себе кумира" — не для Девы: она обязательно делает себе кумира из своей деятельности, привязываясь к ней намертво — в худшем случая паразитируя на энергиях плотного плана, в лучшем — конструктивно участвуя в его программах, то есть реализуя его карму.
С точки зрения прочих зодиакальных архетипов реальность Девы — сумерки богов, то есть богооставленное пространство, где только и остается, что пахать с рассвета до заката и без перерыва на обед. Телец жизнерадостен, он баловень судьбы (и особенно плотного плана), и его деятельность во многом напоминает игру: в сущности, он только заваривает кашу, оставляя ее расхлебывать Деве (а Козерог моет котел, отдирая пригоревшее дно). Скорпион, как и Дева, работает всерьез, но все-таки его работа не так ясна — как для окружающих, так и для него самого — и глубинный ее смысл от него ускользает. Напротив, работа Девы и ее смысл очевидны — может быть, даже слишком, — и потому она скучна и тривиальна, хотя и необходима (последнее особенно касается плодов деятельности Девы). Однако это внешний взгляд; сама Дева смотрит на себя совсем по-другому.
Типичная ситуация Девы — это профессиональная деятельность, квалифицированная работа с плотным планом. Все сотрудники хорошо обучены, знают свое дело, сырье завезено, инструменты наточены, план работ принят к сведению — остается лишь привести его в исполнение. Однако реальность, возникающая во время исполнения плотной программы, таит в себе много неожиданных тонкостей и особенностей, совершенно не видных со стороны.
Главный сюрприз Девы заключается в том, что она оживляет плотный план: он становится (оказывается) наделенным собственными чувствами и волей, которая может помогать человеку в его работе, а может и активно мешать. Другими словами, включение Девы волшебным образом переносит человека (или коллектив) в сказочную реальность, где камни могут разговаривать, ручьи — обижаться, а щенки выбирать себе хозяев. Сопротивление плотного материала велико, и без волшебных помощников преодолеть его невозможно, но они находятся в ведении Девы и послушно являются на ее зов.
Первые впечатления при сильном включении девьего архетипа — тяжесть, уныние, очевидная невозможность осуществить предполагаемый объем работ в срок — и даже без него. Однако девиз Девы — "Дорогу осилит идущий", а также "Первый миллион лет трудно — а потом незаметно привыкаешь". Любой человек, который в своей жизни многое сделал, на вопрос, как ему это удалось, скорее всего скажет: "Я любил свое дело". За этой банальной фразой скрывается очень глубокое содержание, которое человеку с непроработанной Девой совершенно непонятно. А заключается оно (в частности) в том, что плотный материал сам идет навстречу руке мастера, транслируя через себя счастье и блаженство, захлестывающие его с головой и не только заставляющие забыть об усталости, но и в самом деле компенсирующие немалые энергетические затраты.
Но, конечно, высокий уровень работы с любым материалом приходит не скоро и требует исключительной преданности человека своему делу. Дева высокой октавы не терпит случайных людей и подвергает подмастерий суровым испытаниям; ее девиз: тонкость, которая дает власть и свободу. Однако смысл этого девиза становится понятным далеко не сразу, ибо идея власти человека над материалом долгое время кажется ему насмешкой или недостижимым идеалом, так как он, наоборот, ощущает себя полностью им порабощенным, а свобода самовыражения поначалу оборачивается свободой воплощения низшего и жутко неуклюжего начала в человеке. Такие чувства испытывает начинающий художник, пытаясь нарисовать автопортрет, или самодеятельный поэт, пишущий стихи "к случаю" и остро переживающий катастрофическую разницу между собственными неуклюжими строчками и надуманными рифмами и настоящей, большой поэзией, в которой он наслаждается пусть не в первую, но и далеко не в последнюю очередь видимой легкостью владения формой, в которую, как по волшебству, элегантно и непринужденно укладываются мысли поэта:
Ведь рифмы запросто со мной живут:
Две придут сами, третью приведут.
А. Пушкин
Пушкин не раз возвращается к теме своего поэтического мастерства, иногда прямо, как в цитированных строчках "Домика в Коломне", а иногда более косвенно, например:
В последних числах сентября,
Презренной прозой говоря…
Здесь гениальный поэт кокетничает, обращая внимание читателя на свой безошибочный поэтический слух, вычленяющий стихотворный размер и мелодию в стандартном бытовом обороте.
Еще более тонко демонстрирует свое владение поэтическим ремеслом Давид Самойлов, обращая в стихотворную строчку с детства знакомое читателю имя-отчество-фамилию:
…Лев Николаевич Толстой
Весьма им интересовался.
"Струфиан"
По достижении такого уровня проработки Девы уже не мастер подчиняет себя материалу, а, наоборот, материал начинает работать на мастера, обогащая его творения так, как он не мог и вообразить.
Ступени проработки Девы, то есть овладения мастерством профессиональной работы с плотным планом, как правило, таковы.
На первой ступени человек психологически полностью порабощен материалом, но имеет определенный (тонкий) план действий и старается его придерживаться. Не умея обращаться с плотными формами, он их насилует, грубо с ними обходится, а они его не слушаются и порой откровенно мстят за его грубость и непонимание. Так неопытный турист лезет на скальную стенку, то застревая в расщелине, то срываясь и падая.
На второй ступени человек овладевает азами премудрости обращения с материалом и учится соблюдать основные законы плотного плана, так что резкого, лобового сопротивления с его стороны уже не встречает. Чувства острого дискомфорта и постоянного напряжения сменяются менее напряженным вниманием, и человек позволяет себе небольшие отклонения от генерального (тонкого) плана в ситуациях, когда это диктуется плотными обстоятельствами. Но все-таки общий уровень его тревоги достаточно велик: во-первых, сохраняется опасность срыва, а во-вторых, ему не вполне понятно, насколько далеко его могут завести отклонения от главного направления. Так опытный равнинный турист впервые в жизни взбирается на снежную вершину, карабкаясь по моренам и аккуратно обходя трещины на леднике.
