* * *
Если вы ищете озарения или понимания, тогда как то, в чем вы действительно нуждаетесь, это информация или отдых от внешних давлений, вы ничего этого не получите. Если вы знаете, чего хотите, вам следует пойти и получить это.
* * *
Если вы привносите привычку судить о вещах в те области, где она неприменима, вы будете судить способом, который не соответствует вашим потребностям.
* * *
Вы не можете работать на более высоком уровне, применяя целиком понятия, язык и опыт более низкого уровня. Работа на более высоком уровне заключается в сочетании поведения и отношений.
* * *
Высшая степень нелепости, лишающая вас способности к реальному учению за пределами достигнутой вами стадии, это воображать, что одно является другим. Если вы думаете, что книга — это бутерброд, вы можете пытаться есть ее и не будете способны учиться тому, чему книга может научить. Если вы к тому же воображаете, что «открыты», или «работаете», или страстно стремитесь учиться в то время, как лишь играете в социальную игру, вы ничему не научитесь. К тому же люди, которые отказываются играть в эту игру с вами, непременно, рано или поздно, будут вас раздражать.
* * *
Объединения людей могут принимать две формы: образования, основанные для того, чтобы выражать или реализовывать стремления своих членов; и другие, которые существуют для того, чтобы приобретать то или снабжать тем, что необходимо. Желания и потребности не одно и то же. Различие в информации. Если люди знают, что им нужно, им не приходится путать желания с потребностями.
* * *
Если вы еще не знаете различия между мнением и фактом, вы можете изучать его по ежедневным и еженедельным газетам.
Учение и не-учение
В: Многие люди столько читают, и все же это их не меняет, в чем дело? Можно ли не впитывать суфийскую информацию через написанное слово?
О: Чтобы учиться чему-то, вам, вероятно, надо многократно к нему обращаться, возможно, просматривать под разными углами зрения, и надо также уделить ему определенного рода внимание, что даст вам возможность учиться.
По нашему опыту, люди терпят неудачу в учении по суфийским материалам по той же причине, что и в учении другим вещам — они читают избирательно.
То, что затрагивает их эмоционально или нравится им, или бросает в дрожь, они будут помнить или искать в большем количестве и более сильного воздействия.
Поскольку такие вещи часто являются последним из того, в чем люди, может быть, нуждаются, и поскольку такое несбалансированное отношение к любой вещи делает человека нуждающимся в уравновешивании его подхода, мы имеем ту ситуацию, которую вы описываете.
Мы можем сразу же признать невероятным то, что культуры, которые стремятся выдвигать на первый план необработанные вещи, вещи, которые мгновенно привлекают, и проектировать их в притягательных формах, поддерживать и подкреплять их, дадут в целом людей со склонностями к чему-то иному, нежели к еще большему количеству таких же вещей. Более того, это поведение просто увековечит такой тип личности и позиции, что создали его в самом начале.
Если у вас есть шоколадный торт, украшенный шестнадцатью вишенками, и вы сразу поедаете вишни, потому что они вам нравятся, и затем хотите знать, почему вы не съели торт — что это даст вам? И если я расскажу, понравлюсь ли я вам?
Вот тот барьер, который надо преодолеть. Через него проходят, наблюдая его в действии, решая преодолеть его и предпринимая действия, чтобы всесторонне изучить его, а не притворяться учеником и потом удивляться, почему не научился.
ВИДЕТЬ В ГЛУБИНЕ ГОРЫ РУДУ
Чтение не меняет людей, пока они не готовы измениться. Руми сказал: «Вы видели гору, вы не видели в глубине горы руду».
Просто наличие полезной книги, даже одной из величайших книг, не означает, что можно или, возможно, следует пытаться в любой данный момент времени учиться по ней правильно. Суфий Садреддин сказал в своем Testament: «Отныне не позволяйте каждому пытаться учиться на писаниях шейха Ибн Араби или моих, ибо эти ворота закрыты для большей части человечества». [13].
Так потому, что учителя, возможно, не нуждаются в содержимом книг, но могут использовать их для учеников, в то время как ученики, возможно, не знают, что вряд ли извлекут пользу, изучая книги произвольно, как обычно они это делают.
Даже самотитулованные «специалисты», среди них есть и филологи, не переводят правильно различные уровни и подтексты суфийских материалов. В. действительности, есть признаки, что многие из них вообще не видят дополнительных измерений и альтернативных прочтений классической литературы. Некоторые даже признают, что не способны это сделать. [14] Отчасти характерно, что они почему-то не прекращают переводить или не обогащают свое восприятие этих материалов.
Суфийское употребление работ Хафиза совершенно иное, чем у обычных переводчиков или читателей. [15] Я уже отмечал в другом месте [16], что, едва ли найдется правильное толкование самого первого куплета основной классической суфийской работы Руми The Masnavi, хотя его много раз переводили и тысячи раз цитировали.
Мы могли бы дать сотни примеров. Действительно, давайте просто откроем Gulistan (Розовый сад) Саади, возьмем один отрывок и посмотрим, что получится. Вот отрывок, как он звучит на персидском:
Kasanikiyazdan-parastikunand
Bi-awazi dulab masti kunand.
Один английский перевод дает, достаточно дословно, следующее:
Those who are God-worshippers
Become drunken (even) at the sound of a water-wheel.
(Те, кто поклоняется Богу,
Опьяняются (даже) от звука водяного колеса.)
Так вот, слово dulab (водяное колесо) означает также, метафорически, на персидском «обман». Следовательно, Саади говорит:
1. Люди, поклоняющиеся божественному (yazdan), приходят в состояние опьянения даже при звуке водяного колеса. В таком контексте это может означать либо то, что они могут быть столь обусловленными [конечно, в случае поверхностных людей], что любая вещь ввергнет их в то, что они считают религиозным состоянием, либо еще то, что любая вещь могла бы напомнить [правильно настроенным мистикам] о Божественном.
2. Любой человек, принадлежащий к упомянутым выше типам, может быть введен в соответствующее состояние (воображаемое или реальное) обманом.
Итак, вместо не вызывающего возражений, но фрагментарного перевода «Все, что угодно, ввергнет верующего в экстаз», мы находим целый смысловой спектр, открывающийся по мере того, как мы рассматриваем слова в их альтернативных значениях, он включает:
1. Фиксация на Божественном может привести к опьянению им посредством звука, производимого неживым объектом, не предназначенным вызывать такой эффект.
2. Люди, сосредоточенные на Божественном, могут вновь возвращаться к опьянению [которое может быть, а может и не быть, неподдельным мистическим переживанием] при помощи ритмического звука.
3. Истинные мистические переживания в преданном могут быть вызваны ритмическими методами.
4. Переживания, о которых предполагают, что они мистические, могут быть обманом вызваны в людях, занимающихся [искренне или нет] служением богу.
Персидская поэзия изобилует многозначностями такого рода. Суфию надо быть в состоянии удерживать в уме все взаимоисключающие возможности осмысления, чтобы видеть весь диапазон возможных значений человеческого опыта, который обычные люди втискивают в гораздо меньший диапазон понимания.
Некоторые характерные черты суфийской литературы
В: В вашей книге Суфии [17] мы находим некоторый пояснительный материал по суфийской литературе. Не могли бы вы сказать что-нибудь еще по этому предмету, чтобы помочь в его изучении?
О; Ничто так не выдает поверхностного или неинформированного ученика, когда он приступает к изучению и представлению текстов, имевших хождение ранее, как его способ использования литературы.
Для полной определенности, мы должны указать, что те, кто является прежде всего литератором и академическим ученым, изучают и оценивают литературу способом, соответствующим только внешней оболочке суфийской литературы.
Люди неохотно допускают такую возможность отчасти потому, что многое из суфийской литературы является частью классического литературного наследия: они считают, что она должна быть доступна для изучения только из-за своих источников, разнообразия, изящности, лексики и т. д.
Говорить, что весь этот великолепный материал содержит что-то, не воспринимаемое его самыми рьяными самозваными приверженцами, — значит вызывать их оскорбительное осуждение. Но поскольку это так, мы обязаны сказать об этом. Нравится им это или нет, суфийская литература была написана не для закоренелых педантов, востоковедов, и часто даже не для нынешнего поколения. Есть оболочка, которая видна всем. Зерно может быть собрано теми, кто знает, во-первых, что является шелухой, а также — как добыть зерно.
