Любовь принесет вам боль, любовь заставит вас страдать, потому что через любовь человек растет. Никогда не было никакого роста без страдания. Таково значение креста: Иисус страдает, тотально страдает. Когда он страдает тотально, он и возрождается тотально, воскресает. И тогда он – больше не человек, он становится богом. Он так глубоко любил человечество, что любовь к человечеству превратилась в крест.
Вы боитесь любить отдельного человека. Как вы будете расти? Вы можете обмануть свой ум – отправиться в библиотеки, собрать информацию о любви и о любящих и можете многое знать, не зная при этом абсолютно ничего. Это случается во всех сферах жизни. Каждый раз, когда заходит речь о великих материях, вы впадаете в заблуждение. Молиться – трудно, стать священником – легко. Священник – человек, собравший всю информацию о молитвах, но молиться трудно. Это как смерть, потому что пока вы не умрете, как вы сможете пригласить божественное войти в вас? Пока вы не станете пустыми, как оно сможет прийти в вас?
Серен Кьеркегор сказал: «Сначала, когда я стал молиться, я много говорил с Богом. Затем постепенно я пришел к пониманию всей глупости того, что делал. Я говорил, но как речь может быть молитвой? Молитва может быть только глубоким слушанием, не говорением. Вы должны молчать, чтобы услышать Бога. Ваше молчание должно быть таким глубоким, чтобы тихое, безмолвное слово Бога смогло проникнуть в вас. Только в молчании может открыться божественное». Молитва – это не говорение, это слушание: сознательное, пассивное, открытое, готовое – готовое, как чрево. Молитва женственна, а священник – явление мужское. Священник агрессивен: он что-то делает. Молитва – это вовсе не делание, это просто восприимчивость, открытость. Дверь открыта, и вы ждете. Это бесконечное терпение и ожидание. Священник агрессивен. Этому можно научиться: быть священником – искусство, этому можно обучиться. Молитва – не искусство, вы никоим образом не можете ей научиться. Вы можете научиться ей только в жизни. Не существует школ, университетов, которые могли бы научить вас молитве – только жизнь.
Вы идете по жизни, вы много страдаете, растете и постепенно чувствуете свою полную беспомощность. Постепенно вы чувствуете, что все эгоистические притязания глупы, потому что – кто вы? Вас бросает из стороны в сторону, оттуда – сюда, вы просто дрейфуете, дрейфующий на море кусок дерева… кто вы? Когда вы чувствуете: «Я – никто», – это первое семя молитвы упало в вас. Когда вы чувствуете: «Я беспомощен, я не могу ничего сделать, потому что я так долго что-то делал, делал, но, кроме страданий, ничего не происходит, ничего не получается в результате моих усилий», – вы становитесь бессильным. В этот момент беспомощности молитва делает второй шаг. Не потому что в своей беспомощности вы начинаете требовать от Бога: «Сделай это для меня, потому что я не могу этого сделать», – нет! Если вы по-настоящему беспомощны, вы не можете даже требовать и желать, потому что вы приходите к пониманию: «Что бы я ни сказал, будет неправильно. Что бы я ни спросил, будет неправильно. Я сам неправильный, значит все, что проходит через меня, пойдет не так», – поэтому вы говорите: «Да исполнится воля твоя… не слушай меня, просто делай то, что ты хочешь, и я готов следовать за тобой». Это – молитва, но не священничество. Вас могут обучить быть священником, есть учебные заведения, которые готовят священников. Обучают каждому жесту молитвы: как сидеть, как кланяться, какие слова использовать, какие – нет.
* * *
Лев Толстой написал небольшую притчу…
Случилось так, что к архиерею пришел один человек и сказал:
– Я знаю трех святых старцев. Они живут на острове, и они постигли Бога.
Архиерей возразил:
– Как так? И я ничего об этом не знаю? Я поеду и встречусь с ними.
Он взял лодку и добрался до маленького острова. Островок был настолько мал, что на нем росло только одно дерево, оно было покрыто красивой листвой, и все три старца сидели под этим деревом.
Едва увидев их, архиерей понял: «Это абсолютно необразованные крестьяне – и кто распустил все эти слухи? Как же наивны люди, раз поклоняются им!» Когда он вышел из лодки, все три крестьянина припали к его ногам. Архиерей был очень счастлив. Он спросил:
– Вы и есть те трое святых, о которых говорит вся округа?
– Мы не знаем, – ответили крестьяне. – Люди приходят к нам, мы не можем препятствовать этому. Мы знаем только то, что мы полностью довольны жизнью. Мы знаем только то, что нет больше желаний, нет больше амбиций. Жизнь – это просто бесконечное блаженство, и мы наслаждаемся ею. Больше мы ничего не знаем. Мы простые необразованные крестьяне…
Архиерей был счастлив! Он спросил:
– Какую молитву вы произносите?
Трое святых стали смущенно переглядываться. Наконец один из них ответил, что у них нет специальной молитвы:
– Мы сами придумали молитву. Мы не знаем молитвы, признанной церковью. Но мы расскажем, как мы молимся… Раз Бог триедин, и нас тоже трое, то молимся мы так: «Трое вас, трое нас, помилуй нас!» Больше ничего мы не знаем.
Архиерей был очень разгневан:
– Христианам не пристало так поступать! Как вы посмели придумать такую глупую молитву? Я расскажу вам правильную молитву, одобренную церковью.
– Мы будем тебе очень признательны, но пусть она будет покороче, потому что мы необразованные и не сможем запомнить что-то длинное.
– Вы должны будете запомнить ее!
– Мы постараемся…
Архиерей произнес всю молитву целиком. Она была действительно длинная, и, когда он закончил, один из святых сказал:
– Тебе придется повторить молитву хотя бы три раза, потому что нас трое. Будь добр, сжалься над нами, чтобы мы могли запомнить ее.
Архиерей повторил молитву три раза; крестьяне молча слушали. Архиерей был очень доволен. Старцы снова припали к его ногам, и он сказал:
– Вы хорошие люди, но запомните эту молитву, которой я вас научил.
И затем архиерей сел в лодку и уплыл. Когда же он был на середине озера, он увидел что-то похожее на облако, стремительно приближающееся к лодке. Он не мог понять, что это такое. Потом разобрался – это трое святых бежали к нему по воде. Они кричали:
– Подожди! Мы забыли молитву, поэтому подумали, что было бы хорошо догнать тебя. Сжалься над нами, повтори ее еще хотя бы три раза…
Но, увидев, как старцы ходят по воде, архиерей подумал: «Наверное, я зря потревожил этих прекрасных людей».
Он ответил:
– Простите, что я вмешался. Продолжайте свою старую молитву, ибо она была услышана. А моя молитва – пока нет. Моя молитва – это умственный разговор с воображаемым Богом, а ваша молитва исходит из самого сердца. Ваша молитва – это не просьба о чем-то, ваша молитва – это просто благодарность за то, что вы чувствуете себя такими довольными. У вас ничего нет, но вы чрезвычайно удовлетворены. Ваше блаженство всеобъемлюще. Поэтому вы можете как угодно выражать свою благодарность. Вам не нужно учить никакой одобренной церковью молитвы. Наоборот… Я чувствую себя несчастным; я потратил всю свою жизнь на чтение, изучение священных писаний, накопление знаний. Но я не могу ходить по воде. А ваша простая молитва была услышана.
* * *
Молитве нельзя научиться. Вы должны идти по жизни с открытыми глазами, с понимающим сердцем, тогда вы придете к молитве. Это будет ваша молитва. Она будет исходить из вашего сердца, изливаться из вашего сердца. Слова мало что значат, главное – сердце, которое стоит за ними. Но вы можете многому научиться с помощью ума: вы можете полностью забыть сердце, потому что сердце растет благодаря опыту, а ум растет благодаря мышлению. Но мышление не растет, оно мертво. В уме вы можете продолжать ходить по кругу. Ум – лишь компьютер, биологический компьютер, он накапливает информацию. Это же может сделать обычный компьютер, и он справится с этим даже лучше, чем ваш ум. Но сердце – не компьютер. Сердце кардинально отличается от ума: оно не накапливает, у него нет памяти, оно просто живет от момента к моменту, оно откликается на каждый момент.
* * *
Я был знаком с одним человеком, это был мой коллега в университете. Он все время болел, с ним все время что-то было не так. Я сказал ему:
– Почему ты не сходишь к врачу? Почему не проконсультируешься с ним по поводу своего здоровья? Ты все время жалуешься то на одно, то на другое.
И он пошел. На следующий день он пришел ко мне и сказал:
– Врач говорит, что мне придется наполовину отказаться от сексуальной жизни.
Я удивился и спросил:
