Что касается реалий посмертной жизни, то наиболее отчетливо их представляют христиане. Они ввели тройную систему селекции душ: праведники попадают в Элизиум, негодяи — в Инферно, но кроме этих крайних ситуаций есть еще чистилище для мелкотравчатых грешников, воровавших варенье из чужой банки и спекулировавших акциями. Все это, впрочем, мелочи, а главное заключается в факте посмертной жизни, который постулирован в любой религии с той же определенностью, как факт существования божества.
Это очень любопытный момент. Идея о Всемогущем Творце зародилась под неощутимым влиянием Абсолюта, а все остальное — битвы богов с гекатонхейрами, йотунами и ракшасами,[56] подвиги Геракла, странствия Гайяваты и Гильгамеша, царство Аида и Вальхалла, расчленение Осириса, сотворение первых людей, египетские казни и вавилонский плен, рай и преисподняя — все это было придумано людьми. Очаровательные мифы, хотя во многом противоречивые и нелогичные! Но не будем придираться к Гомеру, скальдам и святым апостолам, а зададимся вопросом: что еще, кроме идеи божества, можно извлечь из внечувственных контактов с Абсолютом?
Пожалуй, лишь понятие о бессмертной человеческой душе.
Однако я не могу утверждать, что такая уверенность, бытующая во всех религиях, возникла трансцендентным путем, как смутное предчувствие духовного бессмертия и предстоящего приобщения к Высшему Существу. Возможна и другая причина, состоящая в том, что человек упорно сопротивляется мысли о небытие и не желает верить, что за гробом нет ничего, ни хорошего, ни дурного, ни рая, ни ада. Веский повод, дабы придумать нечто вдохновляющее и утешительное! Как сказал Роберт Хайнлайн, «человек может не поклоняться Богу, но он всегда желает ощутить себя частицей всеобъемлющего целого, вверить свои маленькие заботы попечению сверхсущества и слиться с ним».
В наш просвещенный век все мировые религии — пожалуй, за исключением буддизма — испытывают определенные трудности. Суть их не в алогизмах и нелепостях священных книг, не в том, что сотворение мира и человека по Библии заняло шесть дней; со сроками можно вполне разобраться. Откуда мы знаем, каков он, этот Божий День? Он мог бы длиться миллионолетия… На самом деле проблема лежит в иной плоскости, морально-этической, и она такова: Бог милосерден — так за что же он посылает чадам своим болезни, голод, нищету и прочие бедствия? В наказание за грехи? Но какие грехи у младенца, от рождения страдающего диабетом или детским параличом? Может быть, Бог посылает беды, чтобы испытать нас — но с какой целью? Наблюдать за нашими страданиями — слишком жестокое развлечение для милосердного божества! К тому же живем мы единственный раз, и все сотворенное за краткий период жизни можно искупить только в чистилище, в огне и муках… Веселая перспектива, нечего сказать! В конце концов, если Бог всемогущ то мог бы сделать нас счастливыми без всяких глупых испытаний, сотворив человека безгрешным или хотя бы лишенным самого жуткого из пороков — тяги к насилию.
В этом смысле концепция буддизма, предусматривающая реинкарнацию, является более логичной и привлекательной. Буддисты полагают, что имеются бесчисленные сонмы душ, которые регулярно воплощаются в земные существа, в любые создания от червы и мухи до человека. Если душе повезло явиться в мир в человеческом обличье, и если жизнь ее была праведной, то она поднимается на более высокую ступень, возрождаясь в теле властителя, жреца и так далее, пока не достигнет высшего уровня — слияния с вечным и мудрым Божеством. В тех случаях, когда человек творил жестокости и зло, его душу отягощают кармические грехи, и очередная реинкарнация превращает его в нищего, в прокаженного или в какую-то мерзкую тварь — змею, тарантула, гиену. В этом плачевном состоянии он может возрождаться вновь и вновь, пока грехи не будут искуплены муками и безропотным смирением, после чего начнется подъем по лестнице кармы.
Особая притягательность и гуманизм буддийской доктрины заключаются еще и в том, что она не отказывает в бессмертной душе ни единому живому существу, тогда как ислам и христианство наделяют душами лишь род людской, но не животных. Возможно, в этом — великое Провидение буддизма? Ведь мы не вправе утверждать, что у животных — во всяком случае, у высших животных — отсутствует религиозный импульс; они ведь тоже связаны с Абсолютом! У них имеются зачатки социальной организации (вспомните пример с гиенами и волками), они обладают свободой воли, и их инстинкты и интуиция более острые, нежели у человека; значит, смутное ощущение Высшего Существа может появляться и у них. Более того, такие ощущения могут персонифицироваться у животных с людьми: мы — благие боги для кошек, собак и домашних кроликов, и злые — для волков, лисиц и лесных оленей.
Второй морально-этической неувязкой ислама и христианства является сценарий загробной жизни, причем не в Инферно и чистилище, а в Элизиуме. Вечно сидеть у ног Господних и бренчать на арфе или развлекаться с гуриями — какая тоска! Возможно, такой удел казался приемлемым средневековому серву, рыцарю, бедуину, но он никак не соблазняет современного человека. За два последних столетия мир стал стремительным, динамичным, многогранным, мир изменился, и вместе с ним должна меняться религия.
Подобные идеи привели к возникновению ряда конфессий и сект, отпочковавшихся от мировых религий, вобравших идеи буддизма, ислама и христианства, герметической философии и даже современной космологии. Я называю их вселенскими или космическими; к ним относятся мормоны, кришнаиты, последователи суфиев и многие другие церкви, обожествляющие Космический Дух или пришельцев из космоса. Воззрения их весьма разнообразны, но в общем и целом сводятся к следующему.
В бесконечной Вселенной есть множество обитаемых миров, и каждый мир имеет собственного Бога, Творца и Хранителя, а при нем — мириады ангелов, высших существ, скрашивающих одиночество божества.
Некоторые из них, желая заслужить славу перед Господом, воплощаются в земных телах, забывая при этом об ангельском чине и становясь подверженными всем земным порокам и страстям. В зависимости от прожитой жизни, праведной или греховной, они поднимаются или падают во мнении Господа, но, даже упав, не лишаются его милости — воплотиться снова и снова, дабы искупить прошлые земные прегрешения. Такая концепция ставит знак равенства между бессмертной душой и ангелом, а обитаемый мир превращается в арену испытаний и в своеобразный полигон для развлечения высших существ.
И все же что-то есть в этих религиозных космических доктринах, какая-то правда и тайный смысл. Сопоставьте их, подумайте о цепи явных совпадений: бесконечная Вселенная — Метагалактика, обитель Абсолюта; Его планетарный сегмент — Бог-Хранитель каждого обитаемого мира; бессмертные души-ангелы — фактически наша нерасторжимая связь с Абсолютом[57], желание душ возвыситься в глазах Господних — бессознательная тяга к слиянию с Ним.
Похоже, за минувшие века ум человеческий стал изощренней, а вместе с ним обострилось и внечувственное восприятие. Отбросив пустые фантазии, мы учимся прозревать Истину.
Но пока— смутно, очень смутно…
В религии чувство Высшего Существа имеет непосредственный выход, но возможны и другие, гораздо более уродливые формы его проявления. Вера — важный субстрат человеческой личности, и если разрушена вера в Бога, необходим ее адекватный заменитель. Одним из признаков официальной религии является ее массовость; крупное религиозное течение включает сотни миллионов человек, секта — несколько десятков, но в том и другом случае практикуются коллективные сборища — для проповедей, совместных молений и других религиозных процедур, способствующих поднятию религиозного энтузиазма верующих. Другой признак официальной религии — наличие иерархической структуры, более или менее сложной, но существующей всегда. Этот элемент особенно развит у католиков: приходские священники, диаконские чины, епископы и кардиналы, монашеские ордена со своими аббатствами, послушниками, монахами, приорами и верховными генералами, светские и полусветские подразделения, включая дипломатов и тайную разведку (в прошлом — также боевые ордена), а над всей этой гигантской структурой — конклав и римский папа, наместник святого Петра на Земле. Подобные, но более скромные иерархии существуют у православных и протестантов, у мусульман и буддистов и в более мелких конфессиях.
Точно по такому же принципу построены идеологизированные политические течения. Массовость, иерархическая структура с жесткой дисциплиной и вера в непогрешимость вождей — те же краеугольные камни, которые лежат в основе любой религии. Роль божества в данном случае играет некая Великая Идея — идея Коммунизма, идея Превосходства Арийской Расы, идея Всеобщей Справедливости и Демократии и тому подобный божественный фетиш. Наместником Бога — или Идеи — является фюрер, он же — генеральный секретарь; под ним — конклав-политбюро, кардиналы-фюреры помельче, региональные лидеры-епископы, партийные отцы-настоятели во всех общественных институтах и на промышленных предприятиях, а уж под ними — масса оболваненных верующих. Яркий пример таких структур продемонстрировали фашизм в Германии и коммунизм в России и Китае. Для этих явлений характерны не только массовость и иерархичность, но все другие признаки религии: проповеди-доклады партийных чиновников, коллективные молебны-партсобрания, залы и храмы для этих сборищ с ритуальным убранством, священные книги (труды непогрешимых вождей), толкователи этих книг (продажные лжеученые) и все остальное, вплоть до яростной нетерпимости к инакомыслящим.
