от Васильева С. В., худрука фронтовой бригады
Новосибирской государственной филармонии
Объяснительная
14 декабря 1941 года наша бригада выступала в расположении частей 10-й армии Западного фронта, примерно в 50 километрах от Зарайска, и близко к передовой — ясно была слышна канонада.
Бригада приехала на двух автобусах и одной бортовой машине, в ее составе находились чтецы-декламаторы, певцы и музыканты, фокусник-иллюзионист, а также скрипачка И. Кондратьева и гипнотизер В. Мессинг.
Мы провели несколько концертов в эвакогоспиталях, после чего, приблизительно в 17.00, отправились в Зарайск.
В дороге группа подверглась бомбежке с немецких «Юнкерсов», в результате чего четверо артистов погибли, а двое были ранены. На ходу оставался только один автобус — мы оставили все лишнее, включая музинструменты, чтобы вывезти людей.
Однако бомбардировка оказалась лишь частью операции гитлеровцев, готовящих прорыв. Примерно в 18.30 нас остановила небольшая (около 10 человек) группа немецких десантников в белых маскхалатах, и их командир приказал нам покинуть автобус.
Водитель автобуса, М. Яблочкин, ответил нецензурно и был убит немецким офицером. Нам пришлось покинуть автобус.
Кондратьева закричала, что сейчас нас всех убьют, и немцы действительно вскинули свои автоматы — им нужно было транспортное средство, а не его пассажиры, — но тут вперед вышел В. Мессинг, предупредив, чтобы мы не мешали ему — молчали и не двигались.
Он поднял руки и обратился к офицеру на немецком языке. Гитлеровец удивился и опустил пистолет, его подчиненные подошли ближе, а Мессинг стал им что-то говорить, медленно, с расстановкой, и очень четко. Руки его, прежде поднятые вверх, опустились, стали делать плавные пассы.
Немцы сгорбились, поникли как-то, некоторые обронили оружие, даже опустились на колени, а у офицера открылся рот, из него потянулась слюна. Я и сам не мог двигаться.
Потом Вольф Григорьевич быстро сказал нам, чтобы мы садились в автобус. «А немцы?» — спросила Кондратьева. «Они под гипнозом!» — ответил Мессинг.
Я быстро сел за руль, и тронулся — Яблочкин не заглушал двигатель. Мы медленно объехали немецких десантников, я боялся жать на газ и, лишь отъехав метров на сто, прибавил скорости. Скоро немцы скрылись за поворотом, а из ближайшего села (не помню названия) я дозвонился в Управление НКВД и сообщил о десанте.
Уже в темноте мы въехали в Зарайск, где я и составил данную объяснительную.
С. В. Васильев, худрук[57]».
Распечатка аудиозаписи за май 1971 года — интервью В. Г. Финка для газеты «Советская Сибирь» (Новосибирск):
«КОРРЕСПОНДЕНТ: И что же? Открытие этой самой генной памяти как-то повлияло на историков?
ФИНК: А как оно могло повлиять? Или вы действительно верите, будто историки вот так, возьмут да и поверят, что кто-то видел «вживую» палеолит? Да даже сами экспериментаторы руками разводили — дескать, результаты, конечно, впечатляющие, но их невозможно повторить в другой лаборатории — просто потому, что нет другого Мессинга!
Ученые признают эксперимент состоявшимся, если его можно будет воспроизвести, но с Вольфом был явно не тот случай. Вообще же, если подумать, вся наша история — весьма куцая, она охватывает 5–7 тысяч лет, когда были и храмы, и города, и письменность. Даже 10 тысяч лет тому назад письменности не существовало, стало быть, и никаких документов — тоже, а без этого сама история не может существовать. Обидно!
Ведь и пятьдесят тысяч лет назад мы строили дома, разводили скот, сеяли зерно, лепили горшки. Именно тогда зачиналась религия и возникали некие памятные знаки, из которых гораздо позже возник алфавит. Но мы ничего об этом не знаем. Жаль.
Вольф рассказывал, что он видел настоящие укрепления, выложенные из камней, чтобы защитить пещеры, и что-то вроде идолов… Ах, если бы генная память была бы обнаружена хотя бы у десятка людей, мы бы смогли получить несколько источников информации от «очевидцев», так сказать, могли бы сверять и сравнивать их свидетельства. Но… Увы!
КОРРЕСПОНДЕНТА что еще видел Вольф Григорьевич?
ФИНК: Ничего.
КОРРЕСПОНДЕНТ: К-как?
ФИНК: Так. Вы разочарованы? После видения пещер шли разномастные мыслеобразы, совершенно не связанные друг с другом, иногда столь причудливые, что Вольф подозревал в них галлюцинации. Опыты по вскрытию «памяти поколений» были закончены, и ученые приступили ко второму этапу — стимуляции мозговой деятельности. Короче говоря, с помощью химических препаратов Вольф расширял возможности своего мозга, резко усиливал свои способности. Он рассказывал, что больше трех часов чувствовал себя, как крепко выпивший человек, и в то же время происходили маленькие чудеса. Например, предметы вокруг Мессинга начинали двигаться или падать..
КОРРЕСПОНДЕНТ: Полтергейст!
ФИНК: Тогда этот термин известен не был. Вольф также ощущал неприятное состояние «переселения» — он вдруг начинал видеть себя со стороны, глазами ученого, с мозгом которого образовывалось нечто вроде обратной связи. Мессинг как бы раздваивался, одновременно находясь и в своем, и в чужом теле. Это его пугало, хотя деятелей из НКВД здорово заинтересовало. Представляете, каково это — является супершпион на прием к тому же Гитлеру и подселяется в фюрера. И не только вызнает секреты, но и отдает приказы, подписывает какие-нибудь документы — с выгодой для нас, разумеется.
«Я поспешил занять стул, чтобы утвердиться, — говорил мне Вольф, — и мне стало полегче. Я успокоился и попробовал, как обычно, прочитать мысли окружающих. У меня это получилось. Да так, что я сам испугался! Закрыв глаза, я попробовал «нащупать» завлаба, Игоря Анатольевича, а вместо этого взял мысль какого-то немца, да не где-нибудь, а в Парагвае! Я описал улицы, по которым шагал этот гражданин, ностальгирующий по Фатерлянду, и специалисты сошлись во мнении, что индуктор находится в Асунсьоне, парагвайской столице. Потом была какая-то дамочка, то ли в Калифорнии, то ли в Аризоне. Папуас, охотившийся на дикую свинью в джунглях Новой Гвинеи. Пожилой сикх, молившийся в Калькутте… Я слышал мысли этих людей, за тридевять земель от меня!»
КОРРЕСПОНДЕНТ: Тысячи километров…
ФИНК: Совершенно верно! Но знаете что? Вы бы лучше не писали об этом обо всем.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Почему же?
ФИНК: А чем вы подтвердите свои слова? Да, я говорю вам правду, и Вольф ничего не сочинял, ему это просто не нужно, не такой он человек. Но что значат свидетельства даже двух людей? Без бумажки, как известно… Документов-то никаких нет!
Конечно, те опыты фиксировались, описывались, составлялись протоколы, все, как положено. Но где вы их возьмете? Кто вам их выдаст, даже если они и рассекречены? Хотя вряд ли.
Вы слыхали о психотронном оружии? Ну, вот. Его разработка начиналась именно тогда, в 30-х, в годы войны. Не думаю, что наши оружейники в этом деле преуспели.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Я слышал, что-то такое создали.
ФИНК: Вы слышали, я слышал. Это все именно слухи.
Или преднамеренный вброс, чтобы враги боялись. Уж на что сложна была атомная бомба, а сделали-таки! А все потому, что имелась четкая теория, можно было делать расчеты, и все такое прочее. С мозгом же все иначе.
Никто до сих пор так и не понял, как он работает, этот наш «орган мышления». Как мы думаем? Как появляются идеи? Как просыпается совесть и возникает стыд? Неизвестно!
О чем ни спроси — тайна! А уж построить нечто искусственное, исполняющее некую мозговую функцию, какой-нибудь…
Этот… гипноиндуктор — не реально. Та же атомная бомба выросла из ядерной физики, а вот теории, описывающей и раскрывающей психические процессы, не существует.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Вы правы, конечно. И все же… Да! Вы начали с того, что Вольфу Григорьевичу удалось… м-м. пробудить к жизни засохший цветок.
ФИНК: А, ну да. Это все та же стимуляция. На четвертый день после опытов радиус восприятия у Вольфа сузился до обычных десятков метров. То есть, находясь в зрительном зале, он мог «брать» мысль даже с галерки, но в ближайшем квартале — глухо.
КОРРЕСПОНДЕНТ: Иными словами, то дальнодействие не сохранилось.
ФИНК: Верно. Я думаю, Вольф только рад был. Кстати, ему так никто и не сказал, какие именно препараты применялись в эксперименте. Объяснили только, что чисто природного происхождения, никакой химии — вытяжки какие-то, настои, экстракты.
Я думаю, в тропических лесах существует множество растений, до которых еще не дотрагивалась рука ботаника, а вот тамошние племена вовсю пользуются «дарами природы». Колдуны всякие, шаманы, лекари.
Кстати, история с оживлением цветка была связана именно с лекарем. Вернее, со знахарем. На третий день опытов Мессинга свели с одним старичком-таежником. Тот и жил в лесу, и питался всем, что мог дать лес. Собирал разные травы, ягоды, кору какую-то, мудрил над всяческими снадобьями, и, что самое интересное, зелья его помогали! К нему из Новосибирска ехали и даже из Москвы, сулили любые деньги, а старичок плечами жмет только. Зачем ему деньги? Все, что нужно, он добудет в тайге. Хотя одну слабость он питал-таки, любил хороший коньячок и сигареты «Герцеговина-Флор». Вот этим добром его и снабжали. Самое же интересное заключалось в том, что старик тоже читал мысли! Звали его дед Саул, но жители тамошних деревень именовали его «Лешим». Заметьте, с почтением! Уж на что мамки подозрительны, а и то детишек хворых приводили к деду Саулу. А старик детей любил. Почти всегда выхаживал.
