Человека нельзя сделать мужественным. Можно сделать безвредным, больным, немым. Но никакая магия и никакие ухищрения не в силах превратить человека в воина.
Чтобы стать воином, нужно быть кристально чистым.
К. Кастанеда
Главная цель и преимущество безмятежности в том, что с ее помощью можно достичь особого постижения, посредством которого осознается пустота (шуньята).
Боевые искусства – очень эффективные средства тестирования психологического состояния человека, того, насколько глубока его непривязанность к своему «Я», насколько полно он отстранился от личных желаний, страстей и так далее. Ведь боец-философ полностью погружен в безмятежность своего сознания, его психика и действия пронизаны высшей целесообразностью, и в нем не может возникнуть чувство страха, даже если в поединке ему грозит вполне реальная смерть, так как все, происходящее с ним, происходит именно так, как должно происходить. Ситуация боевого единоборства, в котором возможен смертельный исход, создает особенно благоприятные условия для тренировки невозмутимости и отстраненности.
Боец-философ на своем пути развития незыблемости сознания, как и любой другой, но выбравший иной метод достижения Просветления проходит стадии «миров». И все зависит лишь от него самого: на каком из «миров», то есть на каком уровне медитативного состояния сознания он остановился, и вошел ли он вообще в какой-либо высший уровень, определяющий состояние сознания как медитативное.
Следует отметить, что часто люди начинают практиковать тот или иной вид боевых искусств, находясь или в состоянии «мира демона Асуры» или «мира человека». Состояние же первых трех низших миров не способны вывести человека на преодоление трудностей этого рода медитации по причинам, описанным выше. Очень опасны люди, практикующие будо в состоянии демона. Их чемпионские амбиции всегда быть первыми, самыми сильными и непобедимыми среди окружающих их людей не дают им возможности преодоления самого себя, то есть «отслоения» всего негативного груза, держащего их сознание в постоянном нервном возбуждении по поводу возможного появления более сильного противника. Но как учит Дхаммапада:
«Если бы кто-нибудь в битве тысячекратно победил тысячу людей, а другой победил бы себя одного, то именно этот другой – величайший победитель в битве».
Под битвой следует понимать не то, что случается раз от раза; это не поединок на ринге или татами. Битва – это постоянное, в течение всей жизни преодоление себя, своих недостатков; это тернистый Путь к состоянию боддхи.
Люди, практикующие будо (боевое искусство) как спорт, не выходят из состояния мира демона и, как правило, рано или поздно срываются (терпят неизбежное поражение от более сильного, жизненные удары воспринимают очень болезненно, психически часто неустойчивы до патологий и так далее).
Мир человека – более удачное состояние для начала практики будо, так как тут есть возможность «включения» этой практики в обычную повседневную жизнь, постепенно превращая ее в медитативную технику, позволяющую продвинуться дальше к «пустотности самой пустоты».
Этот «мир» позволяет менее болезненно проводить ломку негативных сторон личности, ибо отсутствует или гораздо менее, чем в вышеупомянутом случае, выражено болезненно-эгоистическое начало первенства. Но любой момент грозит срывом в низший из миров из-за неосторожности поддаться этому началу. Без дисциплины и упражнения воли нельзя избавиться от омрачающих факторов психической жизни, так как дурные желания не могут быть устранены, если к ним относиться пассивно, – их устранит только сильная воля и целеустремленность.
Можно достичь политических и общественных свобод, но если ты раб собственных cтрастей и желаний, ты никогда не почувствуешь истинной радости.
С. Вивекананда
«Мир неба» не самое удачное состояние для воина, ибо достигнув известных результатов в боевой технике и медитативном сознании, человек может войти в чувство ложного благополучия, тем более, что его успехи будут умышленно или невольно поощряться и превозноситься заинтересованными людьми. Избыточная радость, переполняющая человека, есть всего лишь узкая и зыбкая полоса, пройти которую необходимо очень осторожно, регулируя, а то и подавляя бурные всплески этой радости.
Как ни прекрасен восторг, он всего лишь ненормальное состояние психики, как и гнев. Он проходит, и сознание обретает единственно естественное здоровое свое состояние – покоя, незыблемости. Но эту здоровую середину еще необходимо выработать и укрепить. Тут-то и таится опасность, ибо если нет ceго укрепленного срединного состояния уравновешенности, то происходит больное падение в пропасть низших миров. Умело регулируя эмоции, не поддаваясь чувству бурного восторга от успехов, туманящих разум, воин обязан, не оставляя ни на минуту пути самосовершенствования, спокойным и уравновешенным войти в стадию ученичества. Он становится Учеником, но не неофитом. Он учится Высшему Знанию, используя при этом накопленный опыт. Он не стыдится быть учеником, «слушающим голос», ибо над ним не довлеют более предрассудки и условности. В то же время именно в этот период воину необходимо искать просветление своего собственного, неповторимого рода, присущего лишь ему одному; просветление, которое есть суть, не что иное как первородное сознание каждого человека.
Интересно состояние сознания воина, вошедшего в «мир самостоятельно идущих к просветлению» (пратьекабудд). Это воины-одиночки, обладающие мощным потенциалом по всем трем направлениям развития личности – физическому, психическому, ментальному. Они уравновешены, гармонически развиты, но их абсолютно не волнует факт собственного совершенства и превосходства над другими. Они также не идут со своими довольно большими знаниями к людям и всячески отвергают любого рода наставничество со своей стороны. Воин-пратьекабудда владеет отточенным до совершенства личным боевым искусством, но оно его интересует лишь как верное средство для обретения нирванического состояния. Иными словами: кунг-фу воина-пратьекабудды – это его личная техника для обретения медитативного состояния сознания. Он не передает ее только потому, что для него это такой же абсурд, как учить кого-либо правильно закрывать глаза перед сном и открывать их при пробуждении. Это архат, находящийся в «малом отшельничестве», то есть имеющий медитацию, где она уже есть (уединенные места на лоне живописной природы, тишина пещер и тому подобное). Он дорожит своим незыблемым, не нарушаемым медитативным состоянием сознания, но нести свою медитацию туда, где ее нет (городская суета, всякого рода человеческая деятельность, семья и тому подобное) и устанавливать ее там для обретения этого опыта другими, он никогда не будет, ибо сие подвижничество уже удел «мира бодхисаттв».
Уровень воина-бодхисдттвы есть уровень сострадательного наставничества, где главной задачей является не обучение какой-то боевой технике как таковой и технике медитации или философским мудрствованиям, но с приложением своей жизненной энергии постановка человека на путь самореализации, предоставление ему при этом всех возможных средств для обретения уверенности в себе и в то, что рай – это лишь состояние души, которое зависит от самого человека. Бодхисаттва всегда обладает настроением воина, реализуя принцип «здесь и теперь», который призывает к контролю над собой, и в то же самое время это настроение призывает к отрешенности, но не самопожертвованию. Он рассматривает льва и водяную крысу, и всех окружающих его как равных, и это есть великий поступок «духа воина». Он доверяет своей личной силе, являясь суммой своей личной силы. А эта сумма определяет, как он живет и как он умирает. Обет бодхисаттвы – не принимать спасения, то есть состояние будды, до тех пор, пока последняя пылинка не достигнет состояния будды.
И, наконец, последний наивысший мир – состояние будды – подводит личность к постоянной реализации момента бытия и охвату в этом моменте всего феноменального мира, без раздробленной фиксации сознания на частностях его. Это состояние трансцендентального или недифференцированного познания, известная в буддизме под термином праджня (высшее знание).
Недовольство собой есть необходимое условие разумной жизни. Только это недовольство побуждает к работе над собой.
Л. Толстой
Принцип «здесь и теперь» проявляется во всех поступках будды, он естественен без всякого преднамеренного стремления стать естественным, он не ищет, а сразу находит, минуя все промежуточные этапы, сразу выходит на уровень решения ситуационной задачи. Будда свободен по-настоящему. Он не находится по ту сторону добра и зла, но избавляется от всех привязанностей к идее «свободы» и «не-свободы»; он не различает, где «свобода», а; где «не-свобода», не отвергает и не принимает ни то, ни другое.
