— Я почитала книжки Грабового, — рассказывает Нина Дмитриевна, — поразмышляла и, наконец, решила пойти на его лекцию в кинотеатре «Мир кинотавра» у Старого цирка на Цветном бульваре. Сказать, что народу было много, — это значит ничего не сказать. В кассе стояла очередь — билеты были по тысяче рублей, но они быстро закончились, принесли какую-то нарванную бумагу. Я отошла, там с рук продавали билеты по 500 рублей. Мне стало стыдно, что я пришла по святому делу, с надеждой воскресить Андрюшу и Сережу, а тут мне сделку предлагают. Зал был переполнен, народ сидел везде — в промежутках, на ступенях, я куда-то наверх забралась. У меня физико-химическое образование, я, готовясь к лекции Грабового, уже что-то почитала, размышляла, но тут слушала и не понимала ничего. Пыталась вникнуть — и не могла. Поняла, что он все время повторяется, будто бы запутывает намеренно, делает крюк-поворот и об этом же самом — по-другому… У него нет желания быть понятым. Мысль постоянно прерывается, исчезает, и ты внутри себя уже готов махнуть рукой и начать принимать все на веру. Видимо, именно на это речь Грабового и рассчитана. Потом я смотрела видеопленку с записью лекции по воскрешению — и то же впечатление: у человека нет стремления донести что-то до человека, разъяснить. Он требует только веры, хочет добиться от тебя религиозного поведения. Мое окончательное впечатление: все это натуральное шарлатанство, он дурачит голову. Я пыталась сама воспроизводить то, что написано в его книгах, привлечь мои знания по медитации — я умею уходить от бытовых проблем, я не с улицы, я подготовлена, но и тут пришла к выводу, что предложенный метод концентрации внимания — шарлатанство. Так что контакты с Грабовым, к сожалению, отрицательные. Я поняла, что это бесполезное дело. А ведь в зале в основном сидят люди или очень больные, или, как я, потерявшие близких. Он собирает их, берет огромные деньги и спекулирует на их бедах.
Нина Дмитриевна тогда все-таки написала Грабовому две записки. Одну — о погибших Андрюше и Сереже, объяснила, что погибли они в «Норд-Осте», просила о встрече. Вторая записка была от имени всех родных, погибших на Дубровке, тоже просила о встрече или о каком-то контакте…
— Его люди вышли с мешками, и это были полные мешки таких же прошений, я опустила и поняла, что нечего ждать. Конечно, мы не дождались, и это тоже обман. Ты же знаешь, что твое окружение не способно переработать такое количество, зачем вводишь людей в заблуждение?
— Почему вы к нему все-таки пошли?
— Вера: а вдруг все-таки получится? Я дотошная, я потому и пошла. Я Андрюшу и тогда, сразу, постоянно видела во сне и недавно опять видела. Я ему: «Андрюша! Андрюша!» И расплакалась. А он мне: «Прекрати плакать, ты нам мешаешь, мы тут работаем». Я пыталась сдержаться, но опять разрыдалась, и он встал и ушел.
Вторую публикацию, которая меня порадовала, я нашел в «Комсомолке». Эта газета не пожалела 39 000 рублей и решила провести эксперимент. Суть эксперимента отражена в названии репортажа спецкора «КП» Владимира Ворсобина: «Как Грабовой воскрешал нашего фоторобота». Привожу отрывок из нее.
«Эксперимент не казался сложным. Для библейской процедуры Грабовому достаточно лишь фотографии. Место и дата смерти роли не играли. И даже родственная связь с „оживляемым“ особо не требовалась. … И меня осенило… Воскрешению подлежал… фоторобот. Художник „КП“ Дима Полухин поколдовал над компьютером и произвел на свет гражданина, который никогда не существовал.
— Догадается. У него глаз наметан, — сказали скептики.
— За полторы штуки баксов — никогда! — сказали циники.
Строгий голос в трубке приказал явиться в один из офисов «Христа» по адресу: Большие Каменщики, д. 4. Дверь с малозаметной надписью «Эзотерика» открыл охранник.
— Здесь воскрешаются? — нагло спросил я.
— Тут, — сонно зевнул тот, — иди, регистрируйся.
Судя по офису, здешние обитатели были готовы ко всему — в том числе к обыску и мгновенной эвакуации. Голые стены, старенькие компьютеры, бегающие глаза секретарш.
Одна из них протягивает мне уже заполненную платежку на 39 100 рублей. В графе «назначение платежа» нахально красуется «услуги видеосъемки».
Рядом молодая парочка смотрит на меня завистливо.
— А у нас только 25 тысяч, — жалуются они. — Мы к Григорию Петровичу из Новосибирска приехали. Полдня умоляем их снизить цену. Просим войти в наше положение.
— Какое, если не секрет?
Девушка закрыла лицо руками и прошептала: «Ребенок умер».
— Не я цены устанавливаю, — металлическим голосом прикрикнула на нас неумолимый секретарь. — А вы, молодой человек, не отвлекайтесь, а то сберкасса закроется.
Я стоял и не знал, что делать. Крикнуть им, что Грабовой мошенник, и провалить задание? Или дать им денег, чтобы они прошли этот ложный путь до конца…
В итоге пришел к конформистскому решению: прошипел в адрес секретарши какое-то ругательство и побежал платить Грабовому. Кассового чека на оказанные мне услуги я так и не получил. А для полной гарантии безопасности во всех платежных документах и договорах фамилии Грабового не было. Более того, нигде не мелькнуло даже слово «воскрешение»: судя по бумагам, я оплатил какие-то семинары и видеосъемку. Взамен оплаченной платежки мне выдали пригласительный на «семинар». Воскрешение питомца художника Полухина должно произойти в полночь. На 12-м этаже гостиницы «Звездная».
В холле гостиницы я столкнулся с серьезными мужиками. Выправка и габариты охранников Грабового не уступали личной охране президента. На 12-м этаже — паспортный контроль. За ним в небольшой комнатке теснилась толпа из полусотни человек.
— Сорок восьмым будете, — сказал местный распорядитель, маленький лысенький мужичок[28]. — Только примет он вас, наверное, только утром.
— Что?!! — громко поразился я. — Тогда я уеду.
— Не уедете, — ласково проговорил лысый. — Вы будете сидеть здесь и заряжаться энергией Григория Петровича. Он сейчас сканирует всю вашу жизнь, знает, зачем вы сюда пришли, и уже решает все ваши проблемы. Тут люди с полудня сидят. И знали бы вы, какие люди!
Лысый мотнул головой в сторону женщин в черном. Это были матери Беслана — я узнал Сусанну Дудиеву и Риту Сидакову. Они стояли перед кабинетом в очереди на воскрешение и прижимали к груди блокноты и фотографии своих детей. Вокруг них вились сотрудники Грабового и говорили-говорили-говорили. Доносились лишь отрывки фраз:
«Не волнуйтесь, обязательно воскреснет…»
«В Сибири воскресший мальчик уже давно живет в своей семье…»
«Не верьте врагам Григория Петровича — он Бог, он все может!»
И тут Сидакова сама подошла ко мне:
— У вас, вижу, тоже горе… — вздохнула она. — А мы тут уже полдня стоим. Но я не устала. Ведь это все ради наших детей…
На ее изнуренном лице дрожали слезы. Я отвернулся, я не мог говорить. Как не мог говорить с той девушкой из Новосибирска.
Рядом со мной сидела слепая женщина, которую привел на излечение муж. Их обрабатывала дама-созаявитель (каста главных учеников Учителя). Она несла ахинею и все время дергала засыпающую женщину.
— Представьте себе золотую сферу, — требовала она.
— Что это такое? — стонала та.
— Это как мяч. Представьте золотой мяч. Представили?
— Ну, наверное…
— А теперь выделите в нем сектор Радости.
— Што-о?!
Светало. Прием велся изматывающе долго. Только в три часа ночи матери Беслана вышли из «священного кабинета». Вид у них был растерянный. Говорить о том, что было за дверью, отказались.
— Надо ждать, — твердили они.
Нас осталось человек двадцать. За это время ученики Грабового уже «окучили» всех: женщин с выплаканными глазами, смертельно больных либо помешанных на душещипательной мистике. Потоптались ученики и рядом со мной, затянув волынку о золотистой сфере. К счастью, нас отвлекла какая-то Лена, одна из региональных партнеров Грабового.
— Я не могу встретиться с ним уже неделю! — кричала она. — То он в Кремле, то у него разговор с членами правительства. И что бесит — они МНЕ все это рассказывают! Учтите, я сама на себя могу работать и с таким отношением к себе делиться деньгами не собираюсь. Доложите о моем приходе, или я за себя не отвечаю!
— Вы забываетесь! — вкрадчиво сказал даме лысый. — Вы хотите сказать, что Григорий Петрович, воплощение Христа на земле, зарабатывает деньги?
Дама сморщилась, будто съела лимон.
— Или вы думаете, что Григорий Петрович и без доклада не знает, что вы здесь?
— Думаю!
— Но он же бог! — с язвительной улыбкой воскликнул лысый, и Лена беспомощно развела руками.
Я чуть не зааплодировал — молодец лысый!
В 9.32 пришла моя очередь. С фотографией компьютерного детища Полухина врываюсь в кабинет разоблачать мошенника и… Вижу перед собой жалкого, изнуренного человечка с красными от бесконечных «воскрешений» глазами. Он сидел, покачиваясь, за пустым столом и смотрел на меня с плохо скрываемой досадой.
