Лучики лунного света проглядывали из пространства, как многочисленные цветы париджата. Гири Шарма стоял, поглощённый вопросом, порождённым сном, пока совсем не рассвело. Он прошёл несколько шагов вперёд и попытался куда-то направиться, затем снова продвинулся на несколько шагов, и ему захотелось пойти в другом направлении. Гири Шарма опять остановился и задумался. На востоке поднималось солнце, а на западе садилась луна. Он увидел, что по тропинке, ведущей через поляну, разговаривая, приближаются две девушки. Они подошли к Хари Шарме.
— Ты прямо из своего домика? — спросила Рута.
— Да.
— Ты знаешь что-нибудь о Пратичи?
— Нет, а почему ты спрашиваешь?
— Этой ночью я была у неё в домике и спала рядом с ней, в её кровати. Проснувшись, я её не обнаружила.
— Странно, — сказал Хари Шарма.
Тогда они подошли к Гири Шарме.
— Не встречал ли ты Пратичи? — спросила Рута.
— Нет, — ответил Гири Шарма.
— Её нет у себя.
Все четверо направились к другим домикам и, заходя в каждый, расспрашивали о Пратичи. Постепенно вместе собрались все студенты из этих домиков и стали разыскивать её по всем зданиям, в том числе и в мраморном зале. Они расспрашивали и поваров, и дежуривших сторожей, и слуг. Люди небольшими группами собирались на поляне и обсуждали исчезновение Пратичи. В конце концов они пришли к решению незамедлительно проинформировать обо всём Локаяту. Тут к ним подошла Хема. Все собрались вокруг неё и сообщили, что не могут найти Пратичи. Её лицо вспыхнуло гневом. Глаза Руты выражали сомнение. Читрабхану сказал:
— Мы должны выяснить, что случилось с Пратичи. Давайте сию же секунду отправимся к Локаяте и всё ему сообщим.
— Я не думаю, что мы сможем сейчас с ним встретиться. Он отправился в путешествие в пещеры гор Хемагири. Думаю, что решил увидеться с Чарвакой по случаю завтрашнего полнолуния. Со вчерашнего дня Локаята настаивал, что должен встретиться с Чарвакой, поскольку не смог увидеться с ним в прошлогоднее полнолуние месяца маргаширша [6].
— А не может ли быть так, что Локаята взял с собой к Чарваке и Пратичи? — спросил Читрабхану.
— Нет, он не брал её. Я видела, как он отправился один, — ответила Хема.
— Она спала в своём домике, а я была с ней, — сказала Рута. — Я спала вместе с ней в её кровати, а когда встала утром, её уже не было.
— Локаята знает всё, — сказал Хари Шарма. — К этому времени он, возможно, уже что-то узнал о ней.
— Возможно, и да, а возможно, и нет, — сказал Читрабхану. — Мы должны предпринять то, что в наших силах. Давайте отправимся к Ганадасе и известим его. Проинформируем также Вришанандини и будем продолжать повсюду поиски Пратичи.
Все вместе отправились к резиденции Ганадасы. Он спустился по лестнице и сразу понял ситуацию. Незамедлительно созвал общее собрание в мраморном зале. Ганадаса с Вришанандини сели на возвышении. Ганадаса встал и сказал:
— До сих пор в нашем ашраме не было случая, чтобы кто-либо совершил проступок. Не было и возможности опасности для кого-либо в пределах территории нашего ашрама. Также невозможно и то, чтобы кто-то пересёк границы ашрама и ушёл. Шестнадцать элементалов охраняют их день и ночь. Локаята каждый день пересчитывает количество присутствующих в ашраме — он может пересчитать даже змей и скорпионов. При таких обстоятельствах отсутствие кого-либо очень серьёзно. И ещё серьёзнее то, что это Пратичи, внучка Чарваки.
Все переглянулись. Ганадаса сел. Вришанандини встала обратилась к собравшимся:
— Пратичи — девушка очень утончённого ума, и я особенно к ней привязана. Мы не знаем, какое возмущение в её уме, произошедшее от неизвестной нам причины, привело к этому случаю. Если кто-то что-нибудь знает, встаньте и сообщите.
— Её ум был обеспокоен уже в течение десяти дней. Почему — я не знаю, — сказал Читрабхану.
— До этого Пратичи и Читрабхану обычно встречались по вечерам и гуляли по долине. Внезапно Читрабхану перестал с ней разговаривать. Вот в чём была причина её беспокойства, — сказал Санкхачуда.
— А до этого на протяжении нескольких дней Читрабхану играл на флейте и развлекал её вечерами, — сказал Тамралипти.
— На флейте? — удивился Ганадаса. — Это в нашем ашраме запрещено. Читрабхану! Где ты достал флейту?
— Я регулярно занимался игрой на флейте, когда жил в Двараке. Убежав из дому, я прихватил её с собой.
Тут все присутствующие в зале почувствовали нечто вроде головокружения. Их веки отяжелели, а глаза закрылись. Никто не знал, что произошло. После долгой паузы порядка сорока пяти минут — все пришли в чувство. Каждый пытался вспомнить, зачем он или она в этом зале, и они припомнили, что собрались обсудить происшествие с Пратичи. Вришанандини поднялась и попыталась что-то сказать. Её губы дрожали, а на носу появились капельки пота. Ганадаса усадил её, прошептал ей что-то на ухо и встал, чтобы сказать несколько слов. Он пошатывался, и ему стоило труда устоять на ногах. Все будто выходили из очень сильного опьянения. Ганадаса принял устойчивое положение и снова попытался говорить. Его губы дрожали. Он невольно улыбнулся. Это было похоже на то, как улыбается девушка своему первому возлюбленному. Ему пришлось сесть. Рута и Хема сидели рядом. Они переглянулись. Хема подняла указательный палец к затылку, вспоминая что-то, и попыталась что-то объяснить. Её губы дрожали. На них мелькнула улыбка — та же улыбка девушки, голову которой её возлюбленный впервые обхватил руками, посмотрев ей в глаза. Она не могла говорить. Это было смущение, причины которого она не знала. Санкхчуда и Тамралипти сидели рядом. Санкхачуда поднял вверх указательный палец, посмотрел в сторону и сказал: «Флейта! Флейта!». Затем его губы задрожали, и он тоже не смог говорить. Тамралипти хотел что-то вспомнить, взгляд его выражал удивление. Он поднял палец и произнёс: «Да, я помню. Флейта, та самая флейта!». Его голос задрожал, дрожали и губы. Щёки покрылись испариной, он весь трясся и не мог говорить. Ганадаса попытался проявить стойкость, медленно встал и спросил присутствующих:
— Ощущали ли вы что-нибудь? Видели ли вы какую-нибудь сцену? Слышали ли вы что-нибудь?
Тогда Хари Шарма встал и сказал:
— В глазах у меня всё завертелось, будто кружится радуга. Моё тело лишилось чувств, а нервы словно выполняли роль
