Таким образом, вечно изменяющаяся гармония планетных ритмов преподает нам два урока: первый – что история всегда повторяется, и второй – что история не повторяется никогда. Ибо хотя каждый цикл и возвращается с точностью, позволяющей вычислить эфемериды на три года вперед, и можно с уверенностью ожидать того же побуждения к воспроизводству или войне, к теоретизированию или самоубийствам, тем не менее, всегда какой-то другой цикл, пересекающий его неким иным способом, придает сцене новый оттенок и другие возможности. И даже когда в конце веков все планетные ритмы снова вернутся в то же самое общее совпадение, то и тогда незначительное опережение одной и опоздание другой не допустят точного возвращения к тому, что было раньше. А на более высоком уровне вся Солнечная система будет находиться в другом отношении к центру Млечного Пути и получать от него некое неощутимо новое влияние, которое, как едва слышная музыка за сценой, способно полностью изменить отношение зрителя к пантомимической игре огней.
Все возвращается, и ничто не возвращается. Ибо если бы великие совпадения действительно повторялись с точностью, тогда все было бы таким же, как и раньше. Через 2147 лет тот же самый Александр, учившийся у того же самого Аристотеля, повел бы тех же самых греков против тех же самых персов и пересек бы те же самые пустыни и долины, камень за камнем, к тем же самым сказочным индийским княжествам. Создатель Вселенной не так прост. Возможно, другой Александр, но какой расы, с каким образованием? Может быть, другой поход на Восток, но с каким оружием и с какими намерениями? Может быть, другой триумф в Египте – но кто играет роль, и каковы ее форма и смысл?[37]
Вселенная проста только для гадалки. Человек способен просчитать ту или иную возможность и оказаться правым в чем-то самом малом или самом общем. Но, как ни развито его предвидение, у судьбы всегда есть в запасе какой-нибудь фактор. Небеса всегда оставляют вопрос открытым – просто потому, что они бесконечны.
III. Циркуляция света: видимая и невидимая
Если мы рассматриваем Луну и планеты по отношению к Земле (а мы никогда не должны забывать, что это единственная точка наблюдения, с которой всегда проводилось научное изучение Солнечной системы), то оказывается, что они сами по себе разделяются на три группы:
а) видимые невооруженным глазом, внутри орбиты Земли – Луна, Меркурий, Венера;
б) видимые невооруженным глазом, за пределами орбиты Земли – Марс, Юпитер, Сатурн;
в) не видимые невооруженным глазом, за пределами орбиты Земли – Уран, Нептун, Плутон.
Если нам возразят, что человеческое восприятие представляет весьма произвольный критерий для классификации, мы ответим, что на самом деле он не так произволен, каким его склонны считать ученые. Как мы установили в главе 1, человек является космосом, и его времена и восприятия несут определенное космическое отношение к временам и восприятиям бо́льших и меньших космосов. Поэтому его восприятие, посредством самих своих ограничений, разделяет все явления не случайным, а неким особым, имеющим определенное значение образом. Например, не случайно, что все движения органического роста и все движения небесных тел остаются просто за рамками его восприятия, невидимыми для него. Это автоматически следует из временно́го отношения космоса человека как к космосу природы, так и к космосу Солнечной системы.
Таким образом, чтобы открыть свое истинное место и возможности во Вселенной, человек должен вернуться к критическому изучению своего собственного, ничем не усиленного, восприятия. Оно покажет ему, чем он является, и откуда он может начать. Ибо телескопы, микроскопы, спектроскопы, радио, радар, кино и так далее являются на самом деле механической имитацией высших человеческих способностей, которые еще не используются. Их опасность в том, что они способны загипнотизировать человека и внушить ему, что он уже обладает этими высшими функциями, и таким образом убедить его, что положение его совсем не таково, как на самом деле. Из такого воображения о самом себе он никогда не сумеет двинуться дальше.
Поэтому во всей этой книге приводятся доказательства, построенные лишь на основе собственно человеческого восприятия. И так сильна в нашу эпоху власть над умами теоретической науки, что во многих случаях такое возвращение к прямому восприятию выглядит как суеверие. Давайте посмотрим, к чему ведет разделение планет на видимые и невидимые. Во-первых, «видимость» и «невидимость» выражаются по-разному. Например, планеты, известные еще древним, являются не только физически видимыми, но повторяют свои циклы несколько или много раз за время одной человеческой жизни, поэтому могут быть изучены человеком со всех сторон. Напротив, Уран, Нептун и Плутон находятся не только за пределами человеческого зрения, но их временные циклы (соответственно 84, 164 и 248 лет) пребывают за пределами человеческой жизни. При этом Уран находится лишь ненамного дальше обычного человеческого поля видения и даже может быть виден человеку с острым зрением, так же как его цикл выходит ненамного за рамки человеческой жизни и на самом деле способен уместиться в жизнь достаточно долго живущего человека.
Поэтому мы с полным основанием можем думать о традиционных «видимых» планетах как об октаве, а о дальних «невидимых» планетах как о начале некой второй октавы; таким же образом традиционные «видимые» цвета образуют одну октаву вибраций, а дальнейшее «невидимое» ультрафиолетовое излучение – начало следующей. Позже мы убедимся, что даже в пределах этой видимой октавы существуют определенные интервалы, которые «невидимо» заполняются (например, астероидами).
Поэтому расположение планет можно изобразить в виде круга. Более того, эта расстановка планет в одну видимую и одну невидимую октаву не является единственно присущей лишь человеческим существам на Земле, но вытекает из отношения между любыми существами человеческой шкалы и Солнечной системой как целым, независимо от того, какую ее часть они населяют. Например, для человеческого восприятия на Марсе Меркурий совершенно исчезнет в блеске Солнца, тогда как вместо него Уран почти определенно станет видимым. Для человека, находящегося на Юпитере, Венера уйдет в невидимость вслед за Меркурием, но, в свою очередь, в его поле зрения войдет Нептун. Таким образом, для космических существ на человеческой шкале в любой части Вселенной будут, вероятно, видимыми пять планет и один или несколько спутников, а все остальные окажутся невидимыми. И в результате данный круг представляется общеприменимой схемой, отдельные точки которой при взгляде с других планет будут принимать другой смысл.
Рис. 10. Октава планет (жирным шрифтом – невидимы)
В небе каждой из планет, таким образом, будут видимыми пять главных тел или группа из семи тел – Солнце, спутник(и) и пять других планет. Эти семь, видимые с нашей Земли, конечно, Солнце, Луна, Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн. Между ними существует единая циркуляция света. Потому что именно отражение одного и того же солнечного света и делает их всех одновременно видимыми, а отсутствие этого отражения делает Уран и Нептун невидимыми и таким образом выводит их за пределы этой отдельной циркуляции.
Данная циркуляция света является движением от максимального сияния, которое нам известно – от Солнца – к невидимости, а затем снова к сиянию. Все части Солнечной системы постоянно задействованы в такой пульсации от темноты к сиянию, как все части человеческого тела постоянно задействованы в пульсации между несущими кислород артериями и лишенными кислорода венами. Но как работает эта циркуляция? Солнце испускает свет так же, как сердце качает кровь. Но что происходит потом? В чем проявляется эта пульсация излучения и темноты?
Давайте добавим к кругу, показывающему семь видимых небесных тел, числа, представляющие их среднюю звездную величину. А затем соединим сперва внутреннюю, а затем наружную группу в порядке возрастания яркости.
Если теперь мы соединим две самые яркие точки, представляющие Луну и Юпитер, и две наименее яркие точки, Сатурн и Меркурий, а потом отметим точку пересечения, представляющую на первой линии точку максимального известного нам сияния, то есть сияния Солнца (-27,6 вел.), а на второй линии точку невидимости (вел. 6), мы найдем, что все число (142 857) стало некой законченной скользящей шкалой яркости.
Начав от точки невидимости и продвигаясь к Сатурну, мы поднимаемся через весь возможный диапазон небесного сияния, пока не доходим до сияния Солнца; затем, перейдя за Солнце, мы вновь спускаемся к точке невидимости, с которой начали. Затем мы можем нанести на эту линию увеличение и уменьшение звездной величины различных планет, описанное в предыдущей части, и таким образом показать их индивидуальное движение назад и вперед в пределах этой общей циркуляции. И наконец, мы видим в пересечении этих двух линий, как максимальная яркость на одной линии совпадает с невидимостью на другой, то есть как все планеты должны исчезать из виду при совпадении с Солнцем.
