ГЛАВА ХХХIII
Ночь в долине. — Мертвый город и деревянная башня
Никодим подошел к первой женщине и поклонился. Его поклон выдавал в нем мужчину, но женщина, должно быть, этого не заметила. Никодим же почувствовал, что сделал неловкость, стал извиняться, еще больше смутился и замолчал.
Первая женщина была очень молода, стройна и высока ростом, одета в белое легкое платье с нежно-голубым воротником, такими же обшлагами и поясом; она испуганно взглянула на Никодима светлыми большими глазами. Рот у нее был маленький, красивый, щеки покрыты слабым румянцем, белокурые букольки выбивались из-под соломенной шляпы, а чулки и туфли были тоже белые.
— Вы… сегодня только попали сюда? — спросила она по-французски и запинаясь от неожиданности.
— Да, только сегодня… приехала, — ответил Никодим, тоже запинаясь. Он положительно не знал, куда девать руки, и, право, никогда не предполагал, что так трудно будет держаться в женском одеянии.
Собеседница оживилась.
— А здесь найдется для вас очень хорошая комната. Вы англичанка? — защебетала она.
— Да, англичанка, — ответил Никодим, пользуясь тем, что он сносно изъяснялся по-английски.
— Пойдемте же, пойдемте, — сказала она, беря его за руку, и потащила за собою. — Я познакомлю вас со всеми.
И она побежала. Никодим побежал рядом с нею. Она вывела Никодима на обширную площадку, обсаженную разнообразнейшими, но искусно подобранными цветами. Посередине многими струями, загорающимися в последних лучах солнца, бил фонтан, далеко разбрасывая брызги и освежая ими воздух. На скамьях, расставленных повсюду, сидели женщины. Их было до тридцати, они или читали, или занимались рукоделием. При появлении Никодима и его спутницы головы всех повернулись в сторону пришедших не без любопытства.
— Наша цветочница привела кого-то, — сказала одна дама, уже почтенная, вставая и направляясь к пришедшим.
Глаза всех сидевших при этих словах загорелись, и все заговорили разом свои приветствия. Но взор Никодима был привлечен только глазами одной из них, сидевшей у фонтана и глядевшей на него молча. Это была госпожа NN. Никодим понял, что она узнала его, и со страхом ждал, что будет дальше.
Госпожа NN вдруг воскликнула веселым голосом:
— Ах, я знаю, кто это. Это госпожа Ипатьева, из России. Ведь мы встречались, Нина Михайловна, — обратилась она к Никодиму.
Никодим только тогда вспомнил, что он не подумал найти себе новое имя. Но к восклицанию госпожи NN отнесся недоверчиво. Бог знает, может быть, она хочет посмеяться над ним сначала и потом выдаст его, подумал он.
Но она совсем не собиралась поступить так. Напротив, подошла к Никодиму, приняла его из рук той, которую называли цветочницей, и, крепко пожав ему руку, быстро сказала, но так, чтобы другие не заметили:
— Пожалуйста, твердо ведите вашу роль.
— Да, мы встречались, — ответил он ей.
— Мы скоро будем ужинать. Вы разделите с нами первый ужин, а потом устроитесь здесь, — сказала она и начала знакомить Никодима со всеми остальными.
Никодим не мог запомнить их имен и через минуту уже всех спутал. В голове у него осталось только, что здесь были и француженки, и американки, и англичанки, две или три испанки, две итальянки, одна индуска и одна японка.
Делая реверансы, Никодим все же не, переставал думать о том, что его ждет дальше.
Дамы, сидевшие на площадке, вскоре стали собираться, чтобы идти к ужину.
Они еще не успели привыкнуть к Никодиму и не знали, как лучше обходиться с ним.
Госпожа NN. уже не оставлявшая Никодима, подхватила его под руку и повела в столовую. Дом, куда они вошли, оказался очень обширным. Столовая, убранная цветами, была в два света, с расписным потолком. Гул шагов и голосов терялся в комнате где-то вверху и в углах.
Но обитательницы этого радующего, богатого дома стали почему-то невеселы и мало разговорчивы. Молча сели они за стол, уставленный различными яствами и напитками в красивой и невиданной Никодимом посуде, и молча принялись кушать.
— Здесь всегда так… тихо и скучно? — робко спросил Никодим.
— Нет, — сказала госпожа NN. стараясь предупредить чей-либо ответ.
Пожилая дама, назвавшая первую женщину, увиденную Никодимом в долине, цветочницей, играла за столом роль хозяйки: угощала, напоминала то одной, то другой из сидевших о различных кушаньях, хвалила их.
Когда подали какое-то мясное блюдо, она сказала, обращаясь к Никодиму:
— Так как вы только сегодня прибыли и, вероятно, никогда не имели, в противоположность нам, возможности отведать этого редчайшего кушанья, я положу первый кусок вам. Через него вы войдете в нашу дружную семью.
— Ну, не очень-то дружную, — заметила госпожа NN вполголоса.
— А… что же это за блюдо?.. Это не человеческое мясо? — опять очень робко спросил Никодим, вспомнив, что ему говорил Вексельман о пропавшем слуге. В ту минуту он слова Вексельмана принимал всерьез.
— Зачем вам знать? — сердито ответила ему почтенная госпожа. — Или вы хотите заводить здесь новые порядки?
Госпожа NN дернула Никодима за рукав, но он почувствовал, что если возьмет кусок в рот, кусок этот непременно станет ему поперек горла.
— Я, право, не знаю… я не могу, — трясясь, как лист, пробормотал Никодим.
— Вы, должно быть, страдаете вегетарианством? — гневно спросила его почтенная госпожа.
— Нет… нет… я не страдаю вегетарианством, — попробовал оправдаться Никодим, но куска все-таки не решился взять.
Его выручила госпожа NN.
— Мааате, прошу вас, — сказала она, обращаясь к почтенной даме, — моя знакомая вовсе не вегетарианка, но она очень устала с дороги и не совсем здорова.
— Как хотите, — отвечала почтенная госпожа, — можете не есть; только знайте, что завтра этого блюда я уже не могу вам дать.
И положила приготовленный кусок на другую тарелку.
— Я налью вам вина лучше, — сказала госпожа NN и налила ему красного.
Никодим, отпивая глоток за глотком, успел шепнуть своей собеседнице:
— После ужина мы поговорим?
— Да! — ответила она, но так громко, что многие на нее посмотрели.
Когда ужин кончился и застучали отодвигаемые стулья, госпожа NN отвела Никодима в темный угол.
— Разве можно вам здесь с вашей бородой, — воскликнула она шепотом и провела по его подбородку рукой, как бы желая знать, насколько борода отросла и не представляет ли она уже теперь опасности. — Еще ничего, — сказала госпожа NN, — но ждать безумно. Милый мой, бегите, если знаете дорогу, — И, сжав страстно его руку, добавила: — И меня возьмите с собой, — вкладывая в последние слова все свое очарование.
— Да, я не могу здесь оставаться, — сказал Никодим, — я обещал вернуться к утру. Вексельман и слуга ждут меня. Я должен торопиться. И здесь страшно.
— Торопитесь, торопитесь, — повторила госпожа NN, — если вы не хотите разделить печальную участь попавшего сюда на днях слуги.
— Идем, — сказал Никодим, — я знаю дорогу.
Они вышли из столовой, никем не замеченные. Никодим отыскал знакомую дорожку и быстро, быстро пошел. Госпожа NN едва поспевала за ним. Она сильно волновалась.
В наступившей темноте по звуку падающей воды и сильному запаху роз Никодим отыскал вход в каменный темный, коридор и ощупью нашел калитку. Отыскав ее, он стукнул два раза.
Калитка раскрылась и выпустила их на площадку. Но ничего не было в этой площадке схожего с тою, на которой Никодим вечером оставил Вексельмана.
Эта площадка находилась в конце широкой городской улицы, обставленной белыми домами и освещенной большими фонарями с молочным светом. Калитку за Никодимом и госпожою NN запер молодой человек — негр в высоком белом тюрбане, вооруженный холодным богатым оружием.
— Мы не туда вышли, — с досадой сказал Никодим, отступая к калитке, но негр загородил ему дорогу с красноречивым жестом, который говорил одно: нельзя.
— Мы пропали, — сказала госпожа NN упавшим голосом. — Наверное, войдя в долину, вы напились воды из источника у розовых кустов? Зачем вы мне не сказали? Теперь нам нет выхода.
— Не волнуйтесь, я знаю, как спастись, — ответил Никодим твердо, уверенный в ту минуту, что он непременно найдет выход и для себя, и для своей спутницы.
Они пошли вдоль улицы, совершенно пустынной, не встретив ни одного живого существа, и на пути заметили дом, освещенный особенно ярко, и доску, прибитую на нем у подъезда, где золотыми буквами по черному было написано: "Hotel".
— До утра нам лучше обождать в городе. Я устал, и вы тоже. Остановимся здесь, — сказал Никодим госпоже NN.
Она кивнула головой, соглашаясь. Он раскрыл дверь и, пропустив госпожу NN в вестибюль, прошел за нею следом.
Оба они боялись погони и уговорились, откинув излишнюю стеснительность, ради безопасности переночевать в одной комнате, но Никодим так и не мог заснуть до утра, а госпожа NN немного поспала.
