Но если ты вносишь в опыт качество осознанности, тот же самый опыт становится зрелостью.
Есть два способа жить: жить в глубоком сне – тогда ты стареешь, в каждое мгновение умираешь, вот и все. Вся твоя жизнь состоит из долгой, медленной смерти. Но если ты вносишь в свои опыты осознанность – что бы ты ни делал, что бы с тобой ни случилось, ты бдителен, наблюдателен, внимателен; ты смакуешь этот опыт со всех возможных сторон, пытаешься понять его смысл, пытаешься проникнуть в саму глубину того, что с тобой случилось, стараешься прожить это интенсивно и тотально – тогда это не просто поверхностное явление. Глубоко внутри тебя что-то изменилось вместе с этим. Ты стал более бдительным. Если этот опыт ошибочен, ты никогда не совершишь этой ошибки снова.
Зрелый человек никогда не совершает снова ту же самую ошибку. Но просто старый человек продолжает совершать раз за разом одни и те же ошибки. Он живет, словно двигаясь по кругу, и никогда ничему не учится. Ты в гневе сегодня, был в гневе вчера и позавчера и будешь в гневе завтра и послезавтра. Снова и снова ты злишься, снова и снова раскаиваешься, снова и снова принимаешь глубокое решение, что не сделаешь этого снова. Но это решение ничего не меняет – как только тебя беспокоят, тебя охватывает ярость, ты одержим; совершена та же ошибка. Ты стареешь.
Если ты проживаешь опыт гнева тотально, никогда снова ты не будешь гневен. Одного опыта будет достаточно, чтобы научиться тому, что это неразумно, абсурдно, просто глупо – дело не в том, что это грех; это просто глупо. Ты причиняешь вред себе и другим, и ради чего? Игра не стоит свеч. Тогда ты становишься зрелым. Завтра ситуация повторится, но гнев не повторится. И человек, достигший зрелости, не решил, что больше не будет злиться, нет – это признак человека, который не становится зрелым. Человек зрелости никогда не решает на будущее; о нем позаботится сама зрелость. Ты живешь сегодня – сама эта жизнь определит, каким будет завтра; завтра произойдет из него.
Если гнев был болезненным, ядовитым, если из-за него ты страдал в аду, какой смысл решать, присягать, идти в храм и объявлять: «Я даю обет, что никогда больше не почувствую гнева»? Это так по-детски, в этом нет никакого смысла! Если ты узнал, что гнев ядовит – кончено! Этот путь закрыт, эта дверь для тебя больше не существует. Эта ситуация повторится завтра, но ты не будешь одержим ситуацией. Ты чему-то научился – это понимание. Может быть, ты даже рассмеешься, может быть, ты будешь наслаждаться тем, как люди ведут себя так глупо. Твое понимание растет в каждом опыте.
Ты можешь прожить жизнь так, словно ты под гипнозом – именно так живет девяносто девять процентов людей – или прожить ее с интенсивностью, осознанностью. Если ты живешь с осознанностью, ты становишься зрелым; иначе ты просто стареешь. А стареть не значит становиться мудрым. Если ты был дураком, когда был молод, а теперь состарился, ты будешь просто старым дураком, вот и все. Просто старея, ты не становишься мудрым. Может быть, ты станешь даже глупее, потому что приобретешь механические, роботоподобные привычки.
Жизнь можно прожить двумя способами. Живя бессознательно, ты просто умираешь; живя сознательно, ты достигаешь больше и больше жизни. Приходит смерть – но она никогда не приходит к зрелому человеку, она приходит только к человеку, который становился старше и старел. Зрелый человек никогда не умирает, потому что учится даже в смерти. Даже смерть будет опытом, проживаемым интенсивно, наблюдаемым, позволенным.
Зрелый человек никогда не умирает. Фактически, смерть борется со скалой зрелости и разбивается об нее, совершает самоубийство. Смерть умирает, но никогда не зрелый человек. Вот послание всех пробужденных: ты бессмертен. Они узнали это, они прожили свою смерть. Они наблюдали, они нашли, что она может окружить тебя, но ты остаешься отстраненным, ты остаешься далеко от нее. Смерть происходит рядом с тобой, но никогда не происходит с тобой.
Бессмертно твое существо, блаженно твое существо, божественно твое существо, но эти опыты ты не можешь втиснуть в ум и память. Ты должен пройти через жизнь и достичь их. В ней много страдания, много боли. И из-за боли и страдания люди хотят жить глупо – это нужно понять: почему так много людей настаивают на том, чтобы жить под гипнозом; почему Будды и Христы продолжают говорить людям проснуться, и никто не слушает? Наверное, есть какое-то глубокое увлечение гипнозом, какое-то глубокое капиталовложение. Что это за капиталовложение?
Этот механизм нужно понять; иначе ты будешь меня слушать и никогда не станешь осознанным. Ты будешь меня слушать и сделаешь это частью своего знания: «Да, этот человек говорит быть осознанным, хорошо быть осознанным, а те, кто осознан, становятся зрелыми…» Но ты сам этого не достигнешь, это останется просто знанием. Ты можешь сообщить это знание другим, но это никому не поможет.
Почему? Не задавался ли ты когда-нибудь этим вопросом? Почему ты не достигаешь осознанности? Если она ведет к бесконечному блаженству, к достижению сатчитананды, к абсолютной истине – тогда почему не стать осознанным? Почему ты упорствуешь в том, чтобы продолжать спать? Есть какое-то капиталовложение – и вот это капиталовложение: становясь осознанным, ты осознаешь страдание. Становясь осознанным, ты начинаешь осознавать боль, и эта боль так сильна, что тебе хочется принять транквилизатор и уснуть.
Эта сонность в жизни действует как защита от боли. Но в этом беда – если ты сонный в отношении боли, ты будешь сонным и в отношении удовольствия. Представь себе, словно это две грани: на одной написано «боль», на другой – «удовольствие». Тебе хочется закрыть грань, на которой написана боль и открыть грань, на которой написано удовольствие. Но таковы условия игры – если ты закрываешь грань боли, немедленно закрывается и грань удовольствия, потому что за ними обеими стоит лишь одна грань, на которой написано «осознанность». Либо обе остаются открытыми, либо обе закрыты, потому что это два лица одного и того же явления, два аспекта.
И в этом все противоречие ума: ум хочет быть более и более счастливым – счастье возможно, если ты осознан. И в то же время ум хочет быть менее и менее подверженным боли – но меньше и меньше боли возможно, только если ты неосознан. Теперь ты стоишь перед дилеммой. Если ты не хочешь боли, немедленно из твоей жизни исчезает и удовольствие, исчезает счастье. Если ты хочешь счастья, ты открываешь эту грань – и немедленно начинает течь боль. Если ты осознан, тебе придется осознавать и то, и другое. Жизнь есть боль и удовольствие. Жизнь есть счастье и несчастье. Жизнь есть день и ночь, жизнь и смерть. Тебе придется осознавать и то, и другое.
Так помни это. Если ты боишься боли, ты будешь оставаться под гипнозом; ты будешь стареть, стариться и умирать. Ты упустил возможность. Если хочешь быть осознанным, тебе придется осознавать и боль, и удовольствие; это не отдельные явления. И человек, который осознает, становится очень счастливым, но также способным и к глубокому страданию, к которому неспособен ты.
Это случилось… дзэнский мастер умирал, и его старший ученик – который был сам по себе известным человеком, даже более известным, чем сам мастер… фактически, мастер стал известным из-за этого ученика. Этот старший ученик заплакал; сидя на ступенях храма, он заплакал, и покатились слезы. Собрались тысячи людей; они не могли поверить, потому что ты никогда не видишь пробужденного плачущим, рыдающим, со слезами, катящимися по лицу. Они сказали:
– Мы не можем поверить – что происходит? Ты плачешь, а ведь ты сам говорил, что глубочайший центр никогда не умирает, что смерти не существует. Мы слышали, как ты говорил миллионы раз, что смерти не существует – так почему ты плачешь? Твой мастер все еще жив в его существе.
Ученик открыл глаза и сказал:
– Не беспокойте меня. Позвольте мне плакать и рыдать. Я плачу не о мастере и не о его существе, я плачу о его теле. Его тело тоже было прекрасно. Никогда больше не будет такого тела.
И тогда кто-то попытался его убедить, что это создаст ему плохую славу:
– Собралось столько людей, и они подумают, что ты не просветленный.
Ученик сказал:
– Пусть думают что хотят. С тех пор, как я стал просветленным, я стал бесконечно блаженным, но я стал также и бесконечно чувствителен к боли и страданию.
Кажется, так и должно быть. Если ты ударишь Будду, Будда будет страдать больше, чем пострадал бы ты, если бы кто-нибудь ударил тебя – потому что он стал таким бесконечно чувствительным. Его чувствительность очень деликатна, он точно как лепесток розы. Твой камень ударит его очень глубоко, это доставит ему глубокое страдание. Конечно, он будет осознавать его, конечно, он будет отрешен от него. Конечно, он будет трансцендентален к нему, он будет знать, что это происходит, и не будет частью этого, он будет подобным облаку явлением, окружающим это – но это происходит.
