“В-третьих, вера механициста подразумевает два допущения, которые мы должны тщательно отличать друг от друга, так как одно из них может оказаться ложным, а другое — истинным. Допущения следующие: (1) что все процессы в мире фундаментально одинаковы; (2) что все эти процессы таковы, какими их полагают физические науки, интерпретируя неорганическую природу, а именно механистические или строго детерминированные, а потому точно предсказуемые”[10].
Доктор Рубин утверждает: “Физическая внешность индивидуума, его психические черты или то, что можно назвать химией его души, демонстрируются 22] в большой степени его характером и количеством внутренних секреций различных желез”[11].
Некоторые школы идут так далеко, что полностью отрицают сознание, считая его (восточные исследователи сказали бы: правильно делают) присущим материи. Доктор Лири заявляет: “Сознание характеризует нервы, как вибрация характеризует другие формы материи”[12].
В другом месте сознание определяется как “сложная совокупность и последовательность телесных процессов, которые тесно связаны с механизмами речи и жестикуляции и, следовательно,” чаще всего получают социальное выражение”[13].
Уотсон предупреждает читателей, что они “не встретят обсуждения сознания, и таких терминов, как ощущение, восприятие, внимание, воля, образ и тому подобное. У этих терминов хорошая репутация, но, — заявляет он, — я обнаружил, что могу обходиться без них как в исследованиях, так и в преподавании психологии, как системы, моим студентам. Я искренне не знаю, что они означают, да и не верю, что кто-то другой может с полным правом их использовать”[14].
Наконец, нам говорят, что “Когда психология совсем избавится от ПСИХЭ и займется живыми существами, мы сможем отбросить слово “сознание” за ненадобностью — вместе 23] с “умом” и “памятью”. Человеческое поведение получит тогда научную основу и перестанет быть областью литературы или философских или религиозных спекуляций. “Ум” уступит место личности, “сознание” — специфическим выражениям поведения, которому научили, а “память” — обращению к какой-то части поперечно-полосатой или гладкой мускульно-тканевой структуры индивидуума”[15].
Такая в высшей степени материалистическая тенденция западной психологии еще более удивительна, если вспомнить, что по своей этимологии психология — это “логос”, или слово психэ, или души.
Однако на Западе есть и иные голоса. Существует интроспективная школа психологии, сторонников которой часто называют интроспекционистами, а также менталистами. Они допускают наличие сознания и сознательной сущности. Д-р Лири определяет эти группы следующим образом:
“Интроспекционист интересуется сознанием, осведомленностью, осведомленностью об осведомленности, “я”, образами “Я” и всеми подобными вещами, которые бихевиорист строгих правил и с жесткими представлениями презирает, игнорирует и отрицает... Интроспекционист обращает свое внимание внутрь; он вспоминает, мысленно сравнивает, получает сведения в размышлениях о себе, просит других делать то же; бихевиорист же теоретически имеет дело с животным человеком, так же как с любой низшей формой жизни, и наблюдает только явные, объективные отклики животного аналогично тому, как физик или химик наблюдает реакции тел или соединений в своих лабораториях. 24] Больше того, субъективная школа скорее ультрарациональная и систематическая; бихевиористическая — более эмпирическая и прагматическая...”
“Менталисты настаивают, что психическая активность — не просто отражение физической активности; что над телом и мозгом существует нечто иное, на другом уровне — называйте его умом, духом, сознанием, как хотите. Мышление — не функция материи. Материалисты, с другой стороны, несмотря на свои различия, утверждают прямо противоположное, а именно, что все базируется на физических процессах, что любое человеческое поведение, будь то мышление, чувствование, эмоции, мускульная или нервная активность, — все это функции физических, материальных клеток, без каковых структур не может быть вообще никакой активности. То, что действует, является физическим процессом, как бы оно ни действовало. С одной стороны, имеем насыщающее могущество, или дух, использующий структуру физического тела; с другой, имеем структуру как базис — единственный и необходимый — функции, какой бы сложной, тонкой и благородной она ни была в терминах морали и религии”[16].
Интроспекционисты и менталисты не дали, однако, научных подтверждений своей точки зрения, и позиция этих школ еще более ослабляется другими многочисленными группами, наличествующими в психологии. Д-р Хоукинг из Гарварда утверждает:
“Поистине психология не говорит одним голосом. Существуют динамическая психология и целенаправленная психология, Гештальт-психология и психология реакций, психология Фрейда, структурная психология, бихевиористическая психология и многие другие школы. Они дают 25] различные описания “я”. Но в основе их лежит конкретная физиология; можно привести бихевиоризм как яркий пример такой психологии”[17].
Д-р Принс дает следующую общую классификацию:
“Психологи разделяются на три лагеря: тех, кто признает “я”, тех, кто отвергает “я”, и тех, кто посередине. Первая группа полагает, что содержимое любого сознательного процесса включает “я”: осведомленность “я”, сознание “я”. Отсюда всякое сознание — это сознание или осведомленность “я” о чем-то.
“Вторая группа, отрицающая “я”, утверждает, что она неспособна найти какое-либо “я” или сознание “я” при помощи интроспекции; она отрицает его реальность и считает, что ментальные процессы функционируют без подобной реальности. “Я” и “Ты” — всего лишь выражения, обусловленные потребностями языка”[18].
Западная психология в массе своей явно материалистическая. Она механистическая, процветающая в век машин и механизмов. Поэтому позиция западного механистического психолога прочна и почти неуязвима, так как основана на известных истинах и демонстрируемых фактах. Он способен доказать свою позицию и привести нужные доводы, и его знание человеческого механизма, которым, как он утверждает, человек и является, основано на экспериментах и испытаниях с объективными, материальными результатами.
26] Критика этой материалистической психологии заключается в том, что западный психолог почти исключает из рассмотрения случаи ненормальности, недостаточности, патологии. На сверхъестественного человека, гения и так называемого высокодуховного индивидуума он не обращает внимания, пренебрегая тем, что прекрасно, важно и истинно для среднего человека. Если бы Христос был подвергнут психоанализу, Он несомненно, после точного анализа, был бы охарактеризован как страдающий “комплексом Иеговы” и подверженный галлюцинациям. Все же тип структуры, которую Он использовал, и качество “сознания, характеризующего Его нервную систему”, были таковы, что Он оставил Свой след в веках. Как можно воспроизводить такую структуру? Что надо делать, чтобы получать подобный механизм?
Современная психология находится лишь в преддверии своей карьеры, и Уолт Уитмен провидит ее более объемлющую сферу приложения:
“Ура позитивной науке!
Да здравствует точная демонстрация!...
Ваши факты нужны, и все же они – не то, в чем я обитаю,
Но через них я вхожу туда, где я обитаю”[19].
Резко контрастирует с западной восточная школа, чьим слабым отражением являются интроспекционисты и менталисты Запада, хотя их школа и возникла самостоятельно. 27] Восточная психология имеет дело с тем, что, как она утверждает, лежит в основе формы. Она духовная и трансцендентная. Она предполагает наличие души и духа, и все ее выводы и заключения основаны на этой посылке. Она полностью признает форму и структуру, но делает акцент на том, кто использует форму и энергию для ее управления. Это психология жизни и энергии.
С незапамятных времен такова была ключевая мысль Востока, ясно выраженная в древнем писании Индии “Бхагавад Гите”:
“Созерцающий, соглашающийся, носитель, вкуситель, великий Владыка, Высший Атман — так именуется высший Дух в этом теле.
“Качествами всех чувств сверкая, ото всех чувств свободно, Бескачественное качествами наслаждается, всё содержащее, лишенное связей.
“Вне и внутри существ, недвижное, всё же в движеньи, Оно по своей тонкости непостижимо, Оно далеко и близко. ХIII.22,14,15
“Эти тела преходящи; именуется вечным носитель тела, Непреходящим, неисследимым. II.18
“Считают великими чувства, но выше их — манас; Выше манаса буддхи, Он — выше буддхи.” III.42
